ВоенТур (СИ) - Берг Александр Анатольевич (лучшие книги .TXT, .FB2) 📗
— Есть «товсь»!
— Пли!!! — выдавил я из себя свистящим голосом короткую команду.
Мне почему-то показалось, что Степан произвел выстрел, не дожидаясь когда закончится слово.
От выстрела меня немножко качнуло на сиденье, в то же мгновенье через прибор я увидел, как из бока переднего вражеского танка вспучился комок огня и дыма, танк крутануло, он развернулся навстречу своим же машинам, закивал длинным пушечным стволом, будто выбирая цель, но не выстрелив, замер как при параличе…
— Й-е-е-сс!!! — Радостно заорал я, согнув в локте правую руку.
И тут же открыла огонь пехота, четко доносилось звонкое тявканье противотанковых пушек, прорезался гулкое уханье нашего «Зверобоя» и еще какие-то резкие, частые хлопки выстрелов, наверное трофейной автоматической пушки. И тут же усилился навесной огонь немецкой артиллерии. Пехотные окопы и позиции наших артиллеристов скрылись в разрывах.
Следующий за головным, танк начал, не сбавляя скорости, обходить подбитую машину, но правая его гусеница провалилась в топкий грунт и машина завалилась набок, градусов на тридцать. Меня опять чуть качнуло, и под этим, вторым вражеским танком вздыбилась земля, он еще больше накренился, задрал ствол в небо, замер и запылал, как и первый, жирным, густым дымом. Теперь дорога была наглухо закупорена. «Ага! — с веселой злостью подумал я. — Сейчас в хвост колонны…» И, будто подчиняясь моим мыслям, Колька Тихонов прокричал срывающимся голосом в моем шлемофоне:
— Степа! Крестатый вон раком пятится! Уйдет гад!!!
— Что ж, раком-то оно им так и определено природой, — услышал я в шлемофоне спокойный бас Степана. — Паша! Япона мать чего копаешься?
Медленно крутя маховичками, Степан сопровождал последний танк, который заехал на гравийку, по привычке комментируя свои действия: "Шестьсот… пятьсот пятьдесят. Пора!" — Выстрел!
Уже в третий раз, ударила пушка, откат, лязг затвора, вылет гильзы, но немец в это время полускрылся в низине, фонтан разрыва поднялся за ним, переворачивая бронетранспортер. "Мимо!" — спокойно, без малейшей эмоции прозвучал голос Степана в шлемофоне.
Тем не менее, этот танк остановился, заполыхал бронетранспортер, из остальных начали высыпаться немцы, сразу же прячась за броню танков.
— Так, так плавненько, — вполголоса, почти про себя звучит голос Логинова. — Выстрел! — сноп искр брызнул от башни танка. И задний немецкий танк перестал пятиться, будто раздумал, но развернул орудие в сторону нашего холма и выстрелил. Через секунду его снаряд ухнул где-то в стороне.
— Не видит, а плюется, — на высокой ноте почти крикнул Колька.
— Это хорошо, если не видит…
Пока Степан выцеливал еще один танк в хвосте колонны, я высматривал для него следующую жертву. Серега Жарких мне как-то рассказывал, что командир этого танка впервые в мире получил систему автоматического целеуказания наводчику, вот сейчас и проверим это в бою. «Ага, вот это пожалуй подходит…» Я увеличил кратность на моем ТПК-1 ( командирский перископический, стереоскопический прибор ТПК-1 имеющий переменную 1х–5х кратность увеличения ), картинка приблизилась и я рассмотрел поручневую антенну на крыше МТО одного из танков, который был в стороне от остальных машин. Сейчас… только Степка надежно закупорит выход...
От четвертого снаряда вспыхнул очередной, предпоследний танк противника, в один момент окутавшись пламенем, как стог пересохшего сена. «Вот паразит, до чего же знает свое дело!» — с невольным восхищением подумал о Степане, молчаливом человеке, неповоротливом каком-то, неловком, ходившем по земле обычно так, будто ему было тесно на ней… И предупредив наводчика нажал на кнопку системы автоматизированного целеуказания ТАЭН-1. Башня быстро и плавно, автоматически повернулась в ту сторону где был немецкий командирский танк, буквально через секунду он оказывалась в поле зрения прицела наводчика. А еще через пару секунд прозвучал новый выстрел, который просто развалил командирскую машину немцев.
— Степа, ты давай пока сам, как тебе удобно, а я поищу еще что-то командирское…
— Понял, командир!
Дважды я внимательно обшарил поле боя, но ничего похожего на командирскую машину с рамочной антенной не обнаружил. Зато обратил внимание на то, как хаотично двигалась перед нами немецкая техника. Немцы что называется «плясали». Ихним танкам нельзя было двинуться ни взад, ни вперед. С обоих концов дорога был наглухо закупорена. Две или три машины попробовали было развернуться и обойти горевшие танки по обочине, но тут же либо попятились назад, если успевали сообразить про топкое место, на дорогу, либо вставали в трясине бортами к нам.
Сначала немцы никак не могли определить, откуда же их машины расстреливают почти в упор, настолько хорошо мы замаскировались. Они вертели в разные стороны стволами, щедро лупили в каждое подозрительное место, иногда и не по одному разу.
— Поворачивайся, Степа! — хрипел в ТПУ я, тяжело дыша. — Вон второй слева на нас наводит! Наверное, засек…
Хоть наша башня и имела по кругу двести миллиметров брони, и мой мозг понимал, что пробитие невозможно, но сердце трепетало от мысли, что ударит болванка и... как в песне про танкистов.
Второй справа, о котором я сказал Степке после первого же выстрела окутался, как паром, белым облаком, а потом из него повалил черный дым, и немцы как тараканы полезли из люков.
Наше орудие раз за разом, стреляло и стреляло. Тихонов сперва вслух считал выстрелы, а потом видимо со счета сбился и замолчал. Не отставали от нас и самоходчики, а «сорокчетверка», та и вовсе била в очень высоком темпе, несмотря на то, активно перемещалась за линией окопов.
Неожиданно по броне оглушительно громыхнуло, со звоном, который так запел в ушах, что казалось какое-то сверло работает по твоему черепу. И еще не затих в голове первый звон, как в броню ударил еще один снаряд, порвав кажется, перепонки, а в щель приоткртого люка влетел осколок, ударился где-то сбоку в броню и упал мне на колени, доведя меня до полного охренения.
Машинально я взял маленький, но тяжелый и острый осколок железа. Он был горячим, и обжигал пальцы. Засунув его в карман комбеза, от греха закрыл люк. И сразу стало душно.
— Засекли, сволочи! — прокричал Логинов будто издалека. — Паша, как ты там?
— Уже не Паша, Игорь, — отозвался второй наш заряжающий, которого мы в первый день встретили на станции.
За его неимоверную силу и небольшой рост, мы посовещавшись взяли его напарником к нашему старому знакомому реконструктору и бодибилдеру Паше Прохорову, который легко вписался в наш давно спаянный экипаж, не только своей силой, но и умом, оказавшись очень толковым механиком. После нескольких поездок с нами на танкодром, он на компе сделал чертежи досылателя по принципу как в «Гвоздике», что очень сильно облегчало работу заряжающего. Вот и сейчас, что бы не терять темпа в стрельбе, они после определенного количества выстрелом моментально поменялись через аварийный люк. Туда же выбрасывали стрелянные гильзы, чтобы легче было дышать.
— Все при деле, только Тихонов у нас отдыхает, у него выходной! Итить твою... Сколько же мы, командир уже фрицев нащелкали?
— Если честно Степа — сбился… Вижу что один БК подходит к концу... Семнадцать, что ли... Или восемнадцать?
— Двадцать один! Понял? Очко! — что есть силы заорал Логинов.
— Степа, я только до десяти считать умею. Сейчас попробуем двадцать второй… А черт, ни хрена не видно!
Действительно, от горящих на дороге танков шел густой дым, плотно закрыв вражеские машины. Это лишало видимости и немецких артиллеристов, но их танковые орудия били наугад, сквозь дым и вокруг нас все время ухали взрывы, по броне стучали комья земли и осколки.
Совершенно неожиданно над дорогой, поверх дымных плотных слоев, пропоров их срузу в нескольких местах, взлетели огненные клинья, и земля дрогнула. Потом она дрогнула еще раз. Это рвались от собственных снарядов вражеские танки.
И вдруг, наш ИС укрытый в капонире мощно подбросило. Меня, этой неведомой силой сорвало с сиденья, и больно ударило правым плечом броню башни. Логинов упал вниз на боеукладку, и уже на него упал заражающий. Одновременно на них посыпались из гнезд пулеметные магазины, вещевые мешки… Тихонов каким то образом оказался под собственным сиденьем. В общем досталось всем, кроме наверное второго заряжающего в щели под танком, и то не факт. Один из нас вытащил Степку, по виску которого текла струйка крови, и начал его трусить.
