И вспыхнет пламя - Коллинз Сьюзен (книги хорошего качества txt) 📗
Что такое? Похоже, Финник прочел мои мысли. Он будто бы знал, что именно я увижу и как это на меня повлияет. Один из трезубцев грозно, хотя и с небрежным видом, зажат в руке.
– Ну, как оно там, внизу, Китнисс? – спрашивает он. – Игроки взялись за руки? Дали всеобщий обет ненасилия? Побросали оружие в воду назло Капитолию?
– Нет, – отвечаю я.
– Нет, – повторяет он. – Прошлое – это прошлое, как ни крути. На арене так просто победителем не становятся. Разве что этот... – Он косится на моего напарника.
Значит, Одэйру известно то же, что мне и Хеймитчу. Пит намного лучше всех нас, остальных. Финник прикончил трибута из Пятого не моргнув глазом. Да и сама я разве не поспешила схватиться за лук? Целясь в Блеска, и в Брута, и в Энорабию, я стреляла на поражение. Пит попытался бы для начала поговорить. Попробовал бы расширить круг наших союзников. Ну, а проку от этого? Финник прав. Я тоже. Победителя на арене коронуют не за отзывчивость.
Я смотрю врагу прямо в глаза. Прикидываю кто из нас проворнее. Что долетит быстрее – моя стрела до его головы или его трезубец до моего живота? Вижу, парень только и ждет малейшего движения, чтобы напасть. И тут Пит умышленно встает между нами.
– Много убитых? – спрашивает он у меня.
« Отойди же ты, идиот!» – мысленно бранюсь я. Но Пит замирает как вкопанный, и мне приходится процедить:
– Не знаю. По меньшей мере, шесть. Остальные еще сражаются.
– Пора идти. Нам нужна вода, – произносит мой напарник.
По дороге нам так и не встретилось ни ручья, ни пресного озера, а из моря пить невозможно Мне опять вспоминаются прошлые Игры, когда я чуть не скончалась от жажды.
– Да, лучше поспешим, – подхватывает Финник. – Ночью на нас начнется охота, нам надо уйти подальше и спрятаться.
Нас. Нам. Охота. Ладно, может быть, я немного поторопилась с мыслями об убийстве. До сих пор Финник приносил одну пользу. И у него на руке – привет от Хеймитча. И потом, кто знает, что принесет нам ночь? Если приспичит, всегда можно зарезать парня во сне. В общем, я упускаю удобный случай. И Финник тоже.
Недостаток воды многократно усиливает жажду. Во время восхождения я пристально поглядываю по сторонам, но безуспешно. Еще миля, и перед нами редеют деревья. Кажется, мы добрались до вершины холма. Может, на той стороне повезет – найдем источник или что-нибудь в этом роде.
Однако другой стороны не будет. Хотя я и замыкаю шествие, но понимаю это раньше всех. В глаза бросается крохотный переливающийся клочок пространства, похожий на изъян стекла. Яркий солнечный блик или знойный пар, поднимающийся от земли? Нет, он застыл на месте и не меняет его, даже когда я двигаюсь. Наконец мне приходит в голову связать этот подрагивающий квадратик со словами Вайресс и Бити, сказанными в Тренировочном центре. Так вот что ждет там, впереди! С моих губ срывается предупредительный крик. В ту же секунду Пит замахивается длинным ножом, чтобы разрезать лианы.
Звучит неприятный и резкий звук. Деревья на миг исчезают, я вижу сухую равнину и пустое небо над ней. Потом силовое поле отбрасывает Пита назад, он сбивает с ног Мэгз и Финника.
Я устремляюсь к нему, распростертому без движения в паутине из гибких лиан.
– Пит?
Ноздри улавливают едва ощутимый запах жженых волос. Я снова зову его и легонько трясу – никакого ответа. Касаюсь пальцами губ, но не чувствую теплого дыхания. Прижимаюсь ухом к груди, на которой так часто покоилась моя голова. Вот-вот послышится сильный, уверенный стук его сердца.
Но вместо этого – тишина.
20
–Пит! – восклицаю я и трясу сильнее. Даже хлопаю по лицу, но все напрасно. Сердце остановилось. Я бью пустоту. – Пит!
Посадив Мэгз у дерева, Финник отталкивает меня.
– Дай-ка я.
Он трогает некие точки на шее Пита, пробегает пальцами по его ребрам и позвоночнику. И вдруг зажимает бездыханные ноздри.
– Нет! – вырывается у меня.
И я набрасываюсь на Финника, очевидно, решившего убедиться, что Пит окончательно умер не дать ему даже надежды на случайное воскрешение. Ладонь парня взметается и бьет меня в грудь, отбросив к ближайшему дереву. Оглушенная болью, пытаюсь взять себя в руки, а между тем Финник опять зажимает Питу нос. Тогда, не вставая с места, я выхватываю стрелу и прицеливаюсь, но... Бог мой, это странно даже для Финника... Зачем он его целует? От неожиданности я забываю спустить тетиву. Погодите-ка. Не отпуская носа, Одэйр разжимает лежащему челюсти и с силой вдыхает воздух в легкие. Видно, как поднимается и опадает грудь Пита. Затем Финник расстегивает молнию у него на груди, чтобы надавить ладонями прямо над сердцем. Оправившись от первого потрясения, я наконец начинаю понимать, что происходит.
Мама тоже пыталась делать подобное, только очень редко. В нашем дистрикте, если у человека откажет сердце – мало надежды, что родные вовремя доставят его к моей маме. Поэтому в основном к нам домой попадали люди с ожогами, ранами и болезнями. Ну и конечно, изголодавшиеся.
Но в мире Финника все по-другому. Думаю, он прекрасно знает, что делает. Движения уверенные и отработанные. В отчаянии склоняюсь вперед и всматриваюсь: получится ли? Наконечник стрелы упирается в землю. Невыносимо долго ползут мучительные минуты. Надежда медленно тает. Когда я готова поверить, что все пропало: Пит умер, ушел в мир иной и уже не вернется, он слабо кашляет, и Одэйр отстраняется.
Бросив оружие, кидаюсь к ожившему.
– Пит? – нежно шепчу я, убирая налипшие белокурые пряди со лба, и трогаю пальцами шею, чтобы вновь ощутить биение пульса.
Его ресницы дрожат и взлетают вверх. Наши взгляды встречаются.
– Осторожнее, – слабо шепчет Пит. – Впереди силовое поле.
Я смеюсь, а по щекам в три ручья бегут слезы
– Гораздо сильнее, чем в Тренировочном центре, – продолжает он. – Но со мной все в порядке. Так, небольшое сотрясение.
– Ты был мертвым! У тебя сердце остановилось! – выпаливаю я, не подумав, стоит ли заговаривать об этом. И зажимаю рот ладонью, потому что из него вырываются жуткие хлюпающие звуки – так бывает, когда всхлипываешь.
– Ну, сейчас-то оно заработало, – отвечает Пит. – Все нормально, Китнисс.
Я киваю, но звуки не прекращаются.
– Китнисс?
Ну вот, теперь он обо мне волнуется. Сумасшествие какое-то.
– Да ладно, это у нее гормональное, – слышится голос Финника. – Из-за малыша.
Поднимаю глаза. Он сидит и тяжело отдувается после напряженного восхождения и усилий, затраченных на воскрешение Пита.
– Нет, это не... – выдавливаю я из себя, но гут рыдания накатывают с новой силой, будто бы подтверждая только что сказанные слова.
Злобно сверкаю глазами сквозь слезы. Разумеются, глупо сердиться на Одэйра после всего, что он сделал. Я хотела лишь одного – спасти жизнь Питу, и не смогла, а Финник – смог. Парня благодарить надо. Я и благодарю – мысленно. С другой стороны, когда же это закончится? Я все больше запутываюсь в долгах перед человеком, которого собираюсь прикончить во сне.
Ожидаю увидеть на его лице самодовольство или насмешку, однако Финник скорее озадачен. Он переводит взгляд то на меня, то на моего напарника, словно пытаясь что-то сообразить, а потом слабо встряхивает головой, как бы желая избавиться от ненужных загадок. И спрашивает у Пита:
– Ну, как ты? Идти сможешь?
– Нет, ему нужен отдых, – вмешиваюсь я.
Из носа так и течет, а у меня с собой нет даже лоскута, не говоря уже о носовом платке. Мэгз отрывает с ветки висячий мох и предлагает мне целую горсть. Я настолько расклеилась, что даже не задаю вопросов. Громко сморкаюсь и вытираю слезы. Мох очень мягкий и вообще приятный на ощупь.
На груди у Пита что-то сверкает. Протягиваю руку. Это маленький золотой диск на цепочке, с гравировкой в виде моей сойки-пересмешницы,
– Это теперь и твой талисман?
– Да. Ты не против, надеюсь? Я хотел, чтобы у нас было что-то общее.
Натянуто улыбаюсь.
