Вампир без клыков (СИ) - Мищенко Фрол (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
— Скорее всего, эта мысль закралась мне в голову еще тогда, когда Ян откинулся, только коснувшись черной магии. Вот только до боя с тобой я не воспринимал ее всерьез.
— Магия жрет обладателей.
— Знаем, сестренка, видали уже.
— Вор-маг?
— Вор — сын мага.
— И насколько твой отец был хорош?
— Достаточно, чтобы его убили. Я не хочу говорить об этом.
— Мне не интересно твое прошлое. Хочу только понять, насколько серьезно ты сможешь колдовать. Впрочем, по твоему заклинанию я и так уже догадалась, что ты не слабак.
— Это комплимент от сестренки?
— Это досадная реальность, придурок. Развяжи руки.
***
Насколько я успел понять, у вампира-мага два важных ресурса. Первый — духовные силы, создающие ману; второй — насыщенность кровью. Из крови создается запас сил, а уж те идут на колдовство и Дар. Мана может кончиться, но если душа еще не дохляк, то восстановится. Душа может истощиться, но если кровушка пьется, то это будет хорошим отдыхом.
Я исчерпал первый уровень сил — ману. Хатшь сожрал всю без остатка. На втором уровне — духовном — оставалось еще немного, так что Дар кое-как можно было использовать, может, меня хватило бы на еще одно слабенькое заклинаньице. На третьем был голяк. Давно никого не кусал.
Я знал, что это исправится, потому что запас крови в поселении был впечатляющим. Так что первым делом, развязав руки Алисе, я отправился к главному.
— Кровь? — спросил я.
— Есть, — кивнул мужчина так, будто я спросил о кувшине молока.
Меня попросили подождать. Позвали кого-то. Пришел один из охотников. Возрастом как Ян. И вытянул руку.
За то короткое время, что я был вампиром, запомнил, что не стоит кусать клыками тело, если ты не собираешься обратить или убить. Или еще что-то…
Так что жест своего кормильца понял полностью. Раз подставил руку — тоже знал, как кормятся вампиры с живых. Сделать разрез, а потом попить немного. Вполне удобно. Хотя уверен, что рвать глотку клыками и пить, делая крупные глотки, гораздо приятнее.
Лезвие прорезало кожу, я вернул нож охотнику, а сам поскорее присосался к глубокому разрезу. Кровь была приятна, пусть из раны ее шло не так уж и много. Глоток за глотком я чувствовал, как силы наполняют меня вместе со вкусом. И чувство это было великолепно. Тело становилось легче, в голове прояснялось, настроение поднималось.
Говорят, лучшая приправа — голод. Уверен, он же и придает крови такой необычный, но достойный вкус. У меня было ощущение, будто я пью хорошее вино. Хотя это было неточное чувство. Все глубже — я пил то, что содержало крупицы духа. Это опьяняло не тело, это опьяняло мою душу, которая вдоволь жрала щепотки чужой сущности.
Охотник опустил руку лишь тогда, когда я позволил. Не сказать, что насытился сполна, но пить больше мне не хотелось. Пожалел парня, что ли? Нет, не думаю. Просто решил напомнить себе о черте между наглостью и хамством.
— Будь здоров, — попрощался я с кормильцем и вышел на улицу, под лучи восходящего солнца.
Удивительно подумать, я чувствую это идиотское жжение на коже лишь потому, что когда-то сделал нечто совершенно неправильное… Впрочем, плевать. Плевать на немилосердно припекающее солнце — все равно там, возле строящегося храма, было в разы хуже. Я сидел и меня буквально варило заживо. Думал, что с ума сойду, даже при том условии, что старался отвлечься от боли на коже.
Жизнь вампира весела. И вовсе не такая сложная, как может показаться. Избегать большого огня и слишком глубоких луж воды. Вот и все правила, в остальном все как у людей…
***
Решил побродить по лесу. Когда я был ребенком, часто гулял среди деревьев недалеко от дома. Тот был отличным. Два этажа, крепкая крыша, теплые ковры, горячий камин, вкусный чай. Мама часто сидела в кресле возле огня, читая одну из отцовских книжек. Пока папа… тренировался.
Для магов очень важно оставаться рядом с природой. Шум городов и множество соседей — это то, что мешает. Мешает шумом, вонью, жизнью. Сбивает токи маны, нарушает концентрацию. Мой отец знал это, так же как и мать. А я был ребенком и радовался близости к зверям и деревьям.
Отец был волшебником. Колдовство его не притягивало. Хоть папа и изучал темную магию, делал он это лишь для понимания. «Самый страшный враг — неизвестность», — говорил он мне, улыбаясь лишь краешками губ. Сам его взгляд всегда оставался холодным, уподобляясь северному ветру.
Я сел среди корней, как это любил делать Ян. Глупая привычка. Среди них чаще холоднее. Будучи ребенком, я сидел не под самым деревом, а в паре метров от него. Там, куда достают лучи солнца и где не скапливается влага.
Папа никогда не любил злых людей. Хотя в битве с колдунами сам становился… яростным. Я знал это, потому что знала мать. Слышал это лишь из ее рассказов, потому что отец не любил говорить о себе. Только иногда изрекал какое-то наставление.
Впрочем, я мало что запомнил из рассказов. С детства осталось лишь четкое понимание — сам я выбрал не тот путь, который присматривал для меня папа.
Выдохнул теплеющий воздух. Солнце в Файльге и правда было невероятным — зима не чувствовалась. Лишь ветер был достаточно холодным. Но сами лучи… прогревали все как следует.
— Прекрасная страна, — с улыбкой пробормотал я, вытягивая ноги.
Трава колыхалась вокруг, но я не ежился. Ветер был не таким холодным, чтобы заставить вампира сильно замерзнуть. Тем более, шарф… и плащ.
Моя мать была исследовательницей магии. Так они с отцом и познакомились. Ученый и практик встретились на городской ярмарке у лавки с алхимическими ингредиентами. Отец покупал их для своего нового проекта, а мать хотела провести анализ пары кореньев. Понятное дело, у бродячих ученых нет доступа к хорошим лабораториям, в которых можно заняться опытами. Но щепотка магии — и хоть что-то да станет ясно в этом растении. Маги никогда не делились собственным опытом с обычными людьми, поэтому ученые взяли этот долг на себя.
Как рассказывала мама… «Он посмотрел на меня немного сурово и сказал: “Это плохой корень, подгнивший. Не видишь, что ли? Возьми лучше этот”. И достал из своей сумки, куда только что скинул купленное».
Тогда мать поняла… не знаю. Наверное, почувствовала, что этот человек добрый. И увязалась за ним. Несмотря на свой возраст, она всегда оставалась любопытной и по-детски прямолинейной. Начала ходить за папой по всему городу, засыпая вопросами. Отец, еще не зная, кто перед ним, случайно обмолвился, что занимается магией. Наверное, в ту секунду и решилось, что холостяцкой жизни папки пришел конец. Моя мать всегда умела добиваться желаемого…
Не могу сказать, что она сошлась с ним лишь из-за научного любопытства. Это было бы дешево. Просто любовь очень удачно сплелась с долгом профессии. И опытному магу, волей-неволей, пришлось впустить в свою хижину естественного врага: любопытного пройдоху, раскрывающего обычным людям все магические секреты, до которых только можно добраться.
«Однажды утром я увидела, что он занес в спальню мою сумку с вещами. И, перехватив удивленный взгляд, пожал плечами: “Не держать же тебя на улице, в конце концов”. Хотя я бы и на улице спала ради такого мужчины!»
И мама смеялась, рассказывая об их знакомстве. Смеялась всегда. Жалко, что однажды перестал слышаться ее смех.
Я вздохнул, поджимая ноги. Солнце заглянуло под крону, хоть и не добралось до всего меня. День вступал в свои права, и у меня начиналось то, что называется «обеденной ленью вампира». Не то чтобы я стал сонливым. Просто солнце убило мотивацию что-либо делать в ближайшее время. Так что я прикрыл глаза и устроился поудобнее, закутавшись в плащ и закрыв часть лица шарфом.
Вспоминались рыжие волосы родителей. У них у обоих были веснушки на лице. Хотя у папы больше, что его раздражало. Он мог бы магией убрать их с кожи, но не хотел почему-то. Я так и не успел узнать от мамы, почему.
Так что я… родился лысым, крикливым ребенком, любящим поспать побольше. А с возрастом отросли рыжие патлы и лицо усеялось кучей веснушек. К старости рыжие волосы потускнели, веснушек стало меньше. Хотя некоторые шлюхи все равно называли меня Рыжиком.
