Стрелок (СИ) - Михеев Михаил Александрович (бесплатные полные книги txt) 📗
Однако, как ни удивительно, в деревне царило абсолютное спокойствие. Шуровали туда-сюда дети, бабы судачили о чем-то, единственный полицай, которого Александр опознал по винтовке и нарукавной повязке, дремал на приделанной к дому лавочке, облокотившись спиной на теплую, нагретую солнцем стену. Потом обнаружился немецкий офицер – молодой, вряд ли намного старше Александра, без кителя, в одной рубашке, с удочкой на плече и удивительно умиротворенным выражением на роже. Судя по всему, он возвращался с рыбалки – во второй руке у него был кукан с какой-то серебристо поблескивающей на солнце мелочью. В общем, расслабились они тут, что называется, в хлам.
Александр почесал затылок, повернулся к Павлу:
– Ну что, работаем?
– Можно. Только знаешь что…
– Что?
– Давай по возможности не убивать.
– В смысле?
– В прямом. Здесь у них нормально сейчас, спокойно. Комендант, видать, понимающий, и расовыми предрассудками не умученный. Потому его и партизаны не трогают, наверное, хотя они здесь имеются, только что сами видели. А вот если мы их тут завалим – придут каратели, и деревне кирдык.
– Нам-то что? – проворчал Александр. – Не наши это проблемы…
– Саш, не старайся казаться сволочнее, чем ты есть.
– Ладно, уговорил. Но если дернутся…
– Тогда конечно, – торопливо отозвался Павел. – Слышь, ты погляди! Нет, ну что творится!
Александр глянул… Ну вот, и впрямь несколько не стыкуется с тем, что писали про немецких захватчиков. Из большого и на вид какого-то уютного дома вышла молодая женщина, забрала у фрица рыбу, чмокнула его в щеку и спокойно отправилась обратно в избу. Что-то здесь было явно не так… А может, и впрямь немец был учением Гитлера не озабочен – выяснять сейчас времени не было.
Коротким броском преодолев отделяющее их от крайних домов расстояние, они тихонечко, огородами двинулись к дому, во дворе которого расположился фриц. По пути аккуратно нейтрализовав того полицая, что бессовестно дрых на лавочке (Павел тюкнул его кулаком по темечку, обеспечив полчаса крепкого, хотя и нездорового сна, и оставил сидеть, только с винтовки затвор снял), они подкрались к месту предстоящей акции и, лихо перемахнув через забор, уперли в немца стволы автоматов. Дальнейшее представлялось простым – скомандовать, чтобы офицер приказал своим подчиненным сдать оружие, запихнуть их в какой-нибудь погреб, а потом спокойно заняться экспроприацией транспортных средств.
К их удивлению, фриц не испугался, а, скорее, возмутился. Даже не попытавшись потянуться к пистолету – ремень с кобурой, кстати, небрежно валялся на столе. Еще на столе были: миска с оладьями, сметана, мед, здоровенный, бодро попыхивающий белым паром самовар и чашка с чаем. Неплохо оккупант устроился. Жалко только, что он там лопотал, мешая русские и немецкие слова, понять не обремененным знанием языков диверсантам было сложно.
Зато та женщина, которую они перед этим наблюдали, отреагировала с завидной оперативностью. Вылетев из дома подобно разъяренной авиабомбе, с воплем "Что ж вы делаете, ироды!", и с такой силой хлестнула полотенцем по спине Александра, что он, не ожидав от нее такой прыти, а главное, такой нестандартной реакции, аж взвыл. Вот тебе и белорусский народ, боровшийся с оккупантами и понесший от них такие бешеные потери. Нет, то ли историки что-то перемудрили, то ли еще чего.
Не в меру агрессивную даму Павел, конечно, скрутил, хотя и чуть медленнее, чем смог бы справиться с мужиком такого же сложения. Того ведь что – ткнул один раз как следует, и пускай себе лежит, сотрясение мозга лечит, а здесь все-таки женщина, как-то ей челюсть или еще чего-нибудь ломать не комильфо. А пока он возился, на ее крики к дому сбежались соседи, включая полицаев. Те, кстати, вели себя на удивление спокойно, и за оружие хвататься не спешили. Вместо этого они, сволочи, вместе с односельчанами ржали над незадачливыми парнями. Зрелище было столь сюрреалистическое, что Павел от неожиданности даже ослабил захват. Женщина, воспользовавшись этим, ловко вывернулась и, огрев его полотенцем, отскочила к группе поддержки. Там она, свирепо вытаращив глаза, вновь начала орать, чтобы ее Хервига оставили в покое. Услышав столь неприличное имя, Александр, кстати, тоже заржал.
Так, через смех, и снялось напряжение. Никто в наглых диверсантов стрелять не собирался, даже немец, оказавшийся, несмотря на возраст, ни много, ни мало, а целым гауптманом, сиречь капитаном. А все почему? Да потому, что на этот раз Павел оказался прав.
Гауптман Хервиг Мюллер действительно не был идейным нацистом. Более того, он, несмотря на фамилию, вообще не был ни нацистом, ни тем более родственником шефа гестапо. Самый обычный офицер, которого подняли из низов храбрость и чуточку удачи – таких много в любой армии, особенно армии победоносной. А вермахт, до того, как завяз в России, и был победоносным, нельзя это не признать.
В принципе, у него все складывалось на редкость удачно. Вначале Чехословакия, от которой откусили немалый кусок – основные промышленные районы. Кстати, в Чехословакии немецкие войска активно сотрудничали с польскими – те не упустили момента и откусили свой кусок. Потом и сама Польша – там пришлось немного повоевать. Поляки были неплохими солдатами и дрались отчаянно, вот только офицеры у них были, мягко говоря, не очень. Точнее, до батальонного уровня они были вполне приличными, не блеск, разумеется, но в пределах своих полномочий компетентными, а вот дальше… Дальше было не смешно, а, скорее, печально. Большинство старших польских офицеров и подавляющую часть генералитета, по мнению Хервига, стоило бы расстрелять на месте за несоответствие занимаемым должностям и трусость. Ну а с таким командованием польская армия была обречена. Кстати, именно во время той войны Хервиг Мюллер начал продвигаться по службе, выслужив чин обер-лейтенанта.
Французская кампания, которая была пускай и не легкой прогулкой, то чем-то эту самую прогулку напоминающим. Хервиг, помнивший рассказы отца, воевавшего в прошлую войну и чудом выжившего в бойне при Вердене, и ожидавший чего-то подобного, был удивлен той легкостью, с которой германская военная машина раскатала галлов в тонкий блин. Впрочем, путем несложных размышлений он пришел к выводу, что у французов лучших солдат выбили как раз в прошлую войну. Как и многих военных его привел в недоумение приказ фюрера остановиться под Дюнкерком, однако, в отличие от большинства сослуживцев, Хервиг этот приказ проанализировал и одобрил. Ведь немецкие войска, уверенно наступавшие по суше, вздумай они приблизиться к морю неизбежно попали бы под огонь корабельной артиллерии. Нет, доблестные люфтваффе, конечно, нанесли бы удар по британским кораблям, но при любых раскладах потери могли возрасти многократно, поэтому с точки зрения сохранения жизней своих солдат решение честно отвоевавшего всю прошлую войну фюрера было вполне оправданным.
На память о Франции Хервигу остались железный крест и маленький, чуть заметный шрам над бровью – крупнокалиберный французский снаряд разбросал на десятки метров каменное крошево, и осколком известняка обер-лейтенанту едва не выбило глаз. Но ведь не выбило же, а значит, все было в порядке. На фоне всего этого грядущие перспективы виделись молодому немцу исключительно в радужных тонах.
Увы, эта уверенность в победе, непобедимости германской армии и гении фюрера дала трещину с первых же минут войны на восточном фронте. Хервиг впервые в жизни почувствовал, что германская армия столкнулась с равным противником. Может быть, чуть хуже обученным и вооруженным, но зато, в отличие от французов, готовым воевать до конца, а в отличие от поляков еще и имеющим неплохой командный состав, способный учиться на собственных ошибках и давать сдачи. За первые три месяца войны Хервиг сменил три танка – а ведь всю Францию он прошел на своей "тройке" насквозь. В небе кипели воздушные бои, и хваленые асы Геринга с трудом переламывали ситуацию в свою пользу. А еще Хервиг видел, как растянулись германские коммуникации, и понимал, чем это грозит. Когда же осенью, под Ельней, германская армия остановилась, а затем и пусть немного, но откатилась назад, он понял – война затянется надолго, с налету взять Москву не получится, и германской армии скоро предстоит знакомство со знаменитыми русскими морозами.
