Второй Шанс (СИ) - Сейтимбетов Самат Айдосович (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
— Прямые диверсии тварей в госпиталях невозможны, — ответил Асыл.
— И слава Льву, что так! Представляю, что было бы, запрыгни в госпиталь хотя бы один Преследователь! — воздел руки к потолку сержант.
— Может, поэтому госпитали строят так, чтобы в них не запрыгивали твари? — серьезно спросил капитан. — Но сейчас диверсии будут, или, по крайней мере, мы должны считаться с угрозой таковых.
— Слухи? — уточнил Дюша, и Асыл кивнул в ответ.
Слухи, слухи ползли по Риму, затекая в каждый дом, канаву и бункер. Слухи о том, что Римский Лев отправит весь Рим на передовую. Слухи о том, что слава Льва дутая, и город падет со дня на день. Слухи о неизбежном поражении и голоде, и о том, что припасов на зиму не сделано никаких и город замерзнет, потому что зима эта будет самой суровой за тысячу лет. Слухи о том, что твари уже в городе, сидят в канализации и только и ждут, чтобы вылезти наружу и устроить резню.
Слухи пугали, вызывали панику, отбивали всякое желание работать.
Слухи забрасывали в головы мысль, что во всем виноват Лев, и только он. Все, мол, было прекрасно и шло как обычно, но затем откуда-то взялся Римский Лев и все пошло наперекосяк. Уж не шпион ли тварей этот самый Лев, ведь всем известно, что твари способны на всё? Достоверность слухов была никакая, но массовость делала свое дело. По городу поползла паника, и обычными средствами тут было не обойтись.
Во всяком случае, капитан Имангалиев попробовал запускать контрслухи, но как-то ничего не вышло. Чистая правда о жизни и подвигах Льва воспринималась как «топорная правительственная пропаганда», тогда как слухи, дескать, вещали чистую правду и ничего кроме правды. Разумеется, «силовики» Рима были в полной готовности, но если толпа хлынет на улицы, размахивая оружием… ничего хорошего из этого не выйдет, качал головой Асыл.
Поэтому приказ стрелять на поражение получили только охранники Октагона, тогда как остальным, наоборот, внушалось, что нужно дважды подумать, а уж потом лезть в заварушку, если таковая начнется. Источник слухов засечь никак не удавалось, они как будто сами по себе возникали во множестве голов разом. Каждый новый день — новый слух, и масса людей, пересказывая его другим, придавала видимость достоверности из разряда «все говорят! Все не могут сговориться!»
— Сам понимаешь, — заметил Асыл, — как выгодно в таких условиях проводить диверсии. Раз, и тут же слухи, мол, это Лев гадит!
— С чего бы Римскому Льву гадить Риму? — удивился Дюша. — Где здравый смысл и прочие штуки?
— Какого здравого смысла ты ждешь от слухов? Тем более таких идиотских, какие сейчас гуляют по городу? Нет, здесь все одно к одному, диверсии против толпы, и разжигание толпы, и все это сходится в одну точку, точнее говоря, к одному человеку, нашему любимому лысому генералу.
— Причем, как быстро сориентировались, — дипломатично заметил Дюша, — вот только — только появился Лев, и уже пошла подрывная работа против него!
— Скорее, у них появился символ, — прищурился Асыл, — осязаемый такой, увесистый символ. Кто не знает Римского Льва? Все знают! Никому не надо объяснять, кто это такой, и, следовательно, с таким символом работать гораздо легче и труднее одновременно. Но эти слухачи, смотрю, трудностей не боятся, работают как на конвейере, и все это может плохо закончиться.
— Насколько плохо?
— Настолько, что столица взорвется, и все твое ополчение, Дюша, окажется не в силах помешать.
Примерно в таком вот духе Асыл и доложил Льву. Мол, товарищ генерал, псионики заели, подрывают вашу репутацию, будоражат столицу и в ближайшем времени полыхнет, если вы не вмешаетесь. А если вмешаетесь, тоже полыхнет, но чуть позже. Ненависть ко Льву, внушаемая Риму, витала над городом и временами была почти осязаема, как будто темное облако, опускающее свои щупальца в голову каждому горожанину.
— И что ты предлагаешь? — спросил Лев, складывая руки на животе.
Он и Асыл находились в бункере, в десяти километрах от Рима. Обставлено все было предельно функционально, и не мешало ни работать, ни мыслить. Лев очень любил такие места, и кабинет его на форпосте 99 был очень схож с убежищами. Здесь можно было спокойно работать, а не носиться взад-вперед по Федерации, чем чаще всего и приходилось теперь заниматься генералу.
— Думаю, надо давить псиоников, — осторожно ответил Асыл, сидевший на стуле напротив.
— Правильно думаешь, — кивнул Лев. — А как?
— Ээээ… взять спецподразделения, и прочесать город.
— Миллионник? Эх, Асыл, разочаровываешь!
— Извините, товарищ генерал! Не специалист по крупным городам, все больше по диверсиям в тылу тварей работал! — вскочил Асыл, изображая преданного и тупого служаку. — Не обучен! Прошу снять меня с должности коменданта Рима!
— Ну-ну, — грозно отозвался Лев. — Снять его! А работать тогда, кто будет? Я один за вас всех что ли? Нет уж, так дело не пойдет! Голова тебе для чего дана?
— Чтобы думать, — вздохнул Асыл.
— Правильно! — наставительно указал пальцем Лев. — Вот и думай! Если невозможно взять и оцепить весь город, и просеять каждого жителя через сито проверок на пси, то что?
Асыл задумался. Лев терпеливо ждал, попыхивая неизменной сигаретой.
— Необходимо, чтобы псионики сами пришли?
— Правильно, правильно. А как этого добиться?
— Ээээ… дать им возможность действовать, совершать ошибки и так далее?
— В точку! Пусть накаляют атмосферу, они же персонально против меня работают? Вот, это замечательно. Пару раз подставлюсь, «Буревестника» в охрану, пусть заодно опыт набирают, и все. Псионики сами прибегут, или натравят кого-нибудь, неважно. Появятся следы. Зацепки. Хвосты. Ухватившись за них, вытащим всю сеть псиоников на свет, упакуем, допросим и ликвидируем.
— Так просто?
— Я разве сказал, что это просто? — нахмурился Лев. — Рим и в самом деле может полыхнуть, и уже за одно это накаливание настроений в столице во время Волны, разжигателей можно ставить к стенке без суда. Собственно, на этом и сработаем. Псионики знают, что и так уже массу всего нарушили, и пощады им не будет. Надо будет, кстати, еще речь по этому поводу в прямом эфире высказать. Мол, так и так, негодяи псионики, всех к ногтю, зажать и расстрелять!
— Подталкиваете их к выступлению?
— Подталкиваю, а что делать? — развел руками Лев. — Надо, надо форсировать события, эту внутреннюю заразу и вправду следует выжечь, и нет ни сил, ни времени проводить аккуратную инфильтрацию, разыскивать хвосты, сопоставлять. Нет уж, спровоцируем их, схватим за горло, допросы, выбивание информации и пошли, пошли, пошли. Чем раньше — тем быстрее я смогу вздохнуть спокойно, не опасаясь удара в спину.
— То есть слухам не мешать?
— Не мешай, продолжай работать на противодействие, держи охрану в состоянии тревоги. Буквально на днях выступлю с провокационным заявлением, потом вернусь в Рим и буду открыто ходить по улицам, ну или там паркам — скверам, вроде как прогуливаюсь.
— Чересчур нарочито, — поморщился Асыл.
— Этим сойдет, — отмахнулся генерал. — Думаешь, там матерые спецы сидят? Да ха три раза! Привыкли прятаться, потеть, аккуратно захватывать людей и подбирать к ним ключики. Нет уж, я их заставлю действовать быстро, резко и на этом они совершат кучу ошибок, и мы их возьмем вот так!
Лев стиснул кулак, показывая, как они возьмут псиоников за горло.
— А столицу, вы тоже за горло возьмете? — уточнил Асыл.
Так как капитан Имангалиев никогда не шутил, то Льву оставалось только ответить на вопрос.
— Нет, но аккуратную удавку на горло накину.
— Товарищ генерал?
— Для начала выступлю в Совете, пусть почешутся, — улыбнулся Лев.
Выступление в Совете, разумеется, не могло быть спонтанным, хотя Лев и постарался создать такое впечатление. Мол, ему доложили, и он тут же помчался разбираться, весь в гневе и страданиях. С таким вот настроем Лев начал свою речь. Мол, доколе, вы — власть предержащие, будете вкусно есть и сытно решать судьбы, когда там, за стенами Октагона, целая столица готова взорваться бунтом, и все потому, что нету вам дела до людских нужд?
