Восточный круиз - Синельников Владимир (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
Очень скоро я познакомился с окружавшими меня соседями. Первый раз выбравшись из моего дома на поверхность Матушки-Земли, я довольно долго, ежась от пронизывающего холодного ветра, который не могли нагреть простиравшиеся в обе стороны от меня многочисленные жилища моих родичей, усердно выбрасывающие в багровые небеса столбы дыма и пара, изучал окружающую обстановку. Вверху мне не понравилось. Уж слишком неуютна и холодна была поверхность плоти моей матери. И, бросившись вниз, в терпеливо ожидающие меня ласковые огненные струи, я поклялся, что никогда не покину такой уютный родной дом.
А потом меня навестил старый и мудрый Коргасы, проживший уже не одну тысячу сезонов в ближнем ко мне высоченном и неприступном доме. Он объяснил, что моя колыбель не вечна и я, если не хочу пойти в приживалы к какому-нибудь родичу, должен ежедневно и ежечасно заботиться о своем доме, неустанно надстраивая его и укрепляя истончающиеся со временем стены. Коргасы показал мне, как использовать тот расплав, в котором мы все жили, как увеличивать или уменьшать давление пьянящих струй глубины, где я частенько пребывал в нирване наслаждения.
А вслед за этим вечно недовольным, безумно древним родичем меня навестила прелестная Мейлисынь. В ее присутствии время летело настолько незаметно, что лишь появлявшийся время от времени Коргасы мог вернуть нас к реальности. Этот старец решительно разгонял нас по своим гнездам и заставлял трудиться не покладая рук, пока кто-нибудь из нас не усыплял его бдительность и мы не сбегали тайком в его мрачный и неприступный замок-дом, где могли опять и опять предаваться безумствам, так свойственным молодости. Коргасы очень скоро вычислил наше тайное место свиданий и с шумом изгнал нас из своего жилища. Тогда мы приспособились встречаться на самой земле, убегая от неусыпного ока древнего старца. Очень скоро Коргасы надоело надзирать за нами, и он махнул рукой на наши безумства, напророчив напоследок, что, ведя подобный образ жизни, мы очень скоро превратимся в бездомных бродяг, шатающихся от жилища к жилищу и униженно просящих тамошних хозяев о ночлеге. А мы, как будто чувствуя, сколь мало времени отпущено нам, продолжали предаваться безумствам, проводя дни и ночи вместе.
Такая идиллия не могла длиться слишком долго.
Однажды утром я лениво плескался в огненной купели, готовя ту консистенцию расплава, что так нравилась моей возлюбленной, и ожидая, когда она с шумом бросится в мои объятия, продрогшая за время, потраченное на дорогу до моего дома. Я особенно любил эти моменты, ласково обнимая и согревая любимую. Но Мейлисынь почему-то необъяснимо долго задерживалась. Я начал с беспокойством поглядывать наверх и, когда уже совсем было решился двинуться на поиски шалуньи, на кромке моего жилища вдруг появилась черная фигура.
В первый момент я даже не понял, кто почтил меня своим присутствием. Но потом вспомнил, как Коргасы рассказывал, что за холодной пустыней, окружающей наши жилища, в местах, совершенно не пригодных для жизни, где плещутся невообразимые массы, проживает странная раса, называющая себя людьми. Именно представитель этой расы и находился у порога моего жилища. Я с любопытством уставился на новое для меня явление.
Незнакомец поманил меня пальцем, насмешливо улыбаясь.
Я решил проучить этого самоуверенного типа и плеснул в него расплавленной струей. Но, к моему изумлению, летящий расплав мгновенно остыл, на меня пахнуло обжигающим холодом, а затем на голову посыпались твердые обломки. Сверху же послышался издевательский хохот. Я нырнул в глубину от бомбардировавших меня обломков и, глотнув порядочное количество расплава, неожиданно вынырнул на поверхность, подняв одновременно огромную волну, которая должна была смыть и сжечь это жалкое существо, посмевшее издеваться надо мной. Однако наверху меня встретил совершенно иной мир. Моя магия вдруг оставила меня, вместо волны получился лишь жалкий шлепок, а с небес обрушился снежный буран. Этот ледяной вихрь в мгновение ока заморозил волнующуюся поверхность моей купели, а я оказался впаянным в застывшую поверхность какой-то окаменелости.
Пришелец спрыгнул на образовавшуюся корку и, с интересом разглядывая меня, неторопливо обошел кругом.
– Довольно молод, – пробурчал он, не обращая ровно никакого внимания на мои отчаянные попытки освободиться. – С тысчонку сезонов точно протянет.
Затем он каким-то образом извлек меня из камня и одним движением руки погрузил в глубокое забытье.
Очнулся я уже посреди пустыни в ненавистной одежде и в промораживающем до самых костей ледяном воздухе. Мое чутье безошибочно подсказало, где находится дом, и я ринулся в ту сторону, сдирая с себя навязанное одеяние. Но лишь только я коснулся халата с намерением содрать его, как меня сковал глубокий паралич, продлившийся до восхода солнца. Повторные попытки избавиться от одежды ни к чему не привели. Тогда я решил добираться до дома в ненавистной одежде. Но и с холма не удалось сойти. Что-то мешало сделать последний шаг. Какая-то стена вырастала в сознании и сковывала дотоле послушное мне тело. Но ничего не мешало мне применять вдруг опять появившуюся магию огня. Я в ярости сжег все в округе, что могло гореть. После этого наступил долгий упадок сил. Хотелось покончить с собой, но и этого мне было не дано. А где-то в глубине тлел ставший таким маленьким огонек моего родного дома, не давая окончательно замерзнуть в этой ледяной пустыне.
Каким-то образом я знал, что моя любимая и еще несколько моих родичей находятся на видневшейся по обе стороны от меня цепочке холмов и что я не должен ни в коем случае пропускать кого бы то ни было через наши холмы.
Я попытался наперекор поработившему меня существу не трогать первую же группу его соплеменников, пытавшихся пройти в глубь пустыни, но этот тип предусмотрел все. Мое тело охватила невыносимая боль, внутренности сковал обжигающий холод, и откуда-то я знал, что мучения будут нарастать и нарастать, но не принесут облегчения в виде смерти. Какое-то время я крепился, провожая затуманившимся взглядом странных существ, но боль в конце концов погасила мой разум… Когда я очнулся, на месте людей осталась лишь оплавленная полоса песка, по краям которой еще дымились какие-то остатки.
С тех пор я уже нес службу исправно, не желая повторения тех адских терзаний. А то, что со временем превратил это в своеобразное развлечение с исполнением последнего желания, так чего не сотворишь со скуки и тоски…
– Вот и все, пришелец, – усмехнулся ифрит. – И, сдается мне, ты впустую потратил свое последнее желание.
Я встряхнул головой, избавляясь от наваждения. Ощущение, что я – ифрит и только что прожил долгую, долгую жизнь, отступило, прячась в глубине сознания. Но я твердо знал, что никогда не забуду этого странного и упоительного ощущения купания в раскаленной лаве в жерле действующего вулкана. И навсегда в моей душе останется грызущий душу холод, терзающий огненноглазое существо, для которого раскаленная по людским меркам пустыня была ледяным адом.
– Ты так думаешь? – Я с новым интересом взглянул на сидящего передо мной стража.
– Уверен, – заявил ифрит. – Мог бы напоследок хоть пожрать от души или с женщиной встретиться; на худой конец – напиться, чтоб не так страшно было, а ты – поговорить… Нет, право слово, недоумок…
На протяжении монолога разговорившегося ифрита я кинул быстрый взгляд в сторону сидящей неподалеку Мириам. Она чуть заметно отрицательно качнула головой. Это надо было понимать так: джинна все еще не готова.
– Ну, – полыхнул в мою сторону глазами-прожекторами ифрит, – готовься… Другого я бы отправил в следующее странствие по мирам сразу, но ты меня, честное слово, растрогал своим желанием… Давненько не приходилось вспоминать былое…
– Постой, постой, – притормозил я собеседника. – Мое желание еще не кончилось…
– Это как? – взвился чуть не на полметра над землей ифрит. – Историю я тебе рассказал? Значит, все.
– Ты немного подзабыл, как оно выглядело, мое желание…
