S-T-I-K-S Изолированный стаб (СИ) - Горшенев Герман (список книг .TXT) 📗
Бугор, ментат, пара шестёрок — это всё стаканы. Затем вышел дедок, сушёный и древний до невозможности, обвешанный как лошадь на татарском празднике разноцветными лентами и колюще-режущим. Толкал длинную и заунывную речь о пользе оружия в организме. Я сюда попал очень старым, и Стикс меня до сорока — сорока пяти омолодил, а этот-то чего не стал омолаживаться? Может, он сюда таким древним попал, что Стикс на это дело забил? Он — тоже стакан. Это обязательная программа, а потом к нам со всех сторон попёрли наши новые родственники. Каждый пытался чего-нибудь налить, чего-нибудь сказать, так, по чуть-чуть, чисто символически, и все со стаканами.
Моих недорослей утащили в компанию молодняка на весёлые конкурсы по одеванию пушек, полному раздеванию тела, дай в морду, и ты меня уважаешь. Я занял почётное место во главе взрослого пьяного базара и рассказывал о себе. Как обычно, поведал всё честно и максимально подробно:
— Два рубера дохлых валяются, только стрелы из башки торчат, а уши, как локаторы… Настя Лёня подошли и головы топтунам поотрывали руками. Квазы такие здоровые, что секирами пользуются, только когда в полутуши порубят. Мелочь всякую, вроде бегунов, отпинали и обратно в леспромхоз загнали. Кто не понятливый, ноги поломали.
Народ вытягивал шеи, чтобы было лучше слышно, а я, найдя благодарные уши, продолжал:
— В последнее нашествие детей привезли чуть ли не больше взрослых. Баб много, даже, наверное, больше мужиков. Сарафаны девки переделывают по-современному, от пупка до грудей всё просматривается, а разрезов больше, чем ткани. Наденут кокошники и по сотовому трещат… Да, у нас везде связь сотовая есть, бесплатная…
Всем охота послушать что-то новое. Народ собирался плотнее. Я тут такое рассказываю, с одной папиросы не придумаешь:
— Я командир расчёта… У меня прицел из китайского телефона сделан, там енот лапкой показывает, куда ядро полетит… Элитников через черноту затаскиваем, а верёвку из собственных волос плетём, только из волос иммунных подходит, вот и ходим либо бритые под ноль, либо волосатые… Да, и эльфийку под ноль тоже стрижём, сейчас привыкла, а раньше истерики были…
Мои недоросли тоже были в центре внимания местной молодёжи, а ко мне подтягивалось всё больше народа:
— Когда нашу «восьмидесятку» с моста грохнуло и мотор сорвало, они написали схему минирования и кому принадлежит… Ага, у нас так, если кто броню возьмёт, то потом отдадут или рассчитаются и сотовая связь везде…
Я рассказывал о том, как у нас на стабе руберам голыми руками головы отрывают, как у смежников поломанные танки подписывают, чтобы знали, кому возвращать, и как я с одним палашом через весь фронтир протопал. Мне не верили, ни единому слову, и только ментат кивал, что всё правда. На вопросительные взгляды моих братьев только гадко улыбался и пожимал плечами, что он может подтвердить только то, что я в это верю, а остальное не спрашивайте, он всего лишь ментат, а не психиатр.
Я вначале намеревался бдеть, но потом как-то забыл. Накачали меня конкретно, а недоросли вообще были в умат. Собственно говоря, я здесь был чуть ли не самым трезвым, мои братья явно не стеснялись ни в дозах, ни в выражениях. Никто не собирался меня споить, а потом послушать, все пили, как положено, от души.
Вот кто-кто, а они действительно затейники в деле накачать своего ближнего. В пьянку с моими прежними братьями я напивался, зная, что меня завтра отволокут на съедение. В этот раз собирался быть настороже, но уже через час я был на таких сторожах! Сам процесс сторожения я помню плохо, а помню утро.
Я очнулся после обеда, под радостные вопли нашего ядерного тамагочи у себя в голове. Маленькое, наивное существо знало, что все отклонения биологических параметров, кроме смерти, надо игнорировать, но даже не предполагало, что ему придётся игнорировать такое. Осьминожка не раз сталкивался со всплесками эмоций и выбросами адреналина, когда штурмовикам нео отрывало руки или ноги, но к таким отклонениям от нормальной работы организма готов не был. Когда мои братья устраивают попойку, может быть всё, что угодно. Только моё строжайшее указание удержало маленького жителя ядерной бомбы от тоски и смерти.
— Доброе утро и тебе, животное. Ну, извини, так получилось, как обычно. Я на это не рассчитывал, но сам понимаешь. Палаш, привет! Мы с тобой и не такое переживали, поднимаемся?
Полуползком, чтобы не тревожить вестибулярный аппарат, я направился к большому жбану с краником. В него ещё со вчера было налито вино с добавлением живчика. Как у пиратов, на цепочке болталась кружка. Народ с опухшими рожами, как и я, подползал к ёмкости. Повсюду по рукам ходили фляги армейского образца с опохмелом. Взгляд нащупал группу молодёжи, среди которой валялись потрёпанные, в синяках, но довольные недоросли. Они уже тоже начинали понемногу ползать. Я допил кружку и помахал детворе, показал пальцем на болтавшийся за плечом цилиндр ядерной бомбы. Джульетта в ответ потыкала пальцем себе в лоб. Очевидно, животное и ей тоже нажаловалось на наше непотребное поведение. Носорогу было очень плохо, и он оказался занят вопросом, как стать на ноги.
Благодаря нашему гаранту стабильности, у нас получилось ещё несколько дней такого шикарного отдыха, но уже без спиртного. Оставаться здесь дольше я не собирался. Чем больше времени мы тут проводим, тем больше возможности что-нибудь придумать, а в откровенный альтруизм я не верил.
Нас провожали всем селом. Я подарил бугру под большим, конечно, секретом несколько пулек новых людей. Когда я объяснил, что это за штуковина, у него глаза на лоб полезли. Ментат нашего разговора не слышал, но кивал. Главарь искренне удивился. Даже не представляю, как мои бухие подростки не рассказали об этих пульках. Это значит, что мои нео не проболтались, а они совсем пьяные были. Мои говорящие с оружием братья их сразу накачали, что там двум влюблённым подросткам надо. Вот спроси сейчас, кому они морду набили, не вспомнят, и при этом никто не узнал, что у них за пули заряжены. Об оружии они не могли не говорить, тут место такое. Офигеть! Это с генами передаётся, с молоком матери.
Новые люди очень воинственны и подозрительны. То-то я удивлялся, что я им говорю: «Добрый день», а мой коровий колокольчик мне в ответ: «Будь на страже». Я думал, что-то переводчик неправильный, ан нет — это, наверное, у них такое приветствие, вместо «Здравствуйте».
Нео оружие тоже по правилам Стикса получали. Те танки, которые мы видели, — это барахло ржавое, со складов мобрезерва. Даже мой Рейдер-автоном был древней модификации и хранился на складе под резервистов. Они сами говорили об этом, что списанное это всё. Между прочим, нео на всём этом ржавом и списанном своих высокотехнологичных внешников в блин раскатали. А что будет, если им настоящее оружие дать? Надо к моим влюблёнышам получше присмотреться. Настоящее советское воспитание. Горжусь! Ни слова шпионам.
Сектанты нам щедро отсыпали еды. Помытые, накормленные, обутые, мы уходили от наших братьев по разуму. Носорогу подарили кучу деликатесов. Почему-то они посчитали, что ему это будет приятнее, чем получить в подарок ствол. Амазонке подарили маленький пистолет женского типа, с обоймой всего под четыре патрона. Калибр у него был огромный, больше двенадцати миллиметров. Крупноватый калибр для дамы, если честно. К стволу прилагалось всего 4 патрона, все, что имелись, и был он настоящим произведением ювелирного искусства. Оружие украшало белое и пурпурное золото, чёрные и белые бриллианты. Два дракона на рукояти, хитро переплетясь хвостами в полёте, убивали женщин и детей, ничего лишнего.
Мне подарили штык-нож к моему автомату. Таки да, на моём «Калаше» было крепление под штык-нож. Зачем? Вот это загадка. Наверное, из эстетических соображений. Разумеется, штык-нож было плетёным, говорящим. Система плетения была местных папуасов, но всё очень красиво и лаконично.
В тутошней узелковой письменности я не разбирался, но мне несколько узелков пояснили. Конечно, знак дружбы, очередной раз на узелках подтвердили, что мой возраст и возраст моего оружия превышает возраст говна мамонта. Ещё пара похожих узелков. Вот с этим и пошли, получив максимально подробный рассказ и нарисованную на бумажке карту. Здесь обожали рисовать карты на бумажках. Мы выдвинулись.
