Темный янтарь 2 (СИ) - Валин Юрий Павлович (список книг .TXT, .FB2) 📗
Опыт у бойцов появится. Вот всего остального нехватка. Серега по старому, связному опыту, осознавал трудности, с которыми столкнулось снабжение. От далекой станции, по совершенно разбитым, так и не ставшим с весны годными дорогам, везут малочисленными, едва тянущими самих себя грузовиками, а чаще телегами, а там лошади и сами уже ноги едва переставляют. Налеты, мины вдоль дорог, ненадежная переправа, вконец отупевшие от постоянного монотонного движения возницы. Мешки с сухарями, с сахаром, мука и крупы для кухонь, снаряды для гаубиц и минометные мины, и патроны, патроны, патроны.… Вот последнее сюда доходит, поскольку артиллеристам, санбатам, штабам, патроны без особой надобности, это же не сухари и концентраты.
Наган товарищ Васюк так и не получил, напомнил один раз по случаю, был послан, ну и курад с ним, обойдемся. Вот с жратвой обстояло совершенно безнадежно. Кормили дважды в сутки – доставлялось исправно, вполне аккуратный человек ротный старшина Кинибаев. Но что привозит-то? Здешний чай, что в роте в ведре навострились кипятить – из сбора трав непонятного приболотно-ботанического происхождения – и тот иной раз оказывался попитательнее «кашевых щей». У бойцов попросту не было сил…
Зашипела иссякающая сигаретка – это о губы, такие сухие, что боль едва чувствовали.
Не было сил у роты. А у ротного, кроме недостатка сил, ощущался острый недостаток командного ума. Прямо скажем, не совсем тому учили в училище курсанта Васюка. Вот совсем не тому. Как обеспечить оборону, когда в роте не бывает больше шестидесяти процентов личного состава? Станковые пулеметы есть, но выходят из строя ежедневно, по причине полной «убитости» механической части. Полковой оружейник приходил, а что он сделает в траншее? Кто вообще такое старое вооружение на передний край дает?
Много имелось у лейтенанта Васюка вопросов, только задать их было некому, да и незачем. Судя по слухам, по всему бесконечному фронту дело шло примерно так – жутко коряво – и тут, у Сенчево, еще не самое поганое место. Газеты в роту доставлялись с опозданием, политрука так и не прислали – нет новых, а прежнего ранило еще до Серегиного повышения в ротные. Газеты доходили, неизменно бодрые тоном, но между строк угадывалось… ох, угадывалось. Вроде держались Севастополь и Ленинград, началось наступление под Харьковом, но как-то поувязло. Перешли там к оборонительным боям, а потом и вообще иные населенные пункты в сводках замелькали.… И Керчь сдали. Вот никогда не бывал Серега в том морском городке, но пробрало. Как же так?! Опять весь Крым у немцев. Прет гад, как в прошлом году, хорошо, что не к Москве. На Воронеж, и опять к Ростову-на-Дону... С нехорошим чувством читал Серый про Ленинград, но нет, там стояли крепко. Даже тяжелые танки тамошний завод давал фронту, везли «Климы Ворошиловы» по узкому коридору с единственной ниткой «железки», формировали мощные танковые бригады[2]. Была хорошая газетная статья про то. Но где они, те тяжелые бригады? Понятно, что не на Калининском фронте, а там, где они нужнее, видимо, на юге. А результат-то, эх…
Но Ленинград стоял уверенно, уже хорошо. Писали о трудностях со снабжением – по коридору попробуй пропихни продукты, материалы для заводов и горючее: там же огромный город, не отдельный полк. И город не чужой, все-таки знакомый, да и Ян там где-то, наверное, воюет. А может, товарища Выру на завод перевели. По правде говоря, такие технические специалисты с гаечным ключом и отверткой даже полезнее, чем с пулеметом. Кадры, «кадры решают всё», очень верно сказано.
Не хватало специалистов лейтенанту Васюку. Получалось, что в роте он старший и самый умный, ну, к этому попривык. На возраст тут наплевать, раз фронтовой опыт есть, да и учили человека почти полгода. Но рота – это много людей, а мужики – опытные и толковые в жизни и в своих ремеслах – здесь почти с нуля траншейную науку одолевают. Не хватает времени, знающих людей не хватает. Только-только осознается – есть у человека талант пулеметчика или траншею умеет быстро и толково укрепить, «лисью нору» шустро вырыть – а уж нету человека. Не успевается.
Пытался лейтенант Васюк успеть. Поговорить, угадать, подготовить. И себе замену, пусть временную, подготовить, поскольку рано или поздно понятно, что случится. Старых бойцов всех знал, имена не путал, к новым в меру возможности приглядывался. Но, сука, где же успеть?! Люди нужны, спецы, уже готовые, знающие. А тут сам вроде бы и политинформацию проводишь «мы, гвардия, фронт держим, пусть малыми силами, но немца оттягиваем, сейчас на юге тяжелее, туда все резервы…». Тьфу, убого же, не учили товарища Васюка правильным и убедительным политическим разговорам, на одной природной склонности выезжает. Но видно же – вот поговорили, обсудили непростую текущую обстановку, слегка пошутили – бойцам чуть полегче.
А здесь, в траншеях и блиндажах… Война, текущая, беспрерывная, вшивая, голодная. После памятных яростных боев в конце марта – начале апреля там – под Холминкой и в районе Белого – чуть поутихло. Немцы принялись бомбы и мины экономить, осторожничать. В конце мая полк перебросили на позиции ближе к Оленино – держать горловину мешка. Отсюда и странная, «вывернутая» линия фронта. Заново окапывались бойцы, примерялись к новым позициям.
Эх, обстановку с географией, местоположение того недалекого, но недоступного Ржева, лейтенант Васюк знал только условно, «по направлениям». Имелась самодельная карта, вернее, топографический чертеж. Может и подробный, и постоянно дополняемый, но с правильной «печатной» картой не сравнимый. Серега утешал себя мыслью, что бойцы в настоящих картах не особо сильны, с наглядным чертежиком им даже проще. Объяснял и показывал направление маневра в обязательном порядке, пусть в штабе и неоднозначно к таким топографическим занятиям относились.
…— Серый, напрасно ты это, – сказал комбат, ненадолго прибывший в роту. – Ты комсомолец, человек надежный, грамотный, командир. А бойцы… Ты откуда знаешь, что они сориентируются да и к немцам не уйдут? Да еще чертеж твой прихватят.
— Мои, товарищ старший лейтенант, не уйдут, – твердо сказал Серега. – У меня боевое охранение дельное. Да и ценность моих самописных крок сомнительна. Это же для ориентира и уверенности. Еще Суворов говорил «каждый солдат должен знать свой маневр». И мой первый командир то же утверждал…
— «Кроки», «Суворов»... Дуришь, Васюк. Учти, я про эти твои упражнения с рисунками ничего не знаю. Исключительно твоя самодеятельность. Ротный ты хороший, но если что – сам виноват.
— Понял.
— «Понял» он… Вы здесь, на переднем, под обстрелами, но без начальства. У нас-то, между прочим, сложнее, иной раз и.… Ну, ты командир опытный, догадываешься.
— Догадываюсь. Товарищ старший лейтенант, пулеметы-то нам поменяют? Хотя бы один новый, а?
— Нету. Как придут, так обязательно. Пока нету…
Опять ничего не было, даже ругани от начальства. Занимался ротный гвардии лейтенант Васюк улучшением позиций, пресечением наглости немцев, бытом и попыткой подкормки личного состава. Удачно приволок старшина Кинибаев бочку из-под бензина, организовали банно-антившивый агрегат, вырыли специальный «капонир». Первая рота в бессильной зависти пыталась сначала выменять бочку, потом выкрасть. Не на тех напали, тут порядок! Орал товарищ Васюк на попавшихся похитителей так, что немцы на всякий случай артналет устроили…
Всё, догорела сигаретка. Серега кинул крошечный окурок в лужу. Вот она, жизнь… все в траншейную влагу можем лечь.
Ходила в атаку рота. Еще весной, пытались взять деревню. Почти получилось. Еще бы дали хоть пару танков…
Бежали тогда по тяжелой размокшей земле – чуть ботинки с ног не сдергивала. Из первой траншеи немцы тиканули, тут бы сходу за крайние дома зацепиться, вернее, за фундаменты и погреба. Но обе «тридцатьчетверки» уже встали: одна горела, вторая так и замерла с чуть повернутой башней…
