Извлекатели. Группа "Сибирь" (СИ) - Денисов Вадим Владимирович (книга читать онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Услышавшие вопрос в обморок падали от хохота: какой тут может быть отель, кроме комнат длительных свиданий при зонах, с ума сошли? — с удовольствием вспоминал Иван. — Может, вам ещё и Советскую власть подать на блюдечке?
— Тем не менее, помогли хорошие люди, доехали в бортовухе по таёжной грунтовке в большое село Богучаны. В несчастливый день, кстати: местная блатата спалила здание милиции… — печально улыбнулся группер. — Сплошь «химики». Так вот, по берегу идёт длиннющий забор у обрыва Ангары. Выйдешь туда на закаты посмотреть, глаза опустишь — а у каждой штакетины гвозди уже отогнуты. Заранее. Для вечернего развлечения масс с помощью дреколья. Вот такие, Лаки, тут специфические края... Ну да ничего, ещё не раз проникнешься.
Ответить было нечего.
Спасибо вам за моральную поддержку, дорогие боевые товарищи, уж порадовали, так порадовали. Надо бы ТТ почистить.
Знаковое событие случилось этим утром.
Моё новое увлечение — художественная фотография — начало приносить первый доход! Произошла монетизация таланта. Узнав за завтраком, что я успел сфотографировать убегающих на катере с места преступления бандитов, группер настолько обрадовался, что решил выписать мне денежную премию!
Приобретение новых часов, взамен убежавших в проклятом Барабинске, произошло в ходе очередных поисков по городу объекта по фамилии Ложкин. Заметив нужный магазинчик, я попросил Ваню остановиться. За покупкой отправились втроём. Товар, предлагаемый салоном, дешёвым не назовёшь, покупатель здесь штучный, поэтому два скучающих продавца сразу же вызвали молодого директора магазина с лисьим личиком, который начал с сильного хода — сразу предложил такому важному клиенту, как я, персональную скидку «от себя лично».
Выбирал я недолго. На приобретение по-настоящему понтовой швейцарской механики премиальных денег не хватало, и я остановился на классике, выбрав часы Tissot Le Locle Valjoux Chronograph с ремешком из коровьей кожи с тиснением под крокодила. Застёгивался ремешок глубоко, такой быстро не расстегнёшь. Оставив на прилавке тысячу двести евро, мы вышли на улицу, где разделились. Кстати, я проверил по каталогу, и выяснилось, что лисьемордый никакой скидки не дал, ровно наоборот — полста евро переплачено. И здесь надули. Да и чёрт с ними.
Иван отправился во двор, где находилась несчастливая квартира братьев Ложкиных. Для удобства наблюдения нами были сняты апартаменты — простенькая однокомнатная квартира с окнами во двор. Сиди себе и смотри. Группер пошёл в кофейню, расположенную неподалёку от британского консульства, а я поехал на джипе к «перехватывающей точке», месту постоянного наблюдения.
В каждом большом городе можно найти позицию, где вероятность встретить разыскиваемое лицо вероятней всего, если он передвигается на машине. Такое место, где рано или поздно проезжает каждый. Наверное, «перехватывающие точки» можно определить даже в Москве с её старинной радиальной планировкой, хотя тут я не уверен.
А в Красноярске это Предмостная площадь на правом берегу Енисея. Здесь, возле высотной гостиницы «Амакс», поток сворачивает с Коммунального моста на проспект Газеты Красноярский рабочий, Краб по-местному. Можно, конечно, жить и работать на левом берегу, но если возникнет необходимость поехать в сторону Сосновоборска, вырваться на природу, в заповедные и парковые зоны, уехать в Дивногорск и к Красноярскому морю, то Предмостную площадь миновать трудно. Николаевского моста не существует, и вряд ли он когда-то будет построен.
Вокруг много хрущёвок. За пределами исторического центра Красноярск состоит из промышленных зон и территорий, застроенных пяти - и девятиэтажками. Потапов постоянно ругается, утверждая, что город просто ужасен по сравнению с Красноярском нашей реальности. «Представляете, у них даже нет термина «чёрное небо» и оценки превышения ПДК в баллах!» — сетует он. Много промышленного мусора, грязи, которую не торопятся убирать, асфальт старый. У городских властей нет никакой жилищной и экологической программы. Их всё устраивает.
Здесь часто чувствуешь, а то и видишь, химическое загрязнение. Местные мрачновато шутят: «Мы привыкли видеть, чем дышим». Первенство в загрязнении воздуха держит КрАЗ — Красноярский алюминиевый, но свою лепту вносит и завод медицинских препаратов, известный в народе как пенициллиновый. Когда он выбрасывает в атмосферу всякую гадость, даже на левом берегу Енисея, в нескольких километрах от промышленной зоны, становится нечем дышать от острого пенициллинового смрада. Шинный завод тоже в деле.
Кругом бардак и неухоженность. «Теория разбитых окон», так называют специалисты этот феномен. Преступность есть неизбежный результат отсутствия порядка. Если выходящее на улицу окно разбито и не застеклено сразу, то прохожие решают, что всем наплевать, никто ни за что не отвечает. Значит, вскоре будут разбиты и другие окна, чувство безнаказанности распространится, посылая всей округе сигнал, провоцирующий более серьезные последствия. Дело в том, что человек нарушает закон не только и даже не столько из-за плохой наследственности либо неправильного воспитания. Огромное значение оказывает то, что он видит вокруг.
Эта теория всем хорошо знакома и в бытовой обыденности. Вот повис край обоев, задели чем-то, или отклеились. Если сразу же не приклеить, то через пару дней кот начинает драть завиток, разбрасывая мусор по полу. Смотришь, через неделю дети начинают ковырять стену в другом месте. А ты ходишь мимо, обещая завтра же заняться мелочной проблемой, но глаз постепенно замыливается...
Мимо многих домов, как и вдоль дворов, нельзя пройти, не шарахаясь от крысиных полчищ, копошащихся возле каждого мусоросборника. Стёкла теплоцентров через одно разбиты, и никто не вставляет новые. Исчезла пружина с подъездной двери? Значит, через день и сама дверь будет снята с петель, повалится на землю. Символы неопределённости в городе есть везде. Мрачные останцы недостроенных многоэтажек — самые сильные и броские маркеры. И первое, что видит гость, приезжая в этот Красноярск — вот эти чудовища... А ведь первое впечатление, как известно, самое сильное. Сносить! На домах, где есть надежда на реконструкцию, хорошо бы повесить баннер «Объект будет достроен», что внесёт ясность в головы горожан и приезжих. Всё остальное надо сносить полностью, либо строить на освободившихся ростверках новые объекты. Любые, с минимумом споров.
Те, кто смотрел классику американского кинематографа восьмидесятых годов, знают, каким тогда был Нью-Йорк, урбанистический символ США выглядел плохо. Да что там, Нью-Йорк тогда представлял собой сущий ад. Особенно запомнились полуразрушенный Гарлем, базарный Брайтон и, конечно, грязный и неухоженный Бродвей с прилегающими улицами. Кругом мусор, банки, окурки, куски картона, на которых ночуют нищие, пар из решёток вентиляции подземки. Как и мрачнейшее метро, где снимались самые страшные сцены про маньяков. И это не преувеличение киношников, так и было на самом деле. Каждый день в Большом Яблоке совершалось более полутора тысяч тяжких преступлений, семь убийств в сутки. Ходить по ночным улицам — опасно, а в метро рискованно опускаться даже днем. Грабители и попрошайки в подземке — обычное дело. Грязные и сырые платформы едва освещались, в вагонах холодно, неуютно, под ногами мусор, стены и потолок сплошь покрыты граффити. Голливудские фильмы безупречно констатировали: великий город в тисках самой свирепой эпидемии преступности в своей истории.
Однако случилось необъяснимое. Современный кинематограф, телепередачи и отчеты побывавших там людей являют нам принципиально другой город — уютный, чистый и спокойный. Достигнув пика к 1990-му году, преступность резко пошла на спад. За последующие годы количество убийств снизилось на две трети, общее число тяжких преступлений сократилось вдвое. К концу десятилетия в метро совершалось гораздо меньше преступлений, чем в начале. По какой-то непонятной причине десятки тысяч психопатов и гопников перестали нарушать закон. Что произошло?
