Замыкание (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич (лучшие книги онлайн .txt) 📗
В миг, когда ему предложили должность Первого советника, он понял, что вновь теряет ориентир.
Но был в памяти взгляд девчонки в метро, что видела в нем старика-инвалида в приличной, хоть и помятой одежде — заслуженного человека, побитого судьбой. Каким сам Иван Александрович хотел себя ощущать — помнить об этом, напоминать себе.
А теперь есть взгляд госпожи, что позволит ему пересобрать свою личность вокруг чужой веры в самого себя. Найти в служении рецепт, как убрать наносное и сковать оставшееся в монолит без примесей и шлака. Да, он не будет прежним — но он не хотел им быть. Ведь нет сына, что заметил бы изменения. Нет друзей и жены, привычных к его характеру. Нет верного слуги, которого он убил своими руками. Нет никого и ничего — кроме девчонки, мыслящей контрастами белого и черного. Она знает, как должен выглядеть настоящий князь из былин, книг и преданий. И ведает, каким он быть не должен — из собственного прошлого. А значит, поможет удержаться от самого тяжкого, что может быть в жизни князя, лишенного княжества — недостойной смерти. Ведь любая гибель, принятая на службе наивной, чистой госпожи — это хоть и глупо, но благородно.
Так было до того момента, как у госпожи не зажглись золотом глаза.
Сила Крови просыпается по-разному. Обычно, в детстве, под присмотром наставников, не допускающих, чтобы сонм памяти и голосов предков смял собственную личность ребенка. Это сложный процесс — ведь так сладко отдаться необоримой мощи, что пробуждается в тебе и кипит, побуждает к действию. У предков были враги — и они желают, чтобы ты смял их и растоптал в пыль, щедро делясь знаниями и Силой. У предков остались вкусы и желания, которым невозможно сопротивляться. И только внешняя помощь способна напомнить о собственных мечтах и смыслах, о друзьях и поставленных целях, о людях, которым дорог ты, а не пробужденные через кровь монстры. Кто-то проигрывает в этой битве, и на короткое время в мире воплощается монстр с тысячью личностей в детском теле — пока его не уничтожат скорбящие родичи. Но большинству удается осознать себя — ведь вокруг так много заботливых лиц, образы которых словно анкеры удерживают сознание под шквалом чужой воли.
Сейчас вокруг госпожи тоже были самые милые люди. Лысое чудовище с золотыми браслетами на руках из свиты Вечного князя Виида. Китаянка, что сменила одежды на родовые одеяния клана Го. Гвардия князей Черниговских в походном ордере под полковыми щитами. Бесполезный знаменосец со штандартом Лейб-гвардии полка, что вышагивал перед ними. И, конечно же, сам Иван Александрович, которого Ника могла помнить, как собственного тюремщика.
Иди, сохраняй свою личность, милая девочка. Все условия — пробивало бывшего князя нервной дрожью.
Потому что Сила Крови — Силе Крови рознь. И какая-нибудь достойная заштатного рода Еремеевых не составила бы ему проблем, ежели вышла бы из-под контроля — смял бы, спеленал, и возможно сохранил жизнь.
Но впереди, вдоль Мясницкой улицы Истлевали фонарные столбы и ограждения, скамейки и объемные вывески, обращаясь в то, что он привычно назвал песком, увидев впервые. Послушное своей госпоже Время крупицами ложилось ей под ноги, перемещая в пространстве.
Пожалуй, мысль умереть благородно оказалась не настолько надежным планом, насколько он полагал. Вот умереть глупо, истлев в безумии древних личностей, завладевших девчонкой — это легко… Как он вообще мог подумать, что Самойлов нашел себе нормальную жену…
Однако был шанс, что Ника удержится. Ведь она тоже неосознанно берегла этот город, не трогая здания и двигаясь ровно по улицам. Но главное — пока что помнила, куда идет и ради кого.
«Хоть бы Самойлова не убили!», — молил он небеса истово, сам себе не веря, что это делает.
С грохотом, возвращая к войне, пронесся левее и выше огненный всполох в два десятка метров диаметром, небрежно разнося на своем пути крыши и стены зданий, обрушивая ротонды старых построек и гулко взорвавшись в районе Покровского монастыря.
«— Они купили Куомо», — констатировала спокойная мысль.
Тут же сменившаяся яростной — чуть ли не до исступления.
«КАК ОН ПОСМЕЛ ТРОНУТЬ МОЙ ГОРОД» — Рыком, исполненным ненависти.
«КАК ОН ПОСМЕЛ ТРОНУТЬ МОЙ ГОРОД» — Дрогнуло небо, растекаясь белесыми кляксами под волей Гагариных и наполнилось стоном серебряного дождя.
Закипело негодованием солнце, пробиваясь через тучи и наполняя капли сиянием гнева Шереметьевых.
Проревела в тон земля, исполненная силой Панкратовых и Мстиславских.
И опережая их всех, расчертил пространство над городом сотканный из молний дракон, целя куда-то в сторону Измайловского острова.
«А я? Как же я?» — Негодованием зашлось в сердце Ивана Александровича, а сам он, от невозможности лично пнуть гада такого, в сердцах сплюнул на землю.
Позади грянуло так, что прямо именины сердца.
«Хана котенку» — проявилась первая улыбка на его лице.
А пожары от чужого лиходейства мигом затушили — как бы не совместными усилиями.
Впрочем, тут же продолжив с азартом культурную войну против друг друга — по засвеченным позициям.
А вот их процессия вынужденно замедлилась и как-то сама по себе встала, руководствуясь движениями госпожи. Потому что на дороге впереди молча стоял огромный медведь — темно-бурый, размером в два танка.
Истлевание замерло перед ним в десятке шагов, окружив по бокам — госпожа явно встречалась раньше с Шуйскими, что было не мудрено. Самойлов водил дружбу с наследником.
Значит, разойдутся мирно — да и союзники, как ни крути.
— Сейчас как стукну палкой больно! — Грозно замахнулся Ломов. — А ну с дороги!
— Ломов, уйди от медведя! Это союзный князь! — Заполошно рванул вперед Иван Александрович, на мгновение ощутив все волосы на теле вставшими по стойке смирно.
— Зачарованный? — Присмотрелся к нему рядовой. — Кто ж его такого теперь поцелует? — потянулся он к затылку.
— Уйдите, Ломов, сердцем заклинаю. — Отодвинул его Иван Александрович за себя, выступив вперед. — Ваше сиятельство, мы к Самойлову на выручку, большими силами. — Мельком обернулся назад Черниговский.
Медведь продолжал задумчиво смотреть на Ломова. Вроде как, с аппетитом.
— Это рядовой Самойлова, — на всякий ткнул большим пальцем назад Иван Александрович. — Тот сильно расстроится, если с ним что-то случится.
Медведь звучно фыркнул и лениво зашагал к углу ближнего здания.
— Ваше сиятельство? — Остановил его вопросительным тоном Иван Александрович. — Можно взять вашу тень для разведки?
Медведь с интересом уставился на Черниговского. Потом посмотрел ниже, задумчиво пронаблюдав, как его собственная тень становится во главе процессии княгини.
Новая тень, впрочем, под ним проявилась тут же вновь — как и положено. А вот во вторую задумчиво тыкал основанием знамени рядовой, вызвав у Черниговского чуть ли мигрень.
Мгновением позже — даже глаз не уловил — но рядом с рядовым тень тыкал лапой медведь, столь же задумчиво стоя прямо за Ломовым и капая ему слюной на плечо.
— Не дыши над ухом, — буркнул тот ему.
— Ваше сиятельство, простите дурака, — всплеснул от отчаяния Черниговский, опасливо посмотрев на госпожу.
Только он, старик, понимал, что на зрелище оторванной головы девица может отреагировать самым непредсказуемым образом!
Но Ники отчего-то не было на прежнем месте. Теперь она стояла прямо рядом с головой медведя, задумчиво касаясь тени носком туфли. Даже рукой за его ухо взялась, чтобы баланс тела держать…
«Хана», — как-то растерянно пронеслось в уме Ивана Александровича, что проявил недюжинные таланты, чтобы предотвратить катастрофу с заносчивым и самовлюбленным Шуйским.
Медведь тихо зарычал — до мурашек по коже, до холода по спине.
— Т-с, — цыкнула Ника, дернув за ухо.
И тот, всхрапнув, послушно унялся.
Иван Александрович поспешно отпустил тень.
— Я разведал все, что хотел, — удалось произнести более-менее спокойно, процарапав через пересохшее горло.
