Львиное Сердце - Первушин Антон Иванович (первая книга TXT) 📗
Вдох и выыыыдох. Улетай, одиночество.
Кто я?
Я — человек мечты. Я хочу найти истину там, где все словно соткано из обмана, иллюзий и противоречий. Я пытаюсь помочь людям понять себя, понять, чего они хотят на самом деле. Я пытаюсь показать им, что им не обязательно уродовать себя, чтобы жить в ладу с другими и не обязательно воевать против всех, чтобы сохранить себя. Я человек, который дарит другим свободу, даже если они поначалу не знают, как ею распорядиться. Я — человек, который помогает другим найти свой путь.
Вдох и выыыыдох. Улетай, отчаяние.
Кто я?
Я — человек Зоны. Я живу здесь, в причудливом мире. Я принял его прихотливые законы. Я согласен, что игра всегда будет нечестной. Я надеюсь, что мне удастся достичь истины, сколь бы нечеловеческой она ни была. Я готов заплатить, готов отказаться от всего, собственно я ничем и не дорожу.
Вдох и выыыыдох. Улетай, усталость.
Кто я?
Я — человек света. Я не притушил тот внутренний свет, что дан каждому от рождения. Я не затоптал его, не дал затоптать другим. Я верю, что мой внутренний свет питается Истиной. И я готов беречь его. Есть у нас в Зоне одно странное предание. Будто где-то там, за Саркофагом, за Третьим и Вторым энергоблоками, поселилась еще одна группировка — «Солнцестояние», заключившая союз с Сердцем Зоны. И будто в те минуты, когда тучи над Зоной расходятся и светит солнце, к Избранным приходят агенты «Солнцестояния», и если их попросить, они исполнят твое желание. Роте в это не верит. Говорит, сказочки вроде эльфов. Но тут ты ошибаешься, господин генерал. Именно что вроде эльфов. Спроси у любого ирландца: верит ли он в эльфов? Он тебя сразу обругает и к черту пошлет, именно потому что верит. И считает, что лишний раз о них говорить — беду накликать. Потому что не след говорить о них нашим человеческим языком. Вот и «Солнцестояние» есть. Потому что если в Зоне столько тьмы, то под этой тьмой должен скрываться свет. И когда-нибудь они поймут, что я достоин, что я Избранный. Они придут ко мне и спросят, чего я хочу. И я скажу: «Возьмите меня с собой. Дайте мне увидеть истинный свет».
Вдох и вы-ы-ыдох. Улетай, тьма.
Кто я?..
И тут комнату залил яркий солнечный свет. Гоголь с внутренним трепетом, но без удивления смотрел, как из лучей соткался светящийся силуэт.
— Здравствуйте, Александр Сергеевич, — сказал незнакомец. — Я пришел к вам от «Солнцестояния».
Глава 3
Играть заставил всех графей и герцогей, вальтей и дамов в потрясающий крокей…
1
— А теперь идите ко мне, — позвал незнакомый сталкер. — Только осторожно. Постарайтесь не намочить ноги. Не стоит этого делать без крайней необходимости. А особенно — если еще не знаешь, на что идешь. Лучше всего просто перескочить ручеек. Помните, как было у Алисы в Зазеркалье? Перескочил ручеек, и ты уже на другой горизонтали. Из пешки — в ферзи.
Виктор и Ким недоуменно переглянулись, но ручеек послушно перескочили.
— Вот и молодцы, — обрадовался сталкер. — Теперь пошли со мной. Я вас, как Баба-Яга, накормлю-напою. В баньке, правда, не попарю — времени нет. Но умыться дам.
— Вы его знаете? — тихо спросила Ким, пока они поднимались по склону.
— Нет. — Плюмбум неуверенно покачал головой.
— Тогда почему он сказал: «Я уж думал, вы до меня никогда не доберетесь»? — допытывалась въедливая шведская профессорша.
— А разве он это не вам сказал? — попытался выкрутиться Виктор.
— Нет. Я точно знаю, что никогда его не видела. А вот в вас не уверена.
— Я не знаю… Что-то было вроде… Очень давно… Не помню толком. Еще утром я сказал бы: точно ничего не было. А теперь не уверен…
— О, мужчины! Вечно у вас ни два, ни полтора! В последний раз я слышала этот лепет от своего бывшего, когда он отказывался сдать тест на отцовство…
Жилище, куда привел их загадочный сталкер, и в самом деле напоминало избушку на курьих ножках. Это был маленький добротно срубленный домик с узкими полутемными сенями.
— Обувь тут снимайте, — велел сталкер. — Надевайте тапочки и идите к умывальнику. Воду я вам нагрел.
Тапочки оказались сплетенными из березовой коры лаптями без задников. Вода была в умывальнике с носиком, висевшем здесь же, в сенях. По носику нужно было бить ладонью.
— У нас такой на даче был, — мечтательно сообщила Ким.
После этого Плюмбум ждал по меньшей мере вышитого рушника, но полотенце выпадало из темы — обычное белое вафельное, с полустертым синим штампом «Медпункт» в углу.
Большую часть единственной комнаты занимала русская печь. Также здесь красовался деревянный темный стол, вдоль стены вытянулись лавки. Из печи сталкер достал ухватом горячий горшок с грибной похлебкой, разлил в деревянные миски, выдал гостям деревянные ложки, положил на стол каравай хлеба, поставил солонку. Плюмбум попробовал с опаской: кто его знает, что за грибы? Но сильный голод победил благоразумие. Да и то сказать — хотел бы хозяин их убить, пристрелил бы еще у ручья, тепленькими. А на маньяка, который заманивает к себе прохожих, кормит их мухоморами, а потом любуется мучениями, он явно не похож. А на кого похож? Тьфу ты пропасть, сказано ведь: не знаю! Похож на хохошь, а хохошь на кого хошь… Так бабушка говорила, когда в настроении была. Вот что значит антураж — ассоциации пошли какие-то совсем уже дикие, деревенские…
Тем временем сталкер извлек три граненых стакана и открыл висевший на стене резной шкафчик, где стояли в ряд разноцветные бутыли.
— Я же раньше фельдшером был на Третьем энергоблоке, — ответил он на незаданный вопрос. — У нас спирта было хоть залейся. Ну а после Выброса я и приноровился от нечего делать настойки ставить. Только вот угощать, к сожалению, редко кого приходится… А может, и хорошо, что редко… Вам сейчас, пожалуй, лучше всего вот эта пойдет. — Он достал темно-зеленую бутылку. — Здесь зверобой, душица и чабрец. Отлично усталость снимает. Ну что, за встречу?
Настойка в самом деле пошла хорошо. Рот мгновенно наполнился терпким травяным ароматом, спирт обжег горло, а усталость и тревоги словно отступили. Плюмбум расстегнул поясной ремень и сбросил его со всей амуницией на пол. Снял шлем, положил на лавку, приспустил центральную молнию. Ким последовала его примеру, а еще стянула резинку с волос, и все ее маленькие косички упали на плечи.
В комнату грациозно вошла черная кошка, за ней — три котенка. Не глядя на гостей, семейство устроилось на половике и занялось умыванием.
— Ути, пусечки! — умилилась Ким, совсем как девчонка.
И тут же, почти не меняя интонации, спросила:
— А вы о каком выбросе говорили?
— Выброс был только один, — наставительно сказал сталкер. — Все остальное — афтершоки.
Ким взглянула на него пристально.
— Тогда получается, что вы… один из Хозяев Зоны? Иначе как объяснить, что вы работали здесь до Первого Большого Выброса, а выглядите моложе нас?
— А никак иначе и не объяснишь, — легко согласился сталкер. — Умница, девочка. Я наделся, Виктор, ты сам вспомнишь, а смотри, Ким тебя обскакала. И не в первый раз, между прочим.
— Что я должен вспомнить? — поинтересовался Плюмбум, игнорируя подначку.
— А много чего, — ответил сталкер безмятежно. — У тебя богатый выбор. Давай так, ты расскажешь, что помнишь, а я расскажу, что ты забыл.
— Да ничего я не помню толком… Вроде, мы виделись уже, но как, когда и зачем — не припоминаю.
— Эк оно как тебя… — задумчиво протянул сталкер. — А скажи-ка мне: помнишь, как полгода назад вы вышли к Стоунхенджу?
— А это тут при чем? — удивился Плюмбум. — Тебя ведь там не было.
— Верно, не было. — Сталкер широко улыбнулся, показав ровные ряды белоснежных зубов. — Хоть это вспомнил, спасибо. А тебе тогда не показалось странным, что твой приятель Александр Пыхало, которого вы все называете Приваловым, ткнул кольцом в ячейку транспортного пульта и чуть не загнулся, а тебе — хоть бы хны и даже поумнее малость стал?
