Разящий меч - Форстен Уильям P. (мир книг TXT) 📗
Он помолчал минуту, словно подсчитывая все проблемы и трудности, с которыми им еще предстоит столкнуться.
— Мы можем потерять весь корпус Ганса, — тихо заметил Пэт, глядя на сводку, пришедшую из штаба Третьего корпуса. — Враги вклинились на нашу территорию уже на пять миль, и их невозможно остановить. Разве что к ночи они остановятся сами.
Пэт встал и, перегнувшись через стол, зажег керосиновую лампу.
— Если мы потеряем всех людей Киндреда, то вряд ли сможем задержать мерков, — продолжил он. — В его дивизии почти треть — ветераны, а они знают, что такое война и как надо сражаться.
— Мы можем проиграть, даже если спасем их, — холодно ответил Джон. — Полагаю, у мерков гораздо меньше потерь. Боюсь, соотношение будет один к десяти, а не один к двум, как мы рассчитывали. Они подойдут к Нейперу почти в полном составе.
— О чем, черт побери, вы говорите? — вспылил Калин. — Мы слишком привыкли побеждать. Пусть мы проиграли это сражение, но оно лишь первое в этой войне.
Пэт посмотрел на Калина и улыбнулся.
— Лучше скажите, сможем мы удержать линию Нейпера? — спросил Калин у него.
Тот дернул себя за ус и нахмурился.
— Мы никогда всерьез не думали о дамбе… Но теперь, видно, придется. Они попробуют проделать то же самое на Нейпере. Найдут незащищенное место и прорвутся. А потом… — Он замолчал.
— Сколько это займет времени? — спросил Калин.
— Если они поволокут за собой карфагенян, то преодолеют сто тридцать миль за неделю, — отозвался Джон
— Значит, у нас неделя, чтобы придумать что-нибудь, — подытожил Калин.
— Пойду ка я лучше, — сказал Майна, поднимаясь со стула. — На мосту наверняка возникнет затор, надо будет разобраться с поездами.
Собрав со стола свои бумаги, он вышел. Пэт взял шляпу и тоже поспешил к двери.
— Где тебя найти? — спросил Калин.
— Я отправляюсь на фронт; нужно же кому-то вытащить Ганса из этой передряги.
— Эндрю думает, что ты будешь здесь. Пэт рассмеялся и захлопнул дверь.
— Почему мы остановились? — спросил Тамука. Он инстинктивно пригнулся в седле, когда над его головой небо прорезала молния. Громыхнул гром.
Слыша крики тех, кто оказался нечаянной жертвой стихии, он боролся со страхом. Блеснула еще одна молния, отразившись в щите его спутника.
Хулагар тронул его за локоть.
— Вот почему! — крикнул он, показывая на небо. — Стало слишком темно, дождь, и к тому же надо отдохнуть. Отдохни, мой друг, а то в твоей крови бурлит дух «ка». На сегодня мы сделали достаточно.
Тамука отвел глаза. Ему было стыдно за минутную слабость. Хотя даже кар-карт может показать свой страх, когда с неба швыряет огонь великий Ворг, ведь это огонь самого бога. Повернув лошадь, он направил ее к тому месту, где сидел Джубади. Но Хулагар схватил его лошадь за поводья, и Тамука сердито взглянул на него.
— Нет! — прошипел Хулагар. — Это не твое место. Ты слишком спешишь.
— Мы победили! Ты же видел, как они бежали, ты видел, как мы прорвали их оборону! — Да, — мягко сказал Хулагар, — и я видел, как ты убивал бегущий скот, а в глазах твоих была радость. Неужели это достойно щитоносца?
В голосе у него звучал упрек, и Тамука помрачнел.
— Нам не пристало сражаться, мы должны защищать и советовать, а не проливать кровь. Пусть этим займутся наши карты.
«Неужели Хулагар не понимает? — с удивлением подумал Тамука. — Это не спорт, не развлечение, не битва ради славы. Это даже не война, это вопрос выживания орды, всех орд, в том числе отвратительных тугар и ненавистных бантагов, которые продолжают свой путь на восток, словно ничего не случилось, предоставив меркам проливать кровь ради их благополучия».
Странно все-таки. Еще год назад он думал, что земное для него не так уж важно, а самое главное — путь понимания, умение отречься от ненужного, свойственное каждому носителю щита.
Он вгляделся в даль. Вука стоял подле отца. В начале битвы он ринулся вместе со всеми в атаку, демонстрируя окружающим свою доблесть. Но затем, когда они прорвали вражеские укрепления, вокруг бесновались раненые лошади, кричали мерки и скот стрелял прямо в лицо, тогда Вука и повернул назад.
Кар-карт не всегда должен вести своих солдат в бой, постоянно подвергать свою жизнь опасности неразумно. Но это был не тот случай. Вука просто испугался. Когда скот вел себя, как и положено скоту, а уничтожение его было всего лишь спортом, развлечением, Вука был на высоте. Но когда скот встал, как стена, на пути орды и превратился в саму смерть, это было уже другое, и Вука проявил страх.
Это взбесило Тамуку, и он, не прикрывая больше Вуку щитом, в ярости принялся рубить скот. Его лошадь пала. Скот, который пристрелил ее, стоял бледный и смотрел на приближающегося Тамуку, потом поднял ружье и нажал на курок, однако выстрела не последовало — у него не осталось патронов.
Тамука вспомнил это мгновение и снова вздрогнул. Он тогда почувствовал, что сейчас умрет, умрет от руки скота, низкого животного, и это наполнило его небывалой яростью.
Он убивал его медленно, наслаждаясь зрелищем смерти. Вука смеялся и протыкал его тело мечом, словно это он убил подлую скотину.
Нет, Хулагар этого не понимает, не осознает всего масштаба этой смертельной схватки.
— Если мы надавим сильнее, — сказал Тамука, — то к рассвету перережем обе дороги с железными полосами.
— Умены со вчерашнего дня проскакали сотню миль, — ответил Хулагар. — Мы выиграли битву, но лошади измучены, им надо отдохнуть. Если мы продолжим наступление сейчас, то на рассвете можем потерять все, воины просто не смогут сражаться. Уже сейчас тысячи умерли.
Тамука недовольно фыркнул, стараясь при этом скрыть, как у него дрожат руки. Он поднял голову к небу, дождь смыл пот с его лица. Холодная вода попала под доспехи, и он вздрогнул от холода.
— Ну почему ночь не может превратиться в день хотя бы один раз?! — воскликнул он. — Только на несколько часов! Они ведь сбегут!
Хулагар, шокированный таким открытым проявлением кровожадности, ничего не ответил.
— Ведь можно закончить все прямо здесь, — запальчиво продолжал Тамука. — Мы можем отрезать им все пути, далеко от их городов, и через пару дней свободно пройдем по всей стране.
— Наш кар-карт считает, что мы и так уже достаточно сделали.
— Тогда он просто болван, — прошипел Тамука. Хулагар развернул лошадь и схватил Тамуку за ворот:
— Ты слишком далеко зашел, щитоносец зан-карта. — Ты забыл, что мы, щитоносцы, тоже обладаем реальной властью, — ответил Тамука. — Ты забыл, что именно мы решаем, когда надо убрать кар-карта, если он не может править достойно, и заменить его.
— Я — щитоносец кар-карта, — прошипел в ответ Хулагар. — И власть принадлежит только мне. И только я могу говорить такое — и то лишь мысленно.
Тамука вырвался из рук Хулагара.
— Один ночной удар. Надо перекрыть дорогу с железными полосами в десяти милях к северу и в пятидесяти милях к юго-востоку. Тогда мы сможем взять их в кольцо.
— Он уже решил, — ответил Хулагар, — а я согласился. Мы и так уже многого достигли сегодня. И хотя нас тысячи и тысячи, нужно помнить, что после этой войны нам еще предстоит сражаться с бантагами, потому что они обязательно нападут, невзирая на все уверения. Наши воины падают от усталости. Из-за дождя даже не видно звезд, по которым можно ориентироваться, — как в такой темноте определить, куда идти? Ты слишком многого хочешь. Завтра они все равно будут не в состоянии сражаться. Мы выиграем эту битву, но надо выиграть ее так, чтобы мы могли выиграть и следующую. Ты говоришь так, словно не имеет значения, сколько воинов мы потеряем в войне против скота — десять тысяч или пятьдесят. Ты слышал, какие потери понес Вушка Хуш?
— Они потеряли больше половины, — ответил Тамука, — но сражались хорошо.
— Да, сражались они хорошо.
Тамука вздрогнул, осознав, что Джубади стоит рядом и слушает. Его охватила секундная паника, потом он устыдился своего страха.
