Лоханка - Калашников Сергей Александрович (читать книги онлайн бесплатно серию книг .TXT) 📗
Так вот – кажется, народ ожидает чего-то подобного и с самолётами – СХ-1 весьма прост в управлении, поэтому люди думают, будто им позволят покататься бесплатно, сгонять к родне в Харабали или в Чёрный Яр за поросёнком или на Ветчинкин проран за курносыми – туда не ближний свет, если лодкой идти. Это я к тому, что в душах работников завода идея авиастроения зажгла устойчивый зелёный свет и пошла воплощаться в жизнь в тёплой дружественной обстановке. Опасения мои оказались далеко не беспочвенными – придя на аэродром в урочный час, когда один из энтузиастов авиации должен был дать мне урок по программе «взлёт-посадка», я обнаружил, что как раз только что завершился полёт с моим старшим сыном, после которого тот получил замечания. А клепальщик Женя Кочетыгин как раз будет следующим.
Дело в том, что в СХ-1 пилоты сидят в кабине рядом и оба располагают всем набором органов управления – то есть каждая машина – учебная. В управлении она проста – прощает многие оплошности. Словом, лозунг «Молодёжь – на самолёт!» своим крылом овеял и людей среднего возраста. Как ещё недавно считалось непристойным не водить бранзулетку, так и сейчас оказалось неприличным не уметь поднять в воздух самолёт.
Разумеется, я ждал грозного окрика сверху – происходящее начало напоминать натуральный бардак. Ничего подобного… если бы в моей семье увидели кадры из фильма «Последний дюйм», где мальчишка с трудом сажает легкомоторник – сильно удивились бы. Хорошо, что это кино ещё не сняли. Утверждать, что в Ахтубинске научились пилотировать решительно все, не стану. Но очень многие. И не напрасно – крылатых машин мы делали много, а пилотов для их заводских испытаний взять было неоткуда. Директор очередной раз выкрутился из сложного положения, милостиво позволяя людям полетать, вместо того, чтобы платить деньги за непростую работу лётчика.
Кстати, инструктором на первых порах трудился его собственный пилот, отрабатывая былую оплошность. Я ведь не говорил, что директор завода – добрый человек. Просто он с понятием.
Время пролетело стремительно – и оглянуться не успел, а уже минула весна сорок первого. Дочка начала говорить, а средний сын придумывает, как пристегнуть к ногам короткие ходули – ноги у него не достают до педалей, отчего к управлению летательным аппаратом его не допускают. Хорошо старшему – он уродился долговязым и плюс ещё два года форы. Сегодня с утра «присел» на нашей улице, забрал маму, братьев и сестру – улетели в Капустин Яр к родне Никодима.
Это сынуля мой такую программу полёта согласовал. Хе-хе. Улица у нас крайняя, за ней сразу луговина, поэтому нет риска посшибать заборы крыльями. Я с семьёй не полетел – не жалуют меня в доме родителей первого мужа Анны. Поэтому – займусь делами выходного дня. У меня имеется давняя неосуществлённая мечта – создать текстурную пропитку для древесины на манер пинотекса из моего времени. В своё время, ещё там, я накачал с Интернета разных сведений по данной теме и теперь пытаюсь воплотить в жизнь эту непростую мечту. Да вот беда – химию я знаю достаточно плохо, поэтому многих слов вовсе не понимаю. А в нынешних справочниках их, бывает, и не отыщешь. Или я не те книги просматриваю?
Но практика – критерий истины – поэтому свои адские смеси я варю, когда никого нет дома. А вдруг рванёт? Или потравлю домочадцев?
Как у меня успехи? Нет успехов. Один раз по чистой случайности сумел получить комок гадостной слизи, который чуть погодя окаменел. Растворить его удалось только в толуоле. Но толуол испарился и слизь снова затвердела. Крепкая, зараза, и липкая – жуть. Прилипла к штанам, а я и не заметил. Зато заметил инженер Федотов (я его инженером называю для уважительности, хотя он давно не рядовой работник, а руководит конструкторским бюро транспортёрного направления). Так вот – Федотов – это серьёзно. Теперь этой слизью склеивают какие-то ответственные детали в наборе самолёта. Склеивают и ругаются, что три дня сохнет. А потом ещё раз ругаются оттого, что ни от чего эту гадость не отдерёшь.
Я уже чую, что не порадую своих современников никаким пинотексом. И нужных наук не превозмог, и времени не осталось на то, чтобы их изучить. От Софико пришло письмо для Анны. Не знаю, о чём она там написала, но только девчонок своих с домработницей отправила к нам на всё лето, а сама перебралась к мужу на Украину. Адресок я с конверта записал. В нашем-то военкомате так и примут меня в армию добровольцем! А там, где я никто и звать меня никак на удостоверение механика-водителя гусеничной техники отреагируют правильно уже на следующий день после начала войны.
Так что отпуск я оформил, чтобы на заводе меня не хватились, а из дому уйду ночью и сяду на пароходик, что как раз на рассвете уходит в Сталинград от заводского причала. Скажете – несерьёзно в мои годы сбегать на войну? Конечно, несерьёзно, но начни я куда-то ломиться – сразу насторожу начальство, а уж оно найдёт, как меня притормозить. Крупы и муки запасено в доме как следует, мыла и спичек тоже хватит надолго, да огород, да рыба в реке пока не перевелась – сильно бедствовать семья не будет, а несильно – так всем достанется, ничего с этим не поделаешь. И мои горюшка хлебнут. Лишь бы – не через край.
Эпилог
Здравствуй, дорогая Редакция. Пишет тебе ученик 6-го «В» класса средней школы N 2 Петя Федотов. Моя одноклассница Оля Беспамятная попросила меня расшифровать записи в тетрадке, которую случайно нашла, но по методу пляшущих человечков не сумела прочитать, что там написано. А я сразу понял, что это никакой не код, а просто фонетическая скоропись, и быстро во всём разобрался. Только текст оборвался на самом интересном месте. Поэтому я сказал Оле, что для расшифровки нужно больше данных.
Она мне поверила и принесла ещё одну тетрадку. Точно так же я выманил у неё и третью и четвёртую и пятую. А потом она назвала меня обманщиком и отказалась дать ещё, хотя, мне думается, больше тетрадок у неё нет, потому что её папа, который это писал, ушёл на войну.
Но я всё, что прочёл, переписал обычными буквами и посылаю тебе, дорогая Редакция, чтобы ты смогла это напечатать в книжке, потому что очень интересно.
Ещё в последнюю из тетрадок были вложены три листочка. Первый сообщал о том, что Иван Сергеевич Беспамятный погиб в бою во время Перемышльского отступления в сентябре сорок первого года. Танк, который он вёл, был подбит и не мог стрелять. Но дядя Ваня подавил гусеницами зенитную батарею, прикрывавшую немецкую переправу, и упал в реку вместе со всем экипажем.
Я не очень хорошо знал историю тех событий, но специально прочитал, что это случилось во время обороны Минска.
Второй листочек содержал тоже очень грустное сообщение о том, что дядя Ваня снова погиб во время Плоештинского прорыва в апреле сорок второго года. Танк который он вёл, опять подбили, но на этот раз он не мог ехать, зато мог стрелять. Вот он и стрелял, прикрывая отход наших подразделений, пока не был окончательно подбит вместе со всем экипажем.
Третье сообщение гласило, что дядя Ваня погиб уже в третий раз в мае сорок третьего года под Прагой. Я, когда прочитал это, очень опечалился – обидно… всего несколько месяцев оставалось до августа, до победы, а тут – такое огорчение для тёти Ани – Олиной мамы.
А потом рассердился на неправильных военных, потому что всё это были сплошные враки – дядя Ваня, как и всегда, каждое утро ходит на завод работать сварщиком опытного участка вместе с моим папой инженером Федотовым. Они там делают разные полезные машины.
А ещё Иван Сергеевич часто ковыряется в своей домашней мастерской вместе с нами – мальчишками, что живут по соседству – свои-то сыны у него уже выросли. Старший водит буксир – таскает баржи с солью. Он самый молодой капитан в наших местах. Средний выучился на хирурга, потому что помогал в госпитале ухаживать за ранеными и многому научился. А потом – поступил в институт на доктора. А младший будет авиационным инженером – он это твёрдо решил. Вот дядя Ваня и возится теперь с нами, учит многому – о фонетической скорописи, например, именно он рассказывал.
