Инфернальный реквием - Фехервари Петер (читать полную версию книги .txt) 📗
Моя досточтимая канонисса Сангхата, мне очевидно, что многие представители нашего конвента сочли бы такие соображения еретическими, однако среди героев Священного Империума всегда встречались крепкие духом колдуны, и не последние из них служат в библиариумах Адептус Астартес. Неужели сложно представить, что мальчик, не утонувший на мелководье Моря Душ, может вырасти в мужчину, который станет применять свою силу ради улучшения жизни людей? Или аккуратного извлечения из костей?
Что бы еще ни творилось здесь, я твердо решила спасти Афанасия (так зовут паренька). Полагаю, Бхатори откладывала операции над ним, дожидаясь, пока он повзрослеет, но руководило ею не человеколюбие, а желание получить более подходящую основу для аватара. Я не позволю ей исказить тело и изувечить душу мальчика, как палатина уже поступила с другой добычей, попавшей в ее сети. Тем же самым она сейчас занимается с Толандом Фейзтом.
Мне следовало бы сразу догадаться о намерениях Бхатори относительно сержанта–абордажника, поскольку такой крупный и выносливый человек идеально подходит на роль недостающего аватара.
Слепой Дозорный, как и Кающийся Рыцарь шпиля Темперанс, воплощает собой образ воина. Ростом и телосложением он соответствует космическому десантнику. В отличие от закованного в броню Рыцаря, гипсово–белый Дозорный носит только набедренную повязку и ленту, которая прикрывает его выжженные глазницы. Из двух ран непрерывно струится дым, ибо в них вечно тлеет вышний огонь, отнявший у аватара зрение. Согласно поверью, Дозорный не вооружен, однако наделен сверхъестественными навыками рукопашного боя, благодаря чему с легкостью истребляет нечестивцев.
Пока в дозоре я — не бывать тому, слепая сестра!
Три дня назад я заметила, что кожа Фейзта утратила цвет, как у обескровленного трупа, однако дыхание бойца стало ровнее, чем когда–либо, а рана в животе закрылась и постепенно исчезает. Наконец, вчера утром над лицом Толанда появились завитки дыма. При ближайшем рассмотрении я поняла, что его глазницы пусты и светятся красным: плоть в них поджаривается и восстанавливается с хорошо различимым шипением.
Не представляю, каким образом Бхатори добилась столь жуткого эффекта. Вероятно, самым загадочным аспектам ремесла палатину обучил техножрец, ставший ее первой жертвой. Я часто спрашиваю себя, как это злополучное создание попало в Свечной Мир. Если сюда его заманила Акаиси, то насколько давно началась нынешняя ересь? И участвует ли в ней кто–либо, помимо хирургеона?
Истории Афанасия о демонах, захвативших схолу, подтверждают подозрения проповедника Тайта в отношении теолога–экзегета. Возможно ли, что Ведас и Бхатори работают вместе, готовя некое всеобъемлющее кощунство?
Уверена, что Тайту известно больше, однако мы не можем общаться без ограничений, после того как он начал трудиться для Серебряной Свечи. Хотя мы ежевечерне разговариваем по воксу, и пастырь намекает, что занят неким важным исследованием, подробностями он не делится. Признаюсь, я столь же уклончиво рассказывала о моих открытиях. Дело не в недоверии — меня сдерживал стыд. Первый и величайший грех!
Недавние события побудили меня взглянуть в лицо истине и узреть, как неотвратимо мое проклятие. Хотя «просфирки бдения» последние несколько суток помогают мне бодрствовать, избавляя от необходимости видеть кошмары, я боюсь, что преследовательница уже настигла меня, и от темной судьбы СЕСТРЫ! не уйти. Стоя перед зеркалом, я чувствую, что она смотрит моими глазами, и задаюсь вопросом: как скоро? Как скоро я превращусь в отражение, а она — в меня настоящую?
— Афанасий, я хочу узнать еще кое–что, — сказала Гиад мальчику напротив нее.
Оба сидели, скрестив ноги, на полу его камеры. Их разделяла всего лишь пара шагов.
— Да, сестра Асената?
— Почему ты не сбежал? Твоя марионетка могла бы освободить тебя.
— Марионетка?.. — Паренек явно удивился.
— Сервитор, Анжелика, — подсказала Гиад.
— А, так она не марионетка.
— Но ты же контролируешь ее… это создание своим разумом.
Автоматон с фарфоровым лицом выглядел женственно, однако сестра никогда не думала о сервиторе как о «ней». В ходе жестокой переработки будущие киборги утрачивали любые чувства и эмоции, поэтому Асенате неприятно было приписывать настолько изуродованным существам человеческие черты.
— Оно повинуется твоим командам, — добавила Гиад.
— Нет, — возразил Афанасий. — Она мой друг. Мы разговариваем… без слов, но Кварин никому не принадлежит.
— Кварин? — Асената нахмурилась.
Хотя слово звучало неприятно и чужеродно, оно почему–то показалось ей знакомым.
— Это ее настоящее имя. Она тут уже так давно, что никто не помнит, как ее зовут. Или как говорить с ней.
— Ты имеешь в виду, что Кварин не сервитор?
— Она сторож… стражница, — поправился мальчик.
— И что же она стережет, Афанасий?
— Разумеется, Кольцо, сестра. — Он как будто поразился невежеству Гиад. — Кто–то обязательно должен наблюдать за ним.
— И как у нее это получается отсюда?
— Она далеко видит. — Мальчик пожал плечами. — Так она узнаёт, что Карга близко.
Паренек ухмыльнулся на слове «карга», которому его научила Асената.
— А я думала, что ты чувствуешь ее, Афанасий. Своим… даром.
— Нет, он здесь не работает. Стены ему мешают. Я слышу только Кварин, и она предупреждает меня. — Его улыбка угасла. — Вот почему мне тут нравится, даже с Каргой. Здесь тихо.
«Пси–блокирующее поле», — предположила Гиад.
Да, для палатины имело смысл установить тут нечто подобное. В любом случае оставался вопрос с Анжеликой: если это создание — не сервитор, то что, во имя Вечного Трона, оно такое?
— Но ты права, сестра, — произнес мальчик. — Кварин говорит, что я должен уйти отсюда. Ты поможешь мне?
— А зачем я тебе нужна? — осторожно уточнила Асената.
Хотя Гиад и пообещала себе выручить паренька, сейчас она засомневалась.
— Я могу выбраться из подвала, но потом… — Афанасий развел руками в жесте, характерном скорее для взрослых. — Красные сестры поймают меня. Вот почему Кварин хотела, чтобы мы встретились. Она сказала, что ты другая.
«Другая? — мысленно повторила Асената. — Ты даже не представляешь, насколько, мальчик…»
— Куда ты хочешь попасть, Афанасий?
— На Вигиланс, — ответил он. — Бдящий шпиль.
— Почему?
— Мне предназначено быть там… когда все начнется.
— Что начнется? — Гиад подалась вперед.
— Пожар, сестра. — Паренек закрыл глаза. — Сожжение.
Надев черную шинель и фуражку с высокой тульей, комиссар Лемарш ступал по коридорам, выложенным красной плиткой, словно предлагая персоналу Сакрасты остановить его. На каждом шагу он подволакивал правую ногу, поскольку еще не привык к недавно подсоединенному имплантату. Впрочем, аугментическая конечность искусной работы ощущалась лучше прежнего протеза, и теперь Ичукву мог бродить по госпиталю, делая вид, что упражняется в ходьбе.
К удивлению комиссара, во время прогулок за ним не следили — или же «хвост» попался чрезвычайно умелый, — но он все равно держался вблизи от главных коридоров, чтобы не возбуждать подозрений. Собранных сведений хватило, чтобы составить схему здания и определить, сколько в нем сотрудников. Достаточно для плана боевых действий. Сестра Асената, которая, видимо, обладала полной свободой перемещений, помогла Лемаршу закрасить основные белые пятна (например, местонахождение арсенала), однако так и не раскрыла причину своего беспокойства.
«Нам нужно готовиться к худшему, комиссар, — посоветовала Гиад, — но, если будет на то милость Императора, мои страхи окажутся беспочвенными».
Ичукву ей не верил. Асената точно знала, что произойдет, иначе не достала бы для него пистолет… и все равно хранила свои чертовы секреты.
