Корсар - Корчевский Юрий Григорьевич (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
– Тебя и Эмилио ждёт синьор Гримальди. Прошу следовать за мной.
Одет сегодня управляющий был торжественно. Новые бархатные камзол и штаны, поверх камзола – белое жабо вокруг шеи.
Меня провели в большой зал.
Войдя, я остановился, а Эмилио прошёл вперёд – к креслу, в котором сидел дож, поприветствовал и обнял отца.
Дож повернулся ко мне.
Среднего возраста, на висках – седина. На нём была пурпурная мантия, с воротником из меха, на груди золотой знак на цепи, вроде солнца – издалека было и не разглядеть. На голове – шапка-колпак в форме рога, ноги – в красных башмаках.
– Вот ты какой, московит! Мне сказали, что ты хорошо знаешь наш язык, умён и сведущ в лечении. Любопытно! Я представлял себе московитов другими.
– Варварами? – спросил я по-итальянски.
Дож сморщился:
– Может быть, не так грубо, но похоже. Кто сейчас у вас кесарь?
– Иоанн Четвертый Васильевич.
– Надо бы посольство отправить, выказать симпатию. Глядишь – и торговлю взаимовыгодную наладим.
Управляющий кашлянул.
– Ах да! Я отвлёкся. За излечение сына от тяжкой болезни я обещал награду и сдержу слово.
Дож хлопнул в ладоши.
Из боковой двери в зал вошёл дюжий гвардеец, а за ним – служанка или рабыня в лёгких, просвечивающих одеждах.
– Благодарю тебя за спасение сына. Прими обещанный слиток золота.
Гвардеец подошёл ко мне и вручил поднос, на котором тускло поблёскивал золотой слиток размером с ладонь. Я взял его в руки и поклонился дожу. Хм, а слиток не больно-то и тяжёл – меньше килограмма будет.
– И ещё – прими от меня в знак личной благодарности эту рабыню, отныне она твоя.
От удивления я чуть слиток не выронил. Зачем она мне? Лишняя головная боль. Однако отказаться от подарка дожа – значит, нанести обиду. Этого я не хотел. Кто его знает, как отреагирует дож на отказ, а я пока на его земле, и корабль друзей – в порту Генуи. Ладно, потом разберусь с живым подарком.
Я снова отвесил поклон и рассыпался в благодарности в стиле восточных купцов, с трудом подбирая соответствующие случаю итальянские выражения. Дож благосклонно выслушал, кивнул.
– Предлагаю тебе службу придворного лекаря с приличным жалованьем, а чтобы знания твои не пропали втуне, можешь занять место профессора медицины в городском университете.
От этого предложения я сразу же благоразумно отказался, сославшись на наличие семьи на родине.
– О, семья – дело богоугодное. Но если ты передумаешь, двери моего замка для тебя всегда открыты.
Я понял, что аудиенция закончена, и попятился задом к дверям; рабыня последовала за мной.
В коридоре я перевёл дух. Золото – это хорошо, но что мне делать с рабыней?
Её лицо закрывала кисея. Я откинул её. Смугловатое, миловидное личико, стройный стан, и молода – лет восемнадцать-двадцать.
– Ты кто? – спросил я по-итальянски.
– Летиция.
– Хм, имя-то французское.
– Меня купили у французского купца, он и дал мне это имя, – ответила Летиция, смягчая французским акцентом неважный итальянский.
– Ты из каких земель?
– Египет, на родине меня звали Малика.
– Летиция мне нравится больше. Ладно, чего здесь стоять, идём на корабль.
Мы с Летицией в сопровождении гвардейцев пошли к выходу из дворца. Жаль, что я так и не успел попросить Эмилио показать мне его и рассказать о картинах великих генуэзцев. Ну что делать – вернусь же я когда-нибудь в своё время? И тогда непременно приеду сюда туристом – тем интереснее будет сравнить прошедшие за века изменения.
Мы вышли на площадь. В последний раз окинув взглядом величественный дворец Дожей, я пошёл в порт, рабыня неотступно следовала за мной. Потерялась бы она в толпе, что ли? Нет, идёт как привязанная.
Купцы встретили меня восторженно.
– Ура! Юрий вернулся. А у нас новости – товар удалось распродать. Постой, это что ещё за девка на палубе?
– Подарок мне от дожа. Золото дал, как обещал, за излечение сына, и ещё вот эту девицу в придачу.
– Баба на корабле – к несчастью, – безапелляционно заявил Кондрат, – из-за неё же команда передерётся.
– Не мог же я отказать дожу, когда он дарил её мне.
– Это так, – вынужден был согласиться Кондрат. – Вот что – определи-ка её на постоялый двор пока. Каюта одна и маленькая, на палубе матросы приставать начнут. Мы всё равно на обратный путь товар закупать будем, тогда и заберём – неделя у тебя есть.
– А дальше её куда девать?
– Продай.
– Подарок же. В Генуе продам – слухи до дожа быстро дойдут.
– Вот незадача. Ладно, дай хоть золото подержать.
– Держи, за погляд денег не берут.
Кондрат взял в руки слиток, взвесил его на ладони и покачал головой.
– Недорого ценит дож здоровье и жизнь сына.
– Ты лучше вспомни, как я еле ноги унёс из Флоренции, не заработав ни гроша.
– И то – твоя правда. Давай обменяем его у менял на деньги да товар купим. По приезду расторгуемся и вернём с наваром.
– Забирай.
– О! Соединим с нашими деньгами – весь трюм забьём. Тут у них товар интересный, думаю, у нас влёт пойдёт: ленты для украшений, чулки, украшения из кораллов, мыло. Статуэтки диковинные ещё есть из мрамора, только тяжелы очень, да и боюсь – найдутся ли покупатели?
– Вина ещё в бочках возьми – товар ходовой, всё лучше, чем мрамор.
– Верно, я и сам думал.
Я вышел на палубу, сошёл на пирс и побрёл в город. Летиция покорно шла за мной.
В припортовом постоялом дворе селить её нельзя: на первых этажах – кабаки, где матросы со всех концов света пропивают жалованье. Шум, пьяные драки, и приставать точно будут. Надо искать для неё постой в городе.
Поднявшись по кривой улочке, мы нашли уютный постоялый двор. Я снял комнату с питанием, заплатив хозяину на неделю вперёд. Слуга проводил нас наверх – на второй этаж, отпер дверь.
Комнатка небольшая, но чистая и уютная: у окна – стол, справа – шкаф для одежды, кровать и пара стульев. На полу – потёртый турецкий ковёр.
Я подошёл к окну – неплохой вид. Видна гавань, залив. Я даже отыскал взглядом наш корабль. А когда повернулся, застыл в изумлении.
Летиция сбросила с себя все одежды и лежала на кровати. Ну что же, коли так всё повернулось – грех не воспользоваться ситуацией, тем более что женщины у меня не было уже давно.
Без одежды рабыня была чудо как хороша – небольшая грудь с крупными сосками, плоский живот, развитые бёдра.
Я разделся и улёгся рядом.
В любви Летиция оказалась женщиной искушённой и ненасытной. О-о-о! Мне пришлось на минутку прервать сладострастие. Я соскочил с кровати, оставив постанывающую прелестницу, чтобы поплотнее прикрыть дверь.
Думал я – устрою её на постоялый двор, тем сегодня всё и кончится, а вышел от неё уже под вечер. И пока купцы занимались закупкой товаров, я посещал рабыню каждый день. Купцы хитро насмешничали:
– Юра, чем она тебя околдовала? Посмотри на себя – ты исхудал, как мартовский кот, скоро штаны спадать будут.
На судне, несмотря на тёплую погоду, мне приходилось ходить в рубахе, чтобы не обнажать грудь с сизыми свидетельствами страсти Летиции и не давать повода зубоскалить команде.
Чем ближе подходило время отплытия, тем больше я думал о том, куда же мне деть свалившуюся на меня Летицию. Девчонка искусна в любви, и с ней я познал немало восхитительных минут, но – в Россию везти? Это – не тёплая Италия, жизнь сложнее и тяжелее, думаю – не приживётся она там, в холодном Владимире.
В один из дней, когда я отдыхал после любовной битвы, Летиция подошла к окну:
– Там, за морем – моя родина, моя земля, – грустно сказала Летиция, путая итальянские, французские и арабские слова. – О, Египет! – мечтательно выдохнула она.
– Тоскуешь по родине?
– Да, – тихо ответила она, устремив на меня такой взгляд, что и меня коснулось её спрятанное глубоко в груди отчаяние.
– А если я тебя домой завезу? Ну, до Египта не смогу, но в Османскую империю доставлю.
– Ты не шутишь, господин? – она кинулась к моим коленям и, глядя влажными от накатившихся слёз глазами, переспросила: – Господин мой! Это возможно?
