Испытание выживанием (СИ) - Сафина Айя "AyaS" (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
— Значит, Крайслер продолжает упираться, и это не может не радовать, — произнес Антенна.
— Или Триггер просто прикончил Крайслера, — возразила Вьетнам.
Ребята затихли. Потому что такой исход означал одно: наше время подошло к концу.
— Тогда вскоре за нами должны прийти, — ответил Буддист на предположение Вьетнама.
Может, я слишком много летаю в астральных размышлениях над смыслом бытия, но мне показалось, что мое восприятие стало более чувствительным, потому что я в буквальном смысле услышала, как у ребят перестали биться сердца. Несмотря на всю мою меланхолию, мое сердце тоже поползло в пятки, но потом я снова вспомнила о смерти Калеба, о тщетности попыток изменить гребанный мир, и сердце медленно вернулось в грудь, где уже подготовило смертный одр и выписывало чек плакальщицам за услуги.
В следующую секунду мир напомнил нам о своей гадкости. Раздалось громыханье запорного устройства дверей в тюремный блок.
— Не может быть! — выдохнул Фунчоза и тут же подскочил к решетке.
И каждый запертый здесь Падальщик в сердцах повторил возглас Фунчозы «не может быть!» и подпрыгнул к решеткам клеток. Еще бы! Вот и пришла долгожданная смерть!
Мы услышали быстрые шаги. Вот и все! Вот она моя смерть! Черт подери! Солдат учат не надеяться на помощь друга, которого могут убить в следующую секунду, и уж тем более не надеяться на помощь руководства, которое может с легкостью от тебя откреститься, если решит, что пустить тебя в расход — единственный правильный выход, мол таких пешек, как ты, вон еще целя шеренга.
Но я буду двуличной лживой дрянью, если не признаюсь хотя бы самой себе, что все эти две недели я не надеялась на чудо и не молилась кому-то там на небесах. Я не хочу умирать! Я, черт подери, боролась за правильные вещи! И я не должна умирать.
Я зажмурилась, продолжая сидеть на полу, и снова обратилась к неведомым силам, к которым меня обратил чертов Буддист. Ей богу, находиться с ним бок о бок две недели — и вот тебе новообращенный. И я вот не пойму, это он обладает мощной силой убеждения или же я мнительная? Сидел бы тут Гитлер, я ж бы в солдата Рейха заделалась.
«Я не готова умирать. Я могу еще послужить миру. Ты ведь знаешь, что я еще не все сделала!»
Мои мысли летели из макушки белыми лучами вверх, к Вселенной, которая, как учат книжки, всегда слушает.
«Пожалуйста, услышь…»
— Калеб?! — раздался удивленный возглас Антенны.
— Привет, ребят. Соскучились?
Сердце прыгнуло в пятки, когда я услышала его голос.
Этого не может быть!
Я открыла глаза.
Калеб стоял возле двери в мою камеру и ковырял ключом замок. Все это время я не дышала. Мне кажется, я не дышала даже тогда, когда он опустился возле меня на колено и поцеловал.
И тут меня прорвало на сопли.
— Калеб! — воскликнула я.
И снова поцеловала его, чтобы заглушить рыдания. А слезы скатывались с щек, сопли скользили по носоглотке в рот, и всей этой соленой склизкой кашицей я делилась с Калебом через языки. Была бы я в нормальном состоянии, то уже блеванула бы, но сейчас, мучаясь от болей гематом, которые горели при каждом движении малейшего мускула, засыпая каждый раз со словами прощания с Калебом, потому что верила, что больше никогда его не увижу, я не хотела останавливать поцелуй. Я хотела слиться с Калебом воедино и навсегда носить его в себе, как мою вторую половину, без которой жизнь резко теряла смысл.
— Все хорошо. Я здесь, — наконец произнес он.
Мы прижались друг к другу лицами, я хотела впитать его дыхание в себя, его запах, его пот.
— Калеб, я ведь попрощалась с…
— Я знаю. Все хорошо. Я здесь. Я рядом.
— Может, вы еще потрахаетесь, а мы все вежливо подождем? — из-за спины раздался привычный истеричный голос Фунчозы.
Калеб помог мне встать, и режущие тело гематомы уже не казались такими больными, когда я чувствовала крепкий подхват Калеба под плечи. Он никогда не бросит. Он всегда будет моим Железным Дровосеком с человеческим сердцем!
— У нас мало времени. Солдаты базы заняты нашей инсценировкой пожара, — сказал Маркус.
Я впервые увидела этого легендарного человека, который продолжает бунтовать уже десять лет вопреки стараниям Генералитета искоренить мятежную тлю.
Он уже освободил остальных командиров, из соседнего ряда клеток показался низкого роста и плотного телосложения мужчина с усами.
— Это Фидель, — представил Маркус.
Из-за спины второй легендарной личности вышли наши сержанты.
— Рафаэлка! — взвизгнул Фунчоза от счастья и подбежал к громиле.
А потом и вовсе запрыгнул к нему на руки, громила-сержант покружил командира в воздухе.
Падальщики снова в сборе. И я чувствовала прилив энергии и решительности, которая охватывала всех нас от осознания того, что черта с два нас сломит тройка мудаков, возомнивших себя богами нашего маленького мира.
Муха и Хумус обнимались с Буддистом, у которого на плече сидела огромная крыса, уже ставшая его питомцем. Вольф с Электролюксом пожимали руки Антенне, Ляжка, как и положено русским, крепко обнимала и целовала Легавого с Лосяшем. Вьетнам с руками на груди и с гримасой легкого недоумения наблюдала за тем, как ее парень висел на руках Рафаэлки, точно невеста.
Наконец мы побежали за нашими спасителями прочь из мрачных коридоров.
Вернуться в знакомые коридоры Желявы, пахнущие сыростью и подвалом, с холодными стальными стенами и бетонными полами было неописуемо блаженно. Я дома!
— Ты сможешь нас спрятать? — спрашивала Ляжка у Маркуса на бегу.
Истошный вопль сирены был настолько громким, что мы едва слышали друг друга.
— Нет нужды. У нас есть безопасное место, — ответил Калеб.
— Черт! Мы у каждой видеокамеры на виду! — Вольф, как и следует сержанту инженерного отряда, заметил это первым.
— Это неважно. Там, куда мы бежим, их нет. Нас не отследить! — уверено говорил Калеб.
— Что это за странная нора, про которую не знает Генералитет? — сомневалась Ляжка.
— Увидишь!
Уверенность Калеба заставила нас всех заткнуться и бежать вдоль коридоров навстречу своему спасению.
26 января 2071 года. 19:00
Триггер
Сомнения закрались в мозг еще до того, как я вошел в компьютерный зал. Как только инженера пробрались через толпы людей и замкнули магнитную систему, дверь была отперта.
Первое, что родило во мне подозрения, это был запах. Все знают, как пахнет гарь во время пожара: жженная электропроводка, резина, древесина, обугленные куски металла. Не все знают, как пахнет горящая плоть. Я знаю: жженные волосы, тлеющая плоть, обугленные кости. Огонь трансформирует любой твердый объект в совокупность токсичных газов со специфическим запахом, который больше нигде невозможно учуять — только при пожаре.
Так вот не было здесь пожара.
Как только мы оказались внутри компьютерного зала и инженера смогли восстановить работу ламп освещения, все, что мы увидели — разбросанные стулья, столы, компьютеры, которые были опрокинуты паникующими во тьме детьми. Но ни одного следа огня. Как такое возможно?
Я увидел две отчетливые отметины взорванных снарядов по углам зала, но они лишь окропили стены сажей, которая поднималась до потолка, а там висели взорванные видеокамеры.
— Полковник, взгляните, — произнес Корвин.
Я не сразу откликнулся на его зов, мозг уже лихорадочно решал загадку и пытался отыскать организатора спектакля.
— Что это?
— Очень затейливые устройства взрыва, — Корвин протянул мне трубку, покрытую черной пылью, — мы нашли две у самой двери.
Корвин пару раз встряхнул трубкой и оттуда повалили остатки черного дыма.
— Это дымовые шашки, которые выпускают абсолютно безвредный черный дым.
— Так это была спланированная атака? — спросил я, уже зная ответ наперед.
— Думаю, мятежники хотели устроить переполох, чтобы напугать нас.
— Значит, детям ничего не угрожало?
— Абсолютно ничего. Это был розыгрыш.
— Не совсем. Это была диверсия.
