Убить Первого. Том 1 (СИ) - Фаатович Иван "Wisenheim" (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
Глава 24. Траур
Стоя на битком набитой площади, Эдван чувствовал себя немного не в своей тарелке, словно попал на чьи-то похороны за компанию. В каком-то смысле, так оно и было. Площадь Основателей была заполнена до краёв, те, кому не хватило места внизу умостились на окружающих стенах и даже на крышах близлежащих домов, лишь бы посмотреть на происходящее и послушать, что вызвало траурный рог. Впрочем, хороших новостей не ждал никто, настроения царили упаднические.
В центре площади, совсем рядом с памятником основателям Города, возвели крепкий деревянный помост, который, правда, в данный момент пустовал. Перед ним находилось другое, не менее крупное сооружение — огромная коробка из брёвен, сильно напоминающая гигантский колодец, заполненный сухими ветками и сеном. Что было за ним, Эдван не видел, вид загораживали спины бойцов Когтя, которые плотным кольцом обступили центр, не подпуская никого к помосту. Где-то там, скорее всего, сейчас и находился сам глава города, который вскоре должен будет дать речь. Парню повезло наблюдать за всем практически из первых рядов, в окружении бойцов гарнизона. Лизы с ним, правда, не было. Они, хоть и пришли одними из первых, вынуждены были разделиться, ведь по правилам, в такой момент она должна была находиться с семьёй.
Вдруг, все бойцы Когтя разом согнулись в неглубоком, но очень почтительном поклоне и вслед за ними голову склонил каждый на площади. Один только Эдван замешкался на несколько долгих мгновений, не понимая, почему все вокруг вдруг начали кланяться. Воин, что стоял рядом с ним, не поворачиваясь отвесил парню подзатыльник.
— Прояви уважение к памяти основателей, — возмущённо прошипел он, и Эдван тут же согнулся в поклоне. Мысленно, он хлопнул себя по лбу. Можно было догадаться, раз уж все поклонились в направлении к центру площади.
Юноша чувствовал себя ужасно неловко. Он не понимал, как себя вести и что делать. Не понимал, почему их всех здесь собрали. Атмосфера страха и уныния, что царила на площади, давила на него. Казалось, что даже воздух здесь стал каким-то вязким и очень тяжелым.
Народ вокруг него разогнулся и все устремили свои взгляды на помост. Разогнулся и Эдван, мельком взглянув на воина, отвесившего ему подзатыльник, но тот лишь напряженно высматривал что-то в центре площади и, казалось, совсем позабыл о нём.
Наконец, у помоста началось какое-то движение. Первым наверх поднялся высокий смуглый мужчина, облачённый в доспех с яркими рыжими вставками и мечом на поясе. При виде его воины вокруг почтительно склонили головы, а Эдван опять не успел, за что заработал полный неодобрения взгляд от соседей.
— Сам глава города вышел, а он даже головы не склонил… — фыркнул кто-то рядом. Эдван сделал глубокий вдох, отрешившись от происходящего, и продолжил смотреть на помост. Следом за главой показался худосочный престарелый блондин в синем халате, а за ним толстяк в дорогих одеждах и им уже, к счастью, никто не кланялся.
Главы кланов сдержанно приветствовали людей, особое внимание уделив, разумеется, своим семьям. Проследив за тем, в какую сторону махнул рукой глава города, Эдван попытался выцепить в толпе Лизу, а, найдя её, тяжело вздохнул. На ней не было лица. Девушка стояла рядом с какой-то расфуфыренной тёткой, которая неустанно талдычила что-то ей на ухо. Вот только Лиза, судя по всему, совершенно не воспринимала чужие речи. Она смотрела куда-то в пустоту, практически полностью отгородившись от реальности. Похожие выражения лиц Эдван увидел и у многих других людей, что собрались сегодня на площади. Ничего не видящие взгляды, полные пустоты и скорби. Невольно ему вспомнилось первое пробуждение в городе и тот самый миг, когда он осознал, что родных больше нет. Наверное, примерно таким же взглядом он смотрел тогда в потолок…
Глава города вышел вперёд и оглядел толпу. Лицом Горан Морето, а именно так его звали, был похож как и на статую основателя клана, так и на Мариса, только выглядел куда более мужественно. С ярко выраженными скулами, горбатым носом и суровым взглядом, Горан походил на гордого ястреба. Младший Морето таких ассоциаций у Эдвана не вызывал никогда, как, впрочем, и уважения. И хоть выражение лица мужчины казалось непроницаемым, это была лишь маска, которая уже буквально трещала по швам. Даже Эдван видел, что за этим напускным безразличием и суровостью скрывается боль и скорбь. И кажется, парень начал догадываться, что произошло.
Однако, вместо начала речи, которую от главы города ждал почти каждый, тот лишь тяжело вздохнул, на мгновение разбив образ непоколебимого гордого титана, способного защитить город от всех опасностей. Разговоры и шепотки почти мгновенно стихли, вся площадь погрузилась в тишину.
— Моя речь не будет долгой. Сегодня, траурный рог звучал, чтобы с достоинством проводить в последний путь всех тех, кто пал в неравной битве с врагом, — голос мужчины подобно гулким раскатам грома прокатился по площади, — последняя охота… обернулась трагедией, — вымолвил он и замолчал. Горан вздохнул и, после небольшой паузы, продолжил, — Мы победили, но цена оказалась непомерно высока. К сожалению, многих не удалось вытащить из лап мерзких тварей. Память тех, чьи тела навеки остались в лесу, будет почтена статуэткой. А теперь, позвольте мне прочесть имена героев, отдавших свои жизни за Город. Они навеки останутся в наших сердцах…
Мужчина вынул из кармана толстый свиток и развернул его. Бумага свисала с помоста на добрый метр. На помост вынесли тело. Обезображенный труп молодой девушки вызвал волну мурашек, причём не только у Эдвана. Бывалые солдаты, что стояли рядом с ним, тоже заметно поёжились.
— Алекса Линн… — прочёл первое имя Горан. Тело передали бойцам Когтя внизу, которые бережно положили его внутрь коробки из брёвен, а тем временем, на помост внесли следующее…
Список продолжался. И чем больше незнакомых имён со звучными фамилиями оглашал глава города, тем мрачнее становился народ на площади, словно с каждым новым именем атмосфера нагнеталась всё больше и больше. Эдван чувствовал себя не в своей тарелке, солдаты рядом с ним бледнели на глазах. Количество погибших воинов из Когтя превышало все мыслимые и немыслимые пределы. Для всех эти воины были элитой из элит, невероятными, могучими, несокрушимыми. И сейчас… их возвращение впервые за долгое время встречали не праздником, а воем траурного рога. Только во время оглашения списка погибших люди по-настоящему осознали масштаб трагедии. Воистину, отгремела великая битва…
Наконец, имена павших бойцов Когтя закончились и Горан перешёл на обычных солдат. Читал он их как-то… иначе. Сухо и без такого почтения, с каким проговаривал фамилии клановых воинов. Список был длинным, настолько, что голос мужчины слегка охрип и теперь воспринимался всеми практически, как монотонный гул. Эдван бездумно наблюдал за тем, как одна за одной чёрные статуэтки отправляются к телам погибших. На душе у парня было паршиво, перед его глазами вставали образы ушедших друзей и товарещей. Причём, не только из этой жизни… мастер в белых одеждах, множество учеников из той, странной школы, в которой он вроде бы никогда не был, но в то же время провёл долгие годы, обучаясь премудростям атры…
— Марк Боу… — знакомое имя вырвалось из монотонного потока, заставив Эдвана вздрогнуть. Парень сглотнул.
А ведь он совсем недавно думал о том, чтобы снова навестить капитана гарнизона, который отнёсся к нему по-доброму. Пусть и с намерением затащить в клан Морето, но всё же… он был первым, кто позаботился об Эдване по-настоящему. Юноша вздохнул, груз вины упал к нему на сердце. Может быть, не стоило вести себя так с Марком? В конце концов, он не хотел ничего плохого…
Вздохнув, Эдван покачал головой, прогоняя грустные мысли. Ничего уже не поделаешь. Вскоре после Марка в списке мелькнуло имя Дина, и впервые за долгое время на губах Эдвана появилось какое-то подобие грустной усмешки, которая, впрочем, очень быстро померкла. В давящей тишине глава города читал имена, а статуэтки всё наполняли и наполняли огромный колодец… Эдван не знал, когда именно список закончился, он потерял счёт времени. Чёрных статуэток больше не осталось, а Горан Морето, хрустнув пальцами, вытянул руки в сторону лежащих на соломе тел.
