Инфернальный реквием - Фехервари Петер (читать полную версию книги .txt) 📗
— Тебе не надо идти туда, — предупредил Афанасий.
— Я не хочу, — отозвалась Гиад, глядя на труп палатины. Гибель Бхатори ничего не изменила: Асената по–прежнему чувствовала, как зло в подвале набирает силу изнутри и снаружи. — Но, думаю, должна.
— Я видел тебя там, сестра.
— Видел меня?
— Иногда. Но ты была… другой. — Афанасий покачал головой. — Может, я ошибся. — Выражение его лица вдруг стало отстраненным, как будто паренек посмотрел мимо нее… или внутрь нее. — Когда дойдешь до отравленных врат, подними взор к Его свету.
— Не понимаю.
— Я тоже, — печально произнес он. — Я просто вижу разные штуки.
Гиад подалась вперед и посмотрела мальчику в глаза, словно взяв пример с судившей ее канониссы Моргвин:
— Что ты такое, Афанасий?
— Не знаю, сестра. — Взгляд его янтарных глаз не дрогнул.
Внезапно Асената поняла, кого напоминает ей паренек: отче Избавителя, только без слабостей, которые ослепили ее покровителя задолго до того, как она отняла у него зрение. Сестра так и не узнала, что случилось с исповедником впоследствии, а с течением лет вопрос перестал волновать ее.
Отче Избавитель с самого начала был сломленным человеком, но этот мальчик… Что бы еще ни скрывалось в нем, он выделялся силой.
«Он уже слишком силен, — предостерегла Милосердие. — Срежь его, пока не вырос!»
Злоба в голосе двойняшки наконец подсказала Асенате, какое решение принять.
II
— Я слушаю, Иона Тайт. — Настоятельница Хагалац положила руки на стол, разделявший собеседников. — Сообщи мне, что ты нашел.
Они сидели наедине в читальном зале библиотеки, обшитом деревянными панелями. На столе лежали книги и бумаги, вроде бы разбросанные в беспорядке, но Иона знал, что их связывают закономерности. Хотя поначалу мешанина сведений едва не захлестнула Тайта, долгий поход приучил его разум — а возможно, и душу — к разгадыванию секретов. Уловив запах тайны, путник уже не сбивался со следа.
За последние пару дней Иона соотнес тексты из древних литературных произведений с приукрашенными архивными отчетами, нашел перекрестные отсылки в брошюрах загадочных стихов и настолько же таинственных молельных свитков, даже рассмотрел навигационные сводки сквозь призму тщательно сохраненных записок самоубийц. Тайт определил бесконечное множество возможных корреляций, однако чутье — в паре с одержимостью — указало ему важные взаимосвязи.
Изученные им материалы охватывали период почти в тысячу лет, от заселения Свечного Мира до настоящего времени. При этом, несмотря на разнообразие тем и стилей, в документах неизменно встречался общий лейтмотив, иногда открыто, порой настолько неявно, что Иона замечал его лишь на третьем или четвертом прочтении. Что бы ни водило рукой авторов — благоговение, любопытство, практичность, любовь к искусству или отчаяние, — на их труды легла одна и та же тень.
— Кольцо, — сказал Тайт. — Все вертится вокруг Кольца.
— Любая послушница–диалогус пришла бы к такому же выводу, — заявила настоятельница. — Еще что?
— Оно рукотворное. — Иона опирался на сведения, то и дело всплывавшие в текстах. — Весь архипелаг создан искусственным путем.
— Дельное, но не выдающееся заключение, — решила Хагалац. — Любой человек средних способностей поймет, что симметрия Кольца — не природный феномен.
— Однако у него есть слои, настоятельница.
— Поясни.
— Верхний принадлежит вам. — Тайт перешел на размеренный тон ученого. — Назовем его «имперской стратой». Город, мосты, роскошные храмы… все они возведены Последней Свечой. В работе монсеньора Стефано, «Fabrico Exteriores Termino», подробно рассмотрены великие архитектурные проекты времен Первого просвещения. — Иона похлопал по здоровенному талмуду. — Например…
— Я знакома с трудами Стефано. — Хагалац нетерпеливо покрутила пальцами. — Продолжай.
— Святилища на шпилях гораздо старше. Из переводов иероглифов икирю, выполненных твоим орденом, следует, что они построены тысячелетия назад — возможно, еще во времена первых колоний. Однако же все они тоже посвящены Семи Добродетелям.
— Значит?..
— Идея, положившая начало твоей секте, зародилась здесь. Ваш пророк не выбирал эту планету. Она выбрала его. — Тайт сделал паузу, стараясь определить, не зашел ли слишком далеко, но Хагалац выглядела невозмутимой. — Святилища относятся к доимперскому слою, настоятельница.
— И ты считаешь, что есть еще третий, — предположила сестра–диалогус.
— Да, само Кольцо. — Подсказку Иона разыскал в копии старинного отчета о геологических изысканиях. Сведения в нем излагались настолько сухим техническим языком, что Тайт сначала хотел отложить доклад. — Шпили в основном состоят из базальтовой породы и железной руды, но в их сердцевинах… нечто совершенно особенное.
Взяв неприметный с виду документ, Иона пролистал до отмеченного им места и стал читать вслух:
— «На всех семи означенных участках пробное бурение завершилось дроблением сверла на глубине примерно в восемьдесят две целых и девять десятых процента от полной высоты структуры. Анализ пикт–потоков, записанных посредством запуска в шурфы сервокрыс, позволил выявить залегание аномального вещества, внешне похожего на выбеленную кость, но превышающего прочностью керамит». — Тайт бросил документ обратно. — Ваши шпили — не то, чем кажутся, настоятельница.
— Каким же будет заключение? — с непроницаемым видом уточнила Хагалац.
— Их создали не люди. Последняя Свеча построила свою маленькую империю на костях ксеносов.
Тьма опустилась несколько часов назад, однако Иона по–прежнему горбился над столом в своей комнате, глядя на нечестивую книгу. Хотя он подготовил перо и чернильницу, том оставался закрытым, как и каждую ночь с момента прибытия Тайта в оплот Серебряной Свечи. Задача, порученная ему настоятельницей, отнимала у путника все силы, особенно с учетом вероятных последствий неудачи. И положение не менялось — Хагалац еще не вынесла приговор.
— Я ошибся? — спросил Иона у книги.
Он не сомневался в результатах своей работы, но что, если настоятельница не хотела услышать истину? Возможно, в этом и заключалась проверка…
В дверь негромко постучали. Рассудив, что Хагалац определилась с вердиктом, Тайт вытащил из подсумка еще один осколок зеркала. Путник не хотел тратить их здесь, однако ему понадобятся особые способности, если решение принято не в его пользу.
Открыв, Иона увидел на пороге свою провожатую, кислолицую сестру Харуки, которая еженощно караулила снаружи.
— Следуй за мной, пастырь, — приказала она.
Насколько Тайт помнил, с начала их общения сестра произнесла не больше пары десятков слов. Первые два–три дня ему вообще казалось, что Харуки немая.
К удивлению Ионы, провожатая повела его не в библиотеку, а к воротам комплекса, где ждало отделение Свечных Стражей. Бойцы держали под прицелом арбалетов худощавую женщину в белой рясе.
— Она утверждает, что знает вас, сударь, — произнес кто–то из охранников, когда Иона подошел к ним.
— Здравствуй, проповедник Тайт, — сказала Асената Гиад.
Весь остаток ночи они беседовали, прогуливаясь по озаренным свечами садам бастиона. Соратники обменялись тем, что им удалось узнать, но Гиад не стала рассказывать Ионе о мальчике–колдуне Афанасии. Она решила, что эта история для нее одной.
«О, сестра, теперь ты никогда не будешь одна», — заверила ее Милосердие.
После смерти палатины Асената тайно вывела паренька и его таинственную стражницу из Сакрасты. Во дворе она «одолжила» один из припаркованных там санитарных грузовиков. Пока Гиад вела машину по окружному шоссе, Афанасий молчал, не интересуясь ничем, кроме благословленного пистолета в своих руках. Анжелика неподвижно сидела рядом с ним, глядя строго вперед.
— Оружие зовут Тристэсс, — объяснила Асената много часов спустя, когда они доехали до моста к Бдящему шпилю. — Теперь она принадлежит тебе, но никогда не забывай, что и ты принадлежишь ей.
