Секретный фронт (СИ) - Шалыгин Вячеслав Владимирович (бесплатные серии книг txt) 📗
- Видите, да? – Рядом бесшумно возник Андрей Михайлович.
- Вижу, - Зимин вздрогнул от неожиданности. – Только не понимаю, что я вижу? Ваши бойцы занимают позиции, словно для обороны. Только не окапываются.
- Скоро начнут, - куратор покосился на Леонида. – Надо ускорить расшифровку.
- Легко, - Зимин хмыкнул. – Скажите, что конкретно мы ищем, тогда дело пойдет значительно быстрее.
- Зацепки.
- Отличная подсказка! – Леонид скривился. – Почему некоторые ваши бойцы имеют прохладный, мягко говоря, тепловой контур?
- Здесь нет таких бойцов.
- Были, - Зимин пожал плечами. – Теперь все исчезли. Почему?
- Ушли.
- Логично. И почему они ушли?
- У них своя база.
- И снова логично, только неудовлетворительно. Почему у них своя база? Почему они «холодные»?
- Потому что.
- А вот этот ответ меня устроил, - Леонид усмехнулся, но тут же сменил гримасу. Издалека прилетели новые звуки. Достаточно тревожные, если Леонид не ошибся. Зимин прислушался. – Вы слышите? Что это за звуки?
- Выстрелы, - на удивление спокойно ответил Репин. – На внешнем периметре.
- Это не учения? – Уточнил Зимин.
- Нет.
- Что это тогда?
- Всё, что угодно, - Андрей Михайлович вынул из кобуры под пиджаком пистолет, загнал патрон в ствол, поставил на предохранитель и сунул оружие обратно. – Вплоть до чрезвычайной ситуации высшей степени.
- Высшей степени? Это значит – в Кремле? Или во Дворце Советов?
- В пределах Садового кольца.
- А узнать нельзя?
- Пока нет. Не все каналы связи работают.
- А телевидение на что? Если в городе происходит нечто чрезвычайное, все телерепортеры сразу оказываются на месте. Во всяком случае, их летающие камеры. Ещё есть сотовая связь, полностью её не вырубишь. Но, главное, есть Интернет! Если не по сотовым каналам или по волокну, то через спутники…
- Думаю, по всем каналам показывают «Лебединое озеро», мобильной связи нет, а Интернет висит. Даже через спутники.
- Что значит, висит? Это невозможно… - Леонид осекся. – Неужели всё настолько плохо?!
- Пока что именно так, - Репин уставился на Леонида. – Осознали теперь?
- Опять намекаете, что я на острие атаки? Даже в такой чудовищной ситуации вы продолжаете свои странные игры? Зачем? Я не понимаю, за-чем?!
- Когда закончите, позвоните мне, - Андрей Михайлович указал на проводной телефон. – Старая техника пока работает. Мой местный номер – два нуля семь…
…Репин вышел, а Леонид сел за стол и уставился на телефон. Вряд ли майор опять намекнул на что-то. Даже наверняка никаких намеков не было. Но Леонид почему-то воспринял предпоследнюю фразу куратора именно как намёк. Почему? Что за блажь? Зимин этого не понимал, но чувствовал, что рациональное зерно в этом предположении есть. Репин мог «намекнуть» невольно. Ценность подсказки от этого не снижалась.
«Старая техника пока работает. И я копаюсь в архиве, вскрываю тайны прошлого, чтобы помочь КГБ разобраться с текущими проблемами. Ищу связь времен. Какую? Думай, Зимин, думай! Кто сейчас мутит воду? Да похоже, что представители всё той же Конторы, только из какого-то обособленного подразделения. Ведь они свободно бродили здесь, пока им не приказали выдвинуться в центр Москвы. Что о них известно? Только то, что по неведомой причине они дают прохладный контур на тепловизоре. То есть, у них понижена температура тела…»
Зимин резко придвинул свои расшифровки и переложил несколько листков, возвращаясь к сцене обследования в госпитале.
«…У всех понижена температура, брадикардия, при этом нормальное давление, идеальная кардиограмма, в порядке рефлексы и даже повышена скорость реакции…»
Так вкратце доложила доктор Еремина о состоянии здоровья тех, кто якобы получил дозу немецкой сыворотки.
«Якобы – потому, что на самом деле неизвестно, какое вещество попало им в кровь. Но суть не в этом. Сходство есть – это главное. Какой вывод? КГБ сохранило и применило немецкую сыворотку? Запросто. Наверняка образцы хранились, изучались и совершенствовались все эти годы в секретных лабораториях. Зачем было применять сыворотку? Почему сейчас? Ответить сложнее, да этого и не требуется. Репин ждет от меня ответы на другие вопросы. О сыворотке он наверняка знает, поэтому «зачем» и «почему» может рассказать получше меня. Есть в записях что-то ещё, какой-то единый ключ к обеим ситуациям: и в прошлом, и в настоящем. Надо работать, надо расшифровать всё, пока не стало поздно!»
14. Февраль 1945, Восточная Пруссия, подступы к Кенигсбергу
В штрафной батальон попадали по разным причинам. Кого-то так наказывали за проявленную в бою трусость, кто-то попадал по собственной глупости, у некоторых сдавали нервы или их подстегивала выпивка и они шли в рукопашную на начальство. Процентов двадцать объяснить своё появление в штрафбате не могли. И на то имелось также огромное количество причин.
Филин и Васнецов относились как раз к «необъяснимому контингенту». Причем, объяснения не знали даже командиры, приговор трибунала был засекречен. Это не сильно выделяло бывших разведчиков из общей массы, но командиры посматривали на них косо. Они будто бы чуяли подвох и ждали, когда он вылезет наружу.
И ведь правильно чуяли. Это выяснилось, когда в штрафбат приехали офицеры СМЕРШ из штаба фронта, а с ними какие-то «товарищи из Москвы». Единственным знакомым лицом в делегации оказался Ворончук, теперь уже капитан. В одном ряду с холеными полковниками и даже генералами он выглядел неуместно, однако и товарищи из Управления СМЕРШ, и москвичи относились к молодому капитану хорошо, как к незаменимому специалисту. Шпыняли и отправляли гонцами они нескольких зеленых лейтенантов, тоже прилетевших из Москвы – судя по отутюженной форме с неуставными стрелками на рукавах.
Один из лейтенантов и отыскал Филина, а затем Васнецова, и привел их к Ворончуку. Московские и штабные гости пока осматривались и не спешили сообщать командиру штрафбата о цели своего визита, чтобы не поднимать шум раньше времени, так что у капитана Ворончука и бывших разведчиков имелся примерно получасовой зазор.
- Но это не для болтовни, а чтобы глубоко всё осознать, - предупредил Василий, наливая товарищам чай и накладывая кусковой сахар в миску, поверх уже нарезанного хлеба. – Налегайте, мужики, подсластите штрафную жизнь. Досталось вам тут за эти три месяца?
- Не больше, чем обычно, - Филин пытался бодриться. – Нас по назначению используют, в разведке. Раз пять всего в атаку ходили.
- И как?
- Ты о наших новых талантах? – Никита отвёл взгляд и невесело хмыкнул. – Все пять атак результативно. У меня шесть дырок, у Андрея Михалыча – восемь. Могли бы уже давно в госпитале отлежаться и вернуться в часть, как «искупившие кровью». Или на погост. Раза три точно могли в братской могиле очутиться. Но это теперь не по нашей части. Форму зашили, постирали, да и снова в бой.
- Как народ реагирует?
- Мы не афишируем. Застирываем кровь и штопаем втихаря, чтоб никто не видел. А если видит кто, говорим, что повезло, так… царапнуло. Да и некому реагировать, бои страшные, из каждой атаки четверть возвращается, от силы. А новички пока сориентируются – новая атака. Так что, легенды о нас «былинники речистые» не слагают. Не задерживается тут народ, ну и легенды, стало быть, тоже.
- Один факт, что вы три месяца здесь – уже легенда.
- Мы ж разведка. Специально подготовленные бойцы. Этого объяснения большинству достаточно. Офицеры только зыркали. Матёрые были кадры, всё просекали.
- Не зыркали они, а наблюдали, записывали и докладывали, - признался Василий. – Иначе, какой смысл вас в штрафбат отправлять? В тюрьме надежнее было бы спрятать.
- Мы так и поняли, - Филин кивнул и переглянулся с Васнецовым.
- Без доказательств теория – болтовня, - пожав плечами, сказал бывший подполковник.
- Боевые испытания нам устроили, - Никита вновь кивнул. – Хватило доказательств?
