Армия древних роботов - Шакилов Александр (электронную книгу бесплатно без регистрации txt) 📗
Давно разучившись смеяться за ненадобностью, Родд вновь освоил особое напряжение мимических мышц – и теперь улыбался, глядя на пойманных им летунов. Правда, судя по реакции на его улыбку детей-цветов, набранных им в послушники уже здесь, в Мосе, – они испуганно тряслись и чуть ли не обделывались, – у него не очень-то получалось верно складывать губы. Но это его не злило, нет – всего лишь чуточку огорчало.
А доводило Родда до бешенства то, что, растягивая удовольствие, наслаждаясь мучениями врага, он умудрился упустить мальца Зила и его дружка, альбиноса по имени Даль. Информацию о последнем Родд получил из инфосети Создателя, в которую тайно проник, с помощью им самим выращенных биоконтроллеров замкнув свою длинную бороду на почву, защищенную от доступа извне налетом зеленой пыльцы. Это было рискованно – входить в инфосеть и тем самым, возможно, выдать свое местоположение, – но Родд ощущал обоснованную тревогу, ведь в его вотчину уже не единожды вторглись те, над кем он не имел власти, против кого тонжерр был бессилен. Каждое такое вторжение отзывалось дрожью спиралек-завитков его бороды, и за каждым таким проникновением могли стоять посланники Создателя, оснащенные новейшими спецсредствами.
Создатель обязательно узнает об измене Родда, это лишь вопрос времени. Однако Родд надеялся, что эта неприятность случится не так скоро и что у него будет время нарастить мощь и закрепиться хотя бы в княжестве Мос, а то и подмять под себя Кий, прежде чем Создатель натравит на него своих вампиров и оборотней, не говоря уже о прочей нечисти из лабораторий.
Нарастить мощь… «Корни» Родда пронзили тысячи трупов в разной стадии разложения, чтобы извлечь из них нужные питательные вещества, которые сделают тело Родда еще сильнее и помогут развить его особые способности. Чем больше разлагающихся тел служит подкормкой, тем ему лучше.
Ну вот почему «корни» не успели схватить двоих чистокровных с прозрачными масками на ублюдочных рожах?! Родда всего затрясло от ненависти к лопоухому уроду, сумевшему его обставить. Он даже подумал, а не отключить ли ему блок эмоций, не мешает ли ему злоба принимать верные решения? И решил не отключать. Если ничего не чувствовать, пропадает всякое желание хоть что-то делать. Живое существо без чувств – все равно что кусок мяса, будто труп, оно ничем не отличается от той разлагающейся плоти, которая питает Родда.
Надув щеки, мол, вот какой я важный и какой храбрый, раз обращаюсь к самому учителю, из строя детей-цветов вперед выдвинулся раздражающе лопоухий мальчишка, уж слишком напоминающий Родду наглеца Зила, к тому же еще и помогший проникнуть тому в Мос:
– Как мужчина, я хочу выразить свою признательность великому Родду за милосердие, оказанное мне, и…
С едва слышным жужжанием облако особых насекомых Родда опустилось на мальчишку, скрыв его от пяток до темечка. Насекомые мгновенно набились ему в рот и в нос, не дав издать ни звука, запретив ему даже пискнуть от боли. Однако у них не хватило сил удержать его на месте, а убивать мальчишку ядом Родд запретил. Поэтому малец побежал по площади, наступая на трупы, оскальзываясь на крови, падая и вставая. И с каждым шагом его становилось все меньше и меньше, он будто бы утончался, и вот уже бежал один только скелет, облепленный насекомыми, но только насекомые брызнули в стороны, обглоданные добела кости опали, более ничем не поддерживаемые.
Затрепыхался очередной птер, пронзенный «корнем».
Родду нужно поглотить еще больше разложившегося до питательных веществ мяса, чтобы стать сильнее. Ах как у него разыгрался аппетит, он даже облизнулся, чего не делал уже десятки лет. Пора задействовать последние резервы, самое время, иначе может быть поздно.
По его приказу, переданному тонжерром, пришли в движение толпы чистяков, ожидавшие его решения на улицах возле замковой площади. Воля Родда распространилась и на тех, кто ожидал своей участи, сидя на лавочках у домов, кто уже которые сутки лежал в своей постели и кто, не приседая, не выпив и глотка воды, играл роль у центральных ворот Моса, изображая прогуливающиеся парочки влюбленных, торговцев снедью и перевозчиков. Мало того, все животные, зараженные тонжерром и еще не околевшие, поспешили присоединиться к людям на площади, которой суждено было стать самой большой тарелкой на планете.
Скоро начнется последняя трапеза Родда в Мосе, после которой ничего живого в городе не останется. Улыбка – гримаса! – исказила лицо Родда, и все его послушники дружно лишились чувств от страха, и пахнуло при этом от их жалких тушек вовсе не тонжерром. В Мосе ему уже тесно, пора отправиться дальше, ведь на Разведанных Территориях еще столько пищи, способной сделать его непобедимым.
А когда Родд станет достаточно могуч, он сразится с тем, кто превратил его в чудовище.
И в той битве Создателю не поможет вся его нечисть.
Она до сих пор обожала прятаться в хранилище для кислот и огнеопасных веществ.
Где еще было скрыться от всего мира сначала малютке, а потом и девице на выданье – ей уже двенадцать! – если к громадным шкафам со справочной литературой ей категорически запрещалось приближаться? В лаборатории под склепом – в той самой, о которой ходили слухи по всему Мосу, – разве что в специально отведенной для этого комнате, в самом дальнем ее углу, Даринке разрешалось мыть бюретки и пастеровские пипетки. И больше ничего. Все остальное категорически воз-бра-ня-лось!
Но когда мама и тетушка Ренатта под гул многочисленных вытяжек сначала спокойно, а потом до хриплых криков «Чушь!» и «Твоя ограниченность поразительна!» затевали непонятный Даринке спор, и обычно спокойное лицо мамы покрывалось красными пятнами под мельчайшими капельками пота, а уложенная вокруг головы коса превращалась во вздыбленные космы, исчезновения Даринки проходили незаметно. Мама и тетушка спорили так увлеченно, что весь мир переставал для них существовать, и если бы небеса обрушились на землю, они бы даже не заметили.
Раньше у тетушки Ренатты были густые волосы, такие же ослепительно рыжие, как у Даринки, а не лысый блестящий череп. Полысела она в результате одного эксперимента, поставленного на себе после очередного громкого спора с мамой. Да и мама раньше одевалась ничуть не скромно и обожала украшения, о чем братишка Зил совсем не помнит. Мама терпеть не могла зеленые плетенки до пят, и глаза у нее стали такими яркими, как сейчас, только после введения в них особой вытяжки, чего Зил тоже не помнит, но Даринке этого никак не забыть, у Даринки отличная память – феноменальная.
Ее кокон.
Сколько Даринка себя помнила, братишка Зил всегда был у мамы и тетушки под наблюдением. Когда они думали, что Даринка моет пробирки и колбы и ничего не слышит, они говорили про него, что он – Самый Ценный Объект Эксперимента. Мама и тетушка делали множество экспериментов, постоянно у них были какие-то эксперименты, но этот Эксперимент – только с братишкой Зилом.
Когда нужно было, батя Лих уводил братишку Зила на денек-другой в лесовник или же брал с собой на ярмарку. Только мужчины покидали хутор, тетушка Ренатта присылала птера с наездником за Селеной и крохотулей Даринкой – матери не на кого было оставить дочь, да она и не могла ее кому-либо доверить. Птер прилетал в условленное место, до которого нужно было пройти несколько киломер, и перед его появлением мама и Даринка всегда надевали на себя рубища, чтобы наездник не смог рассмотреть, кто они такие, не смог бы даже понять, что они – женского пола, потому что мама настрого запрещала Даринке открывать рот. Прокатив их, птер садился вовсе не в замковом дворе, а на крыше дома на окраине Моса, спустившись в подвал которого они проникали в тайный ход, ведущий к лаборатории под склепом, где их с нетерпением – «Ну где вы ходите?! Почему так долго? Даринка, что за чушь, почему ты не подгоняла маму?» – их ждала тетушка Ренатта. Ей крайне важно было как можно скорей поделиться с мамой результатами опытов и разработать новую стратегию их совместных исследований.
