Карфаген 2020. Апгрейд (СИ) - Ратманов Денис (книги без сокращений .TXT, .FB2) 📗
Интеллект: 17.
Здоровье: 10.
Текущее отношение: 5 (неприязнь).
Мой потенциальный союзник готов снести мне башку, и срочно нужно что-то делать, но что? Мальчишки перестают играть, Пенелопа обращается к мужу:
— Дорогой, что случилось?
Он кивает на меня.
— Попросил его убраться, а он караулит. Не понимает по-хорошему. И почему-то ощущение, что он…
Пенелопа шагает ко мне, заглядывает в глаза и спрашивает:
— Что вам от нас нужно?
Непонятно откуда появляется уверенность в том, что надо быть откровенным с ними, и я киваю на девочку, с интересом меня разглядывающую.
— Я пришел посмотреть, все ли хорошо с Джоанной. Меня попросила об этом ее мать, она очень страдает.
Прикусываю язык, понимая, что меня вынудили сказать правду — так работает суггестия. Мой ответ ошеломляет супругов, что-то во взгляде Тевуртия меняется, и его показатель отношения ко мне растет, останавливается на интересе (15). Старик кивает на распахнутые ворота и говорит с толикой сомнений:
— Заходи в дом.
А вот мне что-то не хочется быть марионеткой, но пересиливаю себя и иду. В доме просторно, полно простых, но дорогих вещей. Пенелопа отправляет детей в игровую, где с ними занимается робот, и велит старшему мальчику присмотреть за Джоанной, а сама готовит кофе.
Мы с Тевуртием садимся на разные концы дивана, напряженно друг друга рассматриваем. Только сейчас программа вознаграждает меня за выполненный квест:
Ты нашел дочь Лики Джоанну и получаешь 5 ЕД сострадания! (итого 11).
Ты можешь конвертировать 10 ЕД сострадания в одно свободное очко характеристик.
Начать процесс?
Мысленно соглашаюсь, перед глазами темнеет на долю секунды, на черном фоне проступает двоичный код, и сквозь него, как сквозь податливую ткань, начинают проступать привычные очертания предметов. Пара секунд — и мир становится прежним.
Удовольствие я получаю разве что моральное, ведь у меня теперь два свободных очка характеристик, если распределю их в ловкость, будет тринадцать. Маловато, но тренировками и получением второго осколка можно дожать до пятнадцати и попытаться поднять другие характеристики естественным путем, тогда будет с чем идти на Полигон.
— Я знал, что ты придешь, но до сих пор не понимаю, кто ты.
— А я знаю, что никто другой, кроме тебя, не освоит твою систему боевых искусств. И знаю, что у тебя случаются видения. Возможно, имеются странности со временем-пространством. А супруга твоя обладает даром внушения.
Из рук Пенелопы чашка падает на пол, но не разбивается, расплескивает бурую гущу кофе по белой плитке. К пролитому кофе с едва заметным жужжанием несется робот-уборщик.
— Вам не о чем волноваться, я вас не сдам, — пытаюсь их успокоить я, — потому что тоже не совсем вписываюсь в картину мира.
Они не уточняют, чем именно не вписываюсь. Пенелопа говорит:
— Мы выкупили смертельно больную девочку, вылечили ее. Как и других детей. Сделали ей гражданство, ей ничего не угрожает.
— Я сейчас расследую дело о похищении детей предположительно трансплантологами, вот и подумал, что Джоанне может понадобиться моя помощь.
— А что ее мать?
Пожимаю плечами.
— Что она сделает? Ничего. Но, думаю, узнав, что с дочерью все в порядке, хоть не будет себя корить за то, что ее ребенок мучается. Если не трудно, запишите ей послание, я передам.
— И ты наплевал бы на правила? Попытался бы отбить у нас девочку? — удивляется Тевуртий. — Если бы понял, что она в беде?
— Скорее всего, да.
— Но зачем? — Пенелопа ставит перед нами тарелку с печеньем, по чашке кофе. — Какая тебе от этого выгода?
Она снова пытается на меня повлиять, выяснить правду, я говорю то, что считаю нужным:
— Потому что так правильно.
Отхлебываю кофе и замираю от удовольствия: ничего более вкусного я в жизни не пробовал. Печенье тоже божественно: надо полагать, кусочки шоколада и мука — настоящие, а не синтетическое дерьмо, которым питаются трикстеры.
— Я запишу послание, — говорит Пенелопа и уходит, а старик все не сводит с меня взгляда.
— Нам тяжело с детьми, и мы умрем раньше, чем они повзрослеют. Нам нужен помощник. Думаю, твоя знакомая с первого уровня согласится нам помогать, да и так она будет рядом с дочерью. Мы сделаем ей вызов на работу.
Он смотрит на меня так, словно ждет какого-то важного признания. Наконец не выдерживает:
— Ты ведь не из наших?
Отвечаю пространно:
— Из всех известных мне религий зороастризм — самая гуманная. У меня другой покровитель, и это не Ваал. Очень хотелось бы поговорить с вами подольше, но у меня очень мало времени.
— Мы живем в последние времена, — говорит Тевуртий. — Рушится мир, и пока непонятно, что станет в его основе: нечто новое, или все вернется на круги своя… И непонятно, должны ли все подобные нам держаться вместе или наоборот.
Пенелопа приносит флешку с посланием, улыбается.
— Как появится время, приходи на кофе. Будет интересно поговорить с тобой подольше.
Мне тоже было бы интересно. Еще бы — зороастрийцы на втором уровне! Может, и выше есть приверженцы других религий? Тогда проще будет найти союзников и единомышленников, а главное, программа мне в этом поможет. Рука сама тянется ко второму печенью, но заставляю себя остановиться.
Пенелопа улавливает мой жест, оценивает ситуацию и складывает лакомство в пластиковый контейнер, отдает мне несмотря на сопротивление.
Покидаю гостеприимных хозяев с теплым чувством, которое трудно объяснить.
В своей комнате обнаруживаю дрыхнущего Кириана. Он так и упал в одежде. Заставляю себя принять душ, прячу печенье в ящике прикроватной тумбы, засыпая, вижу, как раздаю его своим воспитанникам, которые даже не представляют, какое удовольствие может доставить еда.
Как и планирую, встаю через три часа, в начале третьего. Кир бродит вареным зомби, натыкаясь на углы. Умывшись, окликаю его:
— Кириан, дело есть. По каким дням транслируют «Полигон», и есть ли краткое содержание предыдущих сезонов?
— Показывают ежедневно, с утра до ночи, — оживляется он. — В девять вечера — хайлайты. А чего это тебя торкнуло? Завтра, кстати, повтор хайлайтов всего сезона.
— Посмотрю. А пока расскажи, что там и почем.
— Неинтересно будет смотреть.
— Мне нужно знать правила, — говорю я, думая о том, что пропустил обед, а мне надо есть много белка, чтобы набирать массу.
— Они меняются. Бывает, победитель один, бывает, объявляют второе и третье место, и дают гражданство на третьем уровне. Но обычно об этом в самом начале говорится. А суть одна: завали всех. Иногда выдают огнестрел, но патронов мало, иногда — холодняк, но чаще — ничего, сам найди, собери команду, завали врага. Иногда правила — все против всех и никаких союзников. Сперва набирают участников, потом открывают правила… — Похоже, до него доходит, он прищуривается. — Ты что, собрался заявиться туда? Да тебя там — как блоху! Хрясь! Там такие монстры, ууу! Там же не до первой крови игра! Там по-настоящему убивают… Убивают почти всех! Или калечат.
— Я просто думаю, взвешиваю силы.
— Посмотри шоу и решай. Вот я бы туда не хотел. — Он резко меняет тему. — А силы лучше взвесь, потому что завтра нас бросают на зачистку! И не отоспишься…
Он строит словесную многоэтажную конструкцию и обрушивает на мироздание. Напрягаюсь, но спрашиваю, притворяясь расслабленным.
— А куда двинем, ты в курсе? Какие вообще подробности?
— Какой-то козел настучал, что вот здесь, — он включает ноут и на карте показывает место, я запоминаю координаты. — Осело много подозрительного народа, это точно трикстеры, потому что они живут общиной, с другими не общаются и вообще странно себя ведут. Вот мы и идем их валить. Команда косить всех без разбора — детей, баб, стариков, простых черноротых, кто подвернется. В общем, устроим им тотальный геноцид, а себе — недосып.
Окончательно просыпаюсь. И если еще утром проскальзывала мысль отложить визит к Рэю на завтра, то теперь стало ясно, что нужно предупредить трикстеров и написать нашим, чтоб рассредоточились и ограничили общение друг с другом.
