Советник Аида (СИ) - Мишарин Борис Петрович (книги бесплатно без онлайн txt) 📗
- Нормально, - ответила она, несколько удивленная таким вниманием, - скоро конкурс свободного общения будет, выберут десять человек для стажировки за границей. Тех, у кого меньший акцент.
- Каковы твои шансы стать лауреатом?
- Практически никаких, - вздохнула она, - подруги нанимают репетиторов иностранцев...
- Ясно, у тебя на иностранцев денег нет. Но в жизни всякие ребусы-казусы бывают. Я, например, умею гадать по руке, могу сказать - поедешь ты за границу или нет. Садись поближе и давай руку.
Гадать по руке... Она не верила в такие гадания, как и в цыганок в этом плане тоже. Но все же руку протянула. Илья взял ее кисть левой рукой, демонстративно подул на ладонь, погладил и произнес:
- Что ж, мадам, линии судьбы говорят о многом. Верите вы или не верите, но побываете во Франции, Италии, Испании и даже на Филиппинах. В конкурсе участвовать станете и победите, но на стажировку не поедете. В этих странах ты будешь отдыхать, Оля, а не работать. Таковы линии твоей жизни.
Она произнесла со вздохом и сожалением:
- Линии линиями, а жизнь свои коррективы вносит. Чтобы победить на конкурсе необходимы разговорные тренировки с иностранцами. Поэтому о какой победе может идти речь, Илья?
Ольга словно упрекала его за самонадеянность и заведомо невыполнимое предсказание. А он ответил ей просто:
- О реальной победе, Оленька, о реальной. Я помню, что ты говорила об английском, французском языках и факультативных занятиях испанским, итальянским и немецким. Английский - международный язык, но ты бы выбрала для стажировки французский. Я угадал?
- Угадал.
- Тогда у тебя будет репетитор французского языка. Русский язык богат и к тому же точен. Ты говорила о иностранце, имея ввиду человека, говорящего на французском без акцента, национальность на самом деле здесь не важна. Начнем репетицию?
- Какую репетицию? - не поняла Ольга.
Он заговорил с ней на чистом французском:
- Обыкновенную репетицию. Я не француз, но говорю на языке свободно и без акцента. Итак, мадемуазель, начнем. Может вы предложите мне кружечку хорошего чая?
Ольга оторопела посмотрела на Илью, ответила с запозданием:
- Да, конечно, сейчас поставлю чайник.
- Не торопись с чайником, Оля, сначала слушай внимательно и повторяй за мной слова правильно, а потом и чайник поставишь.
На русском языке они уже не говорили... Пили чай, смеялись и она часто повторяла слова, которые медленно выговаривал ее негаданный учитель, стараясь говорить практически без акцента. Илья ушел поздно вечером, пообещав прийти завтра снова. Ольга легла в кровать и заснуть не смогла очень долго. Задремала под утро, но Илья пришел к ней в эротическом сне. Целуя, лаская груди и даже несколько больше. Она проснулась с учащенным дыханием и сердцебиением. Вот оно - неутоленное чувство душевной и телесной близости. Она мечтала и хотела его...
* * *
Илья чувствовал изменение отношения к нему Ольги. Она буквально поедала его глазами, когда он смотрел немного в сторону, отводила прямой взгляд, краснея, а иногда смотрела, не отрываясь, дышала часто, словно ждала чего-то или хотела сказать. Но Илья всегда был терпеливым и даже сейчас не торопил события. Нет, он не ждал признания в любви от нее первой. Он все-таки мужчина и должен сам сделать шаг.
В конце дня, как обычно в последние дни, он встретил Ольгу, говоря на французском, и посетовал, что сегодня занятий не будет. Появилась срочная работенка, одному человеку необходимо дать финансовую консультацию. Илья ушел, оставив огорченную девушку одну. Она хотела, но не успела произнести, что можно позаниматься и поздно вечером. А там, глядишь, он бы и остался ночевать... все-таки это его квартира.
Илья вошел в ресторан и заметил, что зал практически пуст - середина недели и еще довольно-таки рано, шесть вечера. Человек десять за разными столиками. Он подсел к изможденному каким-то недугом мужчине, который находился за угловым столиком в конце зала. Горе и безысходность читались на его лице и во взгляде, которые явно старили лет на десять. Согбенный кручиной человек произнес, не сомневаясь, что обращается именно к нужному мужчине:
- Меня зовут Безруков Яков Вениаминович, мне посоветовали обратиться к вам, господин Громов. В этом портфеле, - он поставил его к ноге Ильи, - вы найдете все необходимое. Материалы, пояснения, номер телефона для связи, если потребуется. Пятьдесят тысяч рублей, больше, к сожалению, я собрать не смог. На похороны я оставил себе и деньги в портфеле мне уже не понадобятся. Жить мне осталось две недели и хочется умереть отмщенным. Вы моя последняя надежда и очень не хочется умирать без веры в справедливость, пусть она и будет крайней.
Безруков покинул зал первым. Илья выпил чашечку кофе, взял портфель и тоже ушел. В коттедже он просматривал содержимое - пятьдесят тысяч рублей, фотографии, выписки из уголовного дела, приговор суда, пояснительное письмо и более ничего.
Ознакомившись с содержимым внимательно и подробно, Илья задумался. Не крайне редкая ситуация в правоохранительных органах, когда притянутое за уши раскрытие преступления успешно проходит в суде. Никого не волнует судьба подозреваемого, обвиняемого, потом подсудимого и осужденного.
Пятнадцать лет назад Безруков шел поздним вечером по улице. Прохожих практически нет, и он обнаружил на асфальте тело с ножом в груди. Вызвал полицию, тогда еще милицию, его и задержали самого, как подозреваемого. Следователь сразу сообразил, что дело тухлое и глухарем пахнет, но из положения вышел, на его взгляд, достойно. Представил все так, что мужчину взяли над трупом с поличным. Отпечатков на ноже нет - был в перчатках. Суд не принял во внимание, что обвиняемый и убитый не были знакомы и никогда не встречались, что перчатки непонятным образом ушли с места преступления, а их хозяин почему-то остался. Мотив преступления банальный - ограбление, но опять же обвиняемый куда-то спрятал похищенные деньги, видимо, в асфальт закатал. Прокурор и судья прекрасно понимали, что обвиняемый не убийца, но никто не решился вернуть дело на новое расследование, а следствие изначально не искало настоящего преступника, но шило дело крепкими белыми нитками.
Безруков писал в своем пояснительном письме: "Следователю было наплевать - убивал я или кто-то другой. Он работал на статистику, поощрения и звездочки на погонах, до меня никому никакого дела не было. Прокурору и судье тоже было все равно кого судить - настоящего убийцу или невиновного, все работали на показатели. Лишь бы доказательства были. Но из доказательств существовали одни предположения, но и их хватило, чтобы я сел на пятнадцать лет.
В ходе судебного заседания адвокат пытался доказать, что нет на ноже моих отпечатков пальцев, нет похищенных денег и драгоценностей, что я сам вызвал милицию. Но суд принял сфабрикованную версию следователя и прокурора - перчатки выкинул, деньги и драгоценности спрятал, а потом вернулся к трупу и позвонил в милицию, чтобы запутать дело.
Отсидев пятнадцать лет, я снова понадеялся на справедливость - писал в полицию, прокуратуру, следственный комитет, в суды различной инстанции. Где-то вообще отписались, а где-то сочли прежний приговор законным, никто его не отменил и новым расследованием заниматься не стал. Настоящий преступник так и остался на свободе. Но пусть его поисками занимаются родственники убитого, если захотят, а меня незаконно лишили всего. Пятнадцать лет меня лишали свободы, унижали и оскорбляли, поломали всю жизнь, лишили семьи и светлого будущего. Я даже не мог освободиться условно-досрочно, так как не встал на путь исправления. Нет, я не нарушал режим содержания в колонии, я не признавал свою вину, а это означало одно - вину не осознал, не исправился. Не знаю - смешно это или глупо, но даже зэки твердили одно: признай вину и отсидишь не пятнадцать лет, а только десять. Никто твои жалобы и через пятнадцать лет объективно рассматривать не станет. Так и получилось. В тюрьме я потерял здоровье, жить мне осталось совсем немного. Знаю, что пятидесяти тысяч рублей мало, но больше денег у меня нет. Если вы возьметесь за эту сумму, то пусть перед смертью следователь, прокурор и судья знают, что это я осудил их, а вы лишь привели моральный приговор в исполнение. Это бездушные нелюди и на земле им нет места".
