На Западе Диком. Трилогия (СИ) - Абибок Владимир Владимирович (книга регистрации txt) 📗
— Вот это новость! — Сделал я поражённый вид. — У нас свободная страна — свободных людей, продавать же можно только рабов, взятых на меч! А вы можете торговать своими людьми?
Небольшая ремарка по ходу пьесы: по дороге сюда фланги прикрывали разведчики, которым было дано указание распространять предложение о переезде в свободную страну, ограничение только одно, берём семьи или молодые пары. Золотые горы не сулили, но помощь в обустройстве и ограничение налога только одной десятиной было гарантированно. Где находится Мемель, для местных найти нетрудно, а там и наш острог южнее на три версты(я сказал так говорить, километров тут пока нет).
— Свободных людей и мне невмочно продать, а холопы — суть те же рабы. Однако, ты не ответил, почто сманивают твои люди наших холопов. — Продолжал настаивать на своём вопросе упёртый воевода.
— Добро, князь, я не приму твоих холопов, ежели ты будешь против, но вдруг ты захочешь, чтобы я заплатил за них, какую плату тебе потребно?
— Холоп холопу — рознь, есть такие, что и дукат выручить в радость, а есть, что и сотни мало будет. Однако и самого завалящего продать нехристю, совсем не богоугодное дело. Вот если ты окреститься готов в веру Христову, так и быть, первую сотню холопов можешь задаром забирать, любых, даже самых лучших. — Во, красавчик, ещё даже не выпили ни разу, а уже разводит.
— Вера, друг, дело такое, что надо крепко думать, чтобы после за веру ещё крепче стоять. Надеюсь ты меня понимаешь? — Выкуси, морда иезуитская.
— Вера Христова, единственная истинная вера. В доказательство того, что она действительно единственная истинная вера на всей земле, расскажу тебе о величайшем Божием Чуде, которое происходит вот уже много-много веков подряд в святом городе Иерусалиме каждый год в Пасху Христову. В Великую субботу каждый год сходит прямо с Неба Божественный огонь на гроб Господа нашего Иисуса Христа.(с) — Не уймётся никак, он повёрнутый что-ли? Во завёлся, и не успокоишь никак.
— Погоди. — Оборвал я его словоизлияния, сам сидит старый пень, а я хоть и помоложе, но тоже ноги не казённые. — Я иду с посольством в Московию, а у них другая вера.
— То еретики! — Страсти накаляются.
— Хорошо, пусть еретики, но это какое же будет неуважение, что я поменял свою веру по дороге, да ещё и на чуждую московитам. Посему, как закончится моя служба посольская, так мы с тобой вернёмся к разговору о вере, а пока лучше поговорим о хлебе насущном! В смысле, о торговых делах. — Добавил на всякий случай, а то у Коли щека задёргалась.
— А ежели кто из твоих посольских пожелает веру истинную принять, препятствовать не станешь? — Я уже с большим трудом преодолевал вскипающий гнев, просто потрясающая напористость, не удивлюсь, если его кличка у местных — носорог.
— Ни в коем случае, но и от тебя прошу той же кротости в нравах, поскольку боюсь, что излишне усердных проповедников веры христовой мои товарищи могут и зарубить ненароком. — Выразив всем телом саму невинность, обозначил будущих виновников собственной смерти.
— Всё в руце божией! — Смиренные слова с бешено вращающимися желваками на лице, произнёс дилер некоей веры.
— Искренне удивлён столь высокой важностью веры в государстве твоём, обещаю, после мы ещё вернёмся к сему разговору, но уже в более спокойной обстановке. — Попытался сгладить страсти возбудившегося старичка, ничуть не лукавя. — Однако, слухи уже разнеслись о нашем гостеприимстве, а ваши холопы будут самовольно убегать. Чтобы этого не случилось, предлагаю обозначить цену выкупа за обычного раба, а если кто-то будет более ценен для ваших шляхтичей, то тогда будем возвращать холопов владельцу.
— Обозначить не труд, да труд в цене сойтись. — О, ещё один любимый конёк Колькин, смотри — седлает. — я всего лишь воевода виленский, а вы прошли по земле жмудской, трокийской и прусской, а далее на восток и минские, витебские и полоцкие воеводства. Запрошу я, допустим, по 50 дукатов за мужика и по 20 за каждого приживалу, а другие скажут, хорошо — если пусть, а если мало, ужели мне из своего кармана им приплачивать.
— Экие запросы у твоих соседей, придётся местных холопов гнать поганой метлой, в Московии за ладного мужика запросят 10 дукатов, да отдадут за 8, а дети малые разве в довесок за спасибо идут. — Вызов брошен — вызов принят.
— Ужели я цен на хлопью породу не ведаю, надо у помощников поспрошать — неужто на мужика так цены упали, что оный не нужен никому и за 10 дукатов! — Начал заламывать иезуитские руки Радзивилл. — Утомительно для старика такие долгие речи без закуски вести, продолжим лучше за обедом, придёшь ли?
— Обязательно, лучше выручить за беглого холопа хоть грош, чем впустую пороть да вешать, приду, порадею за кошт славных панов литвинских.
Обедом дело не ограничилось. В лучших традициях средневековой медлительности, наши игры в тяни-толкай продлились добрых три дня. Подводя итоги вышло, что за каждого холопа, кроме грудных детей, мы должны заплатить по 8 дукатов, пришлось для этого накинуть в цену, лично для воеводы, ещё одно похожее зеркало. Поскольку переговоры проходили при огромном количестве приводимых свидетелей из числа местных шляхтичей, то к утру четвёртого дня мы с удивлением узнали, что в сторону нашего острога уже отправились больше трёхсот пар и семей. А их владельцы делают вид, что преследуют беглых холопов, чтобы получить долю за свою собственность. И тут религиозная составляющая оказалась весьма весомой: паны католики продавали православных, православные католиков, протестанты же и тех, и других.
Срочным образом собрали совет, на котором я принял решение отправить одну роту гвардейцев на обустройство Квебека, всех правовестников, мастеров и максимум, но без фанатизма, поселенцев. Вся эта солянка отдавалась под руководство Тлехи, соответственно получившему дополнительные инструкции к эксплуатации. Также спешно, но нашли троих рудознатцев, бывших свободными, один даже шляхтич среди них затесался. Посулив хорошее вознаграждение за работу и отдельно премии за месторождения, подписали контракт на 5 лет и отправили под сопровождением наших бойцов к Мемелю. Самое весёлое, но и за этих свободных Коля потребовал сто дукатов отступных, ненасытная морда.
Вот так, вроде бы неспешно торговались, а результат сразу — удивительно! В людском гомоне, заполонившем в последнее время границы нашего лагеря, я ненароком услышал фамилию Годунов. Удивительно, но проведя в Европе почти месяц, я так ни разу и не поинтересовался, кто сейчас на троне Московии. Потому что был абсолютно уверен, что сейчас 1606 год и Смутное время бушует вовсю, а как в текущем времени называют всех этих Лжедмитриев или кто там после Годунова — неважно. И тут выясняется, что Годунов и сейчас на троне, а год у схизматиков 1605.
— Наум. — Меня просто трясло, что имею(имел) в руках такой шанс и прохлаждаюсь в неге, когда ещё есть возможность пусть не спасти положение, но сгладить последствия, так что даже массовый вывоз людских ресурсов не изменит положения Руси Московской. — Когда вас привёз Спящая Касатка, кто-то из вас сказал, что год 7111-й, я ничего не упустил?
— Так и есть, государь-батюшка! — Включил опять покорного служаку адмирал.
— Хорошо, а сейчас какой тогда год?
— Знамо дело 7113-й.
— Ты мне что несёшь, вы уж почти три года у нас, значит 1+3=4. 7114-й должен быть!
— Почти — то верно, токмо после лета в первый месяц года и будет три, тогда и наступит 7114-й год, государь! — Наум смотрел на меня ничего не понимающим взглядом, для него было безразлично какой год, время и время, да и у нас привык уже к новому летосчислению.
— Я дурак, болван, так на…ться… — Я крыл себя матом 21-го века с самыми боцманскими загибами.
— Как вину то мне искупить, государь? — Рядом в ужасе, никогда прежде не видевший столь бурного проявления моих эмоций, навытяжку стоял Колесников-младший.
— Нет за тобой никакой вины, но ты ничего не слышал сейчас! Удачной тебе дороги, пусть Ворон хранит наш флот, а ты возвращайся поскорей, чувствую, не один раз в этом году ездить придётся. — Обессиленно выдохнул и сел, обхватив голову руками. Думать, только не пороть горячку.
