Крестовый поход Махариуса - Кинг Уильям (читать книги без сокращений TXT) 📗
Больница, тяжеловесное здание из местного оранжевого камня, походила скорее на крепость, нежели на госпиталь. Строение было высотой в двадцать этажей, низкое по сравнению с окружающими его жилыми блоками, но все равно массивное. Оно выглядело невероятно мощным. Похоже, его спроектировали, чтобы противостоять осаде и выдерживать прямые попадания тяжелой артиллерии.
Отовсюду стягивались «Леманы Руссы», на балконах и между металлическими ангелами, прикрепленными к толстым стенам, я заметил снайперов-ратлингов. Похоже, безопасность здесь не пускали на самотек. Солдаты на постах проверяли всех, кто входил в здание. Девушки не преувеличивали. Это явно было известное место, в котором работали лучшие хирургеоны на планете.
Кроме статуй Ангела Огня посмотреть здесь было на что. Вход представлял собой массивную арку. На одной стороне красовался неизбежный ангел с пламенными крыльями, высотой вдесятеро больше обычного человека. По другую сторону стоял мощный мускулистый воин, напоминающий скорее мастера-сержанта, чем святого. В одной руке он сжимал болт-пистолет, в другой — пылающий факел. Его нога покоилась на шее орка. С пояса свисало пять орочьих голов. Лицо, повернутое в сторону Ангела, застыло в почтительном раздумье. Наверное, это и был благословенный Оберон, герой местных легенд.
Оглянувшись, я заметил, что многие из собравшихся солдат были из полка Махариуса. Они состояли в старой Гвардии, которая следовала за Махариусом с самого начала. На них была зеленая форма с золотой окантовкой. Носы и нащечники шлемов, прикрывавших всю шею сзади, оставляли видимой лишь нижнюю часть лица. Эти странные, древние на вид головные уборы больше подошли бы воинам из дикого мира. На многих доспехах красовалась львиная голова, символ семейства Махариуса.
Там были солдаты Серых легионов Астериона в серебристо-серой форме с металлическими воротниками, символизирующими служение Императору. Были и приземистые коренастые обитатели Траска в красном и черном — Девятый гусарский. Были огрины и ратлинги, а также пара комиссаров. Не знаю, пришли они сюда из уважения к Махариусу или чтобы присматривать за нами. Скорее, первое, но кто знает.
Иногда разговоры стихали и все смотрели на огромную арку. Но тише не становилось. Отовсюду доносился гул промышленности города-улья, рев вырывающегося из труб пламени, шипящее дыхание рециркуляционных систем, отдаленный рокот приподнятых рельсовых путей. Присутствие такого множества людей с бледными лицами, затерявшихся в собственных мыслях, внушало трепет, и следовало помнить, что они были не из тех, кому в жизни особенно часто приходилось над чем-либо задумываться. Все мы волновались за Махариуса, и его судьба странным образом отображала нашу собственную участь.
Нам не составляло труда сопереживать ему. Каждый солдат в гвардейских полках рано или поздно сталкивался с ранениями и смертью. Многие из нас были ранены, у каждого были знакомые, получившие увечья. Все мы не меньше, чем смерти, боялись стать калеками, остаться без рук, ног, глаз. Мы боялись и того, что от ран умрут наши товарищи. Мне казалось, что все присутствующие видели в Махариусе своих раненых братьев, друзей и товарищей, которых им пришлось потерять, и ждали новой потери.
Шли часы, но известий все не было. В конечном итоге мы разошлись обратно на службу, все еще не зная, как обстоят дела у лорда верховного командующего.
На следующее утро временный капитан нашей временной роты вызвал нас пред свои ясные очи. Все мучились вопросом, в чем же дело. Мы не могли сообразить, чем могли бы прогневить его, но, как обычно, то, что ничего не шло нам на ум, еще не означало отсутствия причины для взыскания. В Гвардии существует правило: если начальство захочет тебя наказать, то обязательно найдет, за что.
Когда мы вошли, капитан не казался раздраженным. Мы очутились в огромной комнате, которая, судя по убранству, когда-то была скрипториумом. У стен стояли десятки столов, за которыми множество клерков делали записи в толстых журналах. Сейчас, наверное, они подсчитывали количество израсходованных боеприпасов либо отгруженных шестерней.
Капитан восседал на большом набитом волосом кожаном кресле, пока ординарец брил его опасной бритвой. Вокруг привычно суетились младшие офицеры, попутно любуясь своими отражениями в многочисленных переносных зеркалах, которые предусмотрительно расставил ординарец. На эполетах некоторых из них золота было больше, чем я смог бы вынести из банковского хранилища.
— А вот и вы, парни! — пробормотал капитан, как будто обрадовавшись нашему прибытию. Его голос казался слишком тихим для офицера, и нам пришлось напрячься, чтобы расслышать его. Подозреваю, именно этого эффекта и добивался капитан. Благодаря этому он выделялся среди прочих армейских чинов, привыкших вопить и грохотать.
Мы стояли навытяжку, ожидая, пока он удосужится разъяснить ситуацию. Ординарец вытер ему лицо, и капитан провел рукой по загорелым щекам, проверяя, осталась ли щетина. Судя по слабой улыбке, он ее не нашел. Капитан почесал аккуратно подстриженные усы, словно побуждая их заговорить с нами.
— У меня для вас особое поручение, — сказали усы. Казалось, губы капитана не шевелились.
Мы смотрели на него с каменными лицами. Особое поручение предполагало множество потенциально смертельных вариантов. Мне стало интересно, не вызываюсь ли я сейчас на самоубийственное задание.
Похоже, капитан догадался, что у нас на уме. Он вовсе не был настолько отстраненным, насколько хотел казаться. Офицер звонко рассмеялся и пробормотал:
— Тут нет ничего ужасного, уверяю вас. На самом деле это большая честь.
Мы молча продолжали смотреть на него.
— Как вы уже знаете, генерал Махариус был ранен во время осмотра линии фронта у Пентеграда. Он проверял передовые позиции, когда его атаковало отделение фанатиков-еретиков. Он сумел отбиться от них вместе со своими телохранителями.
Махариус славился тем, что всегда оказывался в самой гуще боя, но мне стало интересно, действительно ли он подобрался к еретикам так близко, что они сумели на него напасть.
— Значит, с ним все хорошо, сэр? — осторожно спросил Антон.
— Если может быть все хорошо с человеком, словившим несколько осколков и пуль, рядовой Антоньев, — произнесли усы.
— Значит, с ним не все хорошо, сэр? — сказал Антон, не понимая, когда следует замолчать.
— Меня заверили, что мастер-хирург вылечит его. Чтобы одолеть человека вроде лорда верховного командующего, требуется чуть больше усилий. В прошлом ему доставалось и похуже, и осмелюсь сказать, что в будущем его ожидают и худшие раны. Уж я-то знаю. В свое время и мне довелось получить пару царапин.
— Почему вы нам это говорите, сэр? — спросил я.
— Потому что выживший экипаж «Неукротимого» направлен на охрану лорда верховного командующего. Вы немедленно размещаетесь в больнице Святого Оберона и докладываете об этом охранникам лорда верховного командующего. Еще вопросы? — Судя по тону, лучше бы было, чтобы их у нас не оказалось.
— Почему мы, сэр? — спросил Антон.
Капитан тяжело и протяжно вздохнул:
— Лорд верховный командующий наградил вас лично. Он знает вас. Вы заслужили для полка великую честь, и я знаю, что вы не подведете нас.
— Почтем за честь защищать генерала, сэр, — произнес Антон. Он казался вполне искренним.
— И она вполне заслуженная, — сказал капитан. — Вы отличились во время захвата города, и я уверен, что отличитесь снова, раз вас призвали защищать лорда верховного командующего.
— Мы приложим все усилия, — сказал Антон. Он действительно радовался возможности сложить голову за Махариуса. Наверное, он уже принялся рисовать картины последнего героического боя.
Лично я решил, что неплохо отсидеться в безопасной больнице, подальше от жрецов-пироманьяков и их последователей-самоубийц. В следующий раз с нами может не оказаться Призраков Смерти.
— Отлично, — сказал капитан. — Просто отлично. Следите за манерами и не делайте ничего, что опорочило бы полк, и я буду крайне вам признателен.
