Форт Заря (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич (мир бесплатных книг TXT) 📗

— Если Сидамо поможет забрать белых людей, я отдам им дом вождя Дасанеч.

— Масса Юджин очень щедрый. Сидамо помочь.

Переговоры был завершены к обоюдному удовольствию. Ашенафи загрузил ружья в «муравей», скрючился под правым сиденьем и отбыл. Лишь только за трелевочником закрылись ворота, из донжона выбежала Ольга.

— Женька, давай скорее, там терминал орет, надрывается.

Уже на бегу Женя подумал: «Вот молодец, не полезла при эфиопе, дождалась момента!».

Терминал действительно блажил, пиликая громко и с надрывом. Но едва Женя переступил порог операторской, затих. На экране планшета мигала надпись.

Женя от избытка чувств попал по клавише только с третьего раза. Пулей вылетел из операторской, не забыв, правда закрыть за собой дверь, и гаркнул в окно, выходящее во двор:

— Касаткин, бросай все и чеши сюда! Григорьева возьми!

Через полминуты с дробным топотом капитан и старший сержант влетели в комнату.

— Что случилось? Капитан на бегу успел расстегнуть кобуру и держал руку на рукояти своего «вальтера», готовый мгновенно открыть стрельбу.

— Успокойся, Петрович, не тревожь пушку. Никто не напал.

— А что так орал?

Касаткин, успокаиваясь, застегнул кобуру. В это время в операторской бумкнуло и лязгнуло.

— Иди, погляди на причину.

Через несколько секунд форт содрогнулся от вопля капитана разведки.

— Пипец вам, зусулы! Всех положим, гады!

Стоило Жене вновь оказаться во дворе форта, как на него из какого-то темного угла выскочила правозащитница. Придвинулась, колыхнула монументальными формами. Сегодня косметики на породистом лице уже не было, и были отчетливо заметны все признаки увядания былой красы. Дама пронзила главу анклава взглядом и сурово спросила:

— Евгений Михайлович, до меня дошла информация, что вы собираетесь воевать с эфиопами.

— Гретта Алексеевна, для начала здравствуйте.

— Не уходите от вопроса. Вы собираетесь воевать?

— То есть вы не собираетесь в отношении меня соблюдать элементарные правила вежливости?

— В отношении вас, — правозащитница уничтожающе глянула на Женю, — я еще не составила своего мнения. Так что вы можете ответить на мой вопрос?

— Насколько я знаю, это эфиопы собираются воевать с нами.

— Это софистика. Вы собираетесь убивать людей. Это недопустимо и противозаконно.

— Гретта Алексеевна, скажите пожалуйста, вы общались, скажем, с Лоттой Циммер, с Екатериной Подольской? Они вам могут много рассказать о манерах поведения местных негров.

— Не смейте так их называть!

Дама аж взвизгнула.

— Это неполиткорректно! Это — афро… африканцы.

— А вы не скажете, случайно, как называется материк, на котором мы с вами сейчас находимся?

Женя не удержался от ехидства.

— Сдается мне, это уж никак не Африка. И даже не Америка.

— Все равно. Вы пытаетесь дискриминировать людей по цвету кожи. Во все времена белые люди притесняли, угнетали и эксплуатировали коренное население Африки и теперь они обязаны возместить причиненный ущерб.

— Гретта Алексеевна, вы не ответили на мой вопрос. Так вы общались с этими женщинами?

— Мне это ни к чему. Я прекрасно вижу, что здесь происходит, и беззакония я не допущу. А вы сами? Что вы творите? Вы торгуете людьми!

— Совершенно верно. Вот, например, вчера я купил вас. Обменял на трех эфиопских женщин, одного эфиопского ребенка и две эфиопские хижины.

Правозащитница пошла красными пятнами. От возмущения аж задохнулась. А пока она, выпучив глаза, хватала ртом воздух, Женя спокойно говорил:

— Торговать людьми — это продавать их. Я же, напротив, выкупаю их из рабства.

— Это ничего не меняет! Люди не должны быть предметом купли-продажи!

— То есть вы считаете, что они должны умереть в рабстве у эфиопов? Кстати, если бы я вас вчера не купил, вы сейчас были бы рабыней. Вас заставляли бы работать, причем физически и тяжело. И любой эфиопский мальчишка имел бы полное право залезть вам под юбку, а то и загнуть креветкой у ближайшей сосны.

— Не передергивайте! То, что вы делаете, это незаконно!

Женю утомил этот бесплодный разговор. Пора было поставить тетку на место.

— А какой закон вы сейчас защищаете? Законы устанавливаются государством. Этот форт не является частью какого-то государства. Это — небольшое поселение, в котором живут неполных три десятка людей. Эти люди, по их общему решению, предоставили мне право распоряжаться. Так что здесь власть и государство — это я. И я устанавливаю здесь законы, согласно элементарному здравому смыслу и правилам выживания во враждебном окружении. В данной ситуации каждый член общества обязан работать на общее благо. И вас, Гретта Алексеевна, это тоже касается. Каков ваш личный вклад в копилку нашей общины? Что вы сегодня сделали для общества? Кстати сказать, общество имеет полное право защищаться от паразитов и демагогов.

— Да вы… Да я…

— Вам нечего сказать? Тогда наш разговор окончен. У меня, знаете ли, много дел, и я не могу тратить время на пустую болтовню.

К тетке вернулся дар речи. Она воздела указательный палец и грозно потрясла им в воздухе.

— Знайте же, я этого так вам не оставлю! Я найду на вас управу!

И правозащитница величественно удалилась. Полетаев, стоявший неподалеку и слышавший весь разговор, сочувственно покивал Жене и изобразил рукой пистолет у виска. Мол, застрелиться легче. Вот ведь мымра! Черный пояс по упертости и твердолобости. Надо поспрошать Сотникова, как они с такими борются. А уже и сеанс поставки близится, надо продумать, что сегодня брать. Обещал капитану шлемы и броники. Поди, тяжелые. Да еще с продуктами нужно решать… Ну да ладно, посмотрим по месту.

Так, броник шестого класса 19 килограмм, шлем «Сфера» 2,3 кила. Итого комплект 21,3. Шесть штук — вот и вся поставка. А обычный войсковой бронежилет? Всего полпуда! Взять десяток… нет, дюжину, и столько же шлемов. 123,6 килограмма — уже хорошо. Во! Раз потемну будем биться, надо ракет осветительных взять. Пусть видно будет, куда стрелять. Одна штука — примерно 150 грамм. Возьмем полсотни, это семь с полтиной кил. Всего 131 килограмм. С патронами у нас все в порядке, но несколько цинков к ПКМ взять надо. Еще бы десяток ИПП на всякий случай. Вроде, для эпохальной битвы — все. Осталось немного веса, это для бабы Лисы: лаврушка, перец, другие какие-то специи… еще сахару два килограмма под занавес, и можно идти звать Касаткина барахло забирать.

Джамал приехал, как по расписанию. Привез тот самый потрошеный квадр и женщину. Средних лет, с виду здоровую, вменяемую. Странно, на него не похоже. Или вчерашнее происшествие у локалки как-то подействовало? Мазнул взглядом по приличному уже штабелю бревен во дворе форта, чай пить не стал, сослался на срочные дела. Уезжая, сказал:

— Евгений Михайлович, мои люди освободили из рабства у Оромо еще одного европейца. Он, к сожалению, сильно пострадал. Ему, конечно, оказали первую помощь, но я предпочел бы передать его вам как можно быстрее. Его ближе к вечеру привезут мои доверенные люди. Вы, пожалуйста, рассчитайтесь с ними согласно наших договоренностей.

— Разумеется. Не беспокойтесь, я держу свое слово.

Лишь только эфиоп уехал, как Женя кинулся к Касаткину.

— Ну что, капитан, кажется, клюнуло! Теперь давай командуй ты. Весь гарнизон в твоем распоряжении. Я на ужине двину речь о том, что Родина в опасности, а ты озвучишь диспозицию. Любого, включая меня, привлекай на любые работы. Пришло время напрячься по максимуму.

За большим столом в трапезной поместилось все население форта, все тридцать человек. Женщина, привезенная нынче Джамалом, как раз стала тридцатой. Звали ее Любовь Антоновна Верейко, была она офицерской вдовой, годов ей было тридцать восемь, а работала она в прошлой жизни переводчицей у глухонемых.