Точка отрыва - Коллектив авторов (книги полностью бесплатно TXT) 📗

— Я уже жалею, что предложил идти сюда, — негромко пробормотал Вараззе гном, — уж больно место неподходящее.

Варазза, а следом за ней и Дарри с Натальей, прошли вдоль глухой стены и повернули за угол, где, очевидно, был вход в лавку.

— Да, совсем неподходящее, — подытожил он. У входа в лавку, пытаясь ее открыть, стояли четыре человека. Точнее, стояли трое, а один лежал. А открыть пытался один, широченный, почти как гном, белобрысый нордлинг с короткой бородой и двумя девчачьими косичками, в которые были вплетены три зуба. В остальном он был одет как Пришлый — на плечах расстегнутый пыльник, кавалерийские сапоги, в которые были заправлены подшитые кожей галифе, под пыльником — потертая кожаная куртка с множеством накладных объемистых карманов, набитых магазинами к карабину СВТ, висевшему стволом вниз на правом плече. И, конечно, на шее под кожанкой красовался пропотевший и грязный желтый платок. За ним стояли одетые примерно таким же образом еще двое — второй нордлинг, похожий на первого, но помоложе и без зубов в косах, и южанин, с острым смуглым лицом. Плащей-пыльников, правда, на них не было. На них лежал без сознания четвертый. Это был Пришлый. Он был голым по пояс, с грудью, торопливо, но умело перетянутой бинтами, на которых уже проступили обильные алые пятна.

— Чем могу? — вопросительно-любезным, но слегка высокомерным голосом спросила Виразза, обращаясь к старшему нордлингу. Тот потирал руку, которой пытался открыть дверь. Очевидно, его приложило магией от запора. Не сильно, а так, предупреждающе. «А говорила, что не запирает», — подумал гном.

— Милость богов, хозяйка, — пролаял-пророкотал тот на виларском, — нам бы зелья исцеляющего. Покупал у тебя раньше. Старшого нашего ранили.

— Нет ничего проще, — кивнула друидка и, отодвинув нордлинга, подошла к двери, которая покорно открылась под ее рукой, — пригодилось? От раны? Если да, то от какой?

— Да. В руку пуля попала…

— Должна предупредить, — перебила его армирка, — при ранении в грудь все намного сложнее, лучше потом все равно обратиться к лекарю. Я вижу, что у него пробито легкое. Ткани-то исцелятся, но в легком останется кровь, и как бы ему потом об этом не пожалеть.

— И где же мне найти лекаря?

— Раньше я бы сказала, что возле городской Управы живет лекарь Далер. Сейчас даже не знаю, найдете ли вы его там. В любом случае должна предупредить — ищите лекаря как можно скорей. Не вносите его в лавку, не нужно трясти раненного лишний раз! — обратилась она уже к взявшимся за края пыльников нордлингу и южанину.

— Нам тоже остаться тут, госпожа? — тоном туповатого слуги спросил Дарри.

— Да, ждите здесь, — и она повернулась к старшему нордлингу, — вы знаете, сколько стоит флакон с зельем малого исцеления?

— Я думаю, столько же, сколько и в прошлый раз, шестьдесят золотых.

Армирка кивнула, и они вошли с нордлингом в лавку. Через минуту они вновь появились на крыльце. Нордлинг завязывал шнурки своего кошеля, а Варазза, держа в левой руке маленький, с гильзу двенадцатого калибра, флакон зеленого стекла, правой набирала его содержимое в крошечный шприц. Набрав, она протянула флакон нордлингу:

— Здесь еще на один укол. Можно выпить, но колоть лучше.

Присев, она прямо через бинты уколола в грудь раненого. Дарри не раз наблюдал действие зелья малого исцеления, но тут он впервые увидел все другими взглядом. Словно перламутровый вихрь вскинулся над местом укола. Как только этот вихрь ввинтился в бинты, раненый дернулся, задрожал и открыл глаза. Не понимая, что с ним и где он, он оглядывался вокруг. Его люди разом загалдели, загомонили, столпились, помогая ему встать. Как-то быстро они ушли в ту сторону, где был «Водар Великий». Дарри, наконец выдохнув, поглядел им вслед и подумал, — живы ли Рарри, оба Балина и Орри?.. Затем сказал Вараззе:

— Я уж думал, придется стрелять. И почти уверен, что они попытаются обобрать тебя…

— Рядом с часовней Арру? Да никто не решится, даже несмышленыши-Пришлые. Даже Созерцающие! Во-первых, здесь мое место силы. А во-вторых… Богиня отвернется от такого безумца и больше никогда не дарует исцеления ни через зелья, ни от заклинания! Ты же видел — он даже торговаться не стал. Я больше боялась, что они к вам приглядываться начнут. Входите быстрей! — и она требовательно-приглашающе махнула рукой. Наталья, а следом Дарри поднялись по лестнице на крылечко и, пройдя сквозь скрипнувшую дверь с низкой притолокой, оказались внутри лавки. В ней было тесновато и темновато, но удивительно приятно пахло травами, воском и благовониями, а главное — гнома словно обняли ласковые руки Силы. Голова вдруг закружилась, и он едва не упал. Камень даже не заметил, кто и как помог ему сесть на диванчике в глубине лавки, хотя и услышал жалобный скрип самого диванчика под собой. Не заметил, как его освободили от рюкзака и оружия, рассупонили сбрую амуниции и стянули ее. Дарри еле разобрал ласковый шепот армирки: «Я же говорила, бедный мальчик, что у тебя магическое истощение. Вот, выпей!» Он пил что-то пахнущее корицей и медом, и оно, как паром, клубилось доброй силой. А потом все пошло какими-то отрывками и обрывками. Он держал какой-то

тяжёлый отполированный каменный шар

Дарри очнулся. Это произошло мгновенно, как лампочку включили. Он чувствовал себя настолько сильным, настолько свежим и могучим… Словно он был сосудом, который долго наполнялся, но вот вдруг перелился, а Сила, бурлящая в нем, текла через край и требовала выхода. В лавке у армирки царил полумрак, так что понять, сколько прошло времени, было трудно. Он лежал, раздетый догола и укрытый на чудом не развалившемся диванчике. Рядом в кресле прикорнула Варазза. Впрочем, как только он пришел в себя, она тут же проснулась, так же легко, как и сам Камень. Купчихи не было видно.

— А где Наталья? Неужели к себе домой пошла? С ума сошла…

— Нет, что ты… Я ее пока от волдырей избавлять не стала — так безопасней. Спрятала в подвале. Там сухо и, помимо погреба, есть еще и жилая каморка с кроватью. Дала успокоительного сбора, так что она спит сейчас.

А вот интересно, зачем ей каморка в погребе? Не так-то проста армирка. Впрочем, у всех свои тайны. Варазза подсела к нему, наклонилась, щекоча своими темными длинными волосами, и прошептала жарким, будоражащим шепотом:

— Я так и не поблагодарила тебя…

— Зачем? Не надо, перестань, — внезапно охрипшим голосом ответил Дарри. Он понял, что сейчас должно случиться, и хотел, и боялся этого.

— Надо! Затем, что я жива, затем, что я свободна! Затем, что я сама могу распоряжаться своим телом и своей душой! Затем, что я так хочу! — и она огненным поцелуем закрыла его губы, пытавшиеся еще что-то пробормотать. Впрочем, он почти и не сопротивлялся, а мысли все куда-то пропали. Лишь напоследок мелькнуло легкое сожаление, что Вараззе не хватает Натальиных статей. Уж больно хрупкая она, воздушная…

…А диван они все же сломали…

За окном темнело, но Варазза не решилась зажигать светильники. На улице еще постреливали и, временами, очень оживленно. Пару раз в стены лавки ударялись пули, шальные, скорее всего. И тогда с потолка, с подвешенных к стропилам предметов и пучков листьев и трав, сыпалась труха. Сруб, хоть и невеликого размера, был сложен из толстых бревен, так что опасаться стоило только разве что попадания из крупнокалиберного пулемета. Но все же становилось как-то неуютно.

Дарри, уже в штанах и рубахе, подпоясанный, но босой, сидел за стойкой. Лавка была довольно тесная, в ней даже нормальный стол не поместился. Голод был лютый, и стрельба его никак не приглушала. Армирка, тем временем, спустившись в погреб, разожгла там лампу, судя по пробившемуся из открытого люка в полу свету. Ее не было довольно долго, а когда она появилась, стало ясно почему. Она с натугой втащила по лестнице две изрядно набитых полотняных сумки и стала накрывать на стол, расставляя по стойке извлеченные из шкафчика красиво расписанные и покрытые глазурью глиняные тарелочки, тарелки и тарелищи. Ловко и быстро заполняя их едой, она полушепотом сказала, что купчиха все еще спит. Варазза принесла и сыровяленый окорок, и армирские бараньи колбаски, острые, как жало пчелы, и грудинку, и пару копченых птиц — не то мелких кур, не то крупных куропаток, одуряюще щекочущих нос своим ольхово-дымным ароматом. Еще были сыры — армирский твердый козий и овечий, круг мягкого вирацкого с белой плесенью на поверхности, желтоватый марианский, весь в дырах и дырочках. Соленья в горшочках — грибы, капуста, огурцы, черемша. Зелень — листья кресс-салата, укроп, петрушка. Коврига черного хлеба и две лепешки с кунжутом на тощем центральном круге и без него — на толстом румяном краю. Сухарики, черные соленые и сладкие с орехами…