Гололед (СИ) - Колесов Дмитрий Александрович (книги регистрация онлайн txt) 📗
К тороиду он подлетал стараясь оставаться в его тени. Постоянная корректировка ориентации тороида относительно двойной звездной системы, обеспечивала его нахождение в тени коллапсара. Тем самым экранируя тороид от жесткого излучения пульсара.
Для 421-го это была его тринадцатая зона Древних (на цифру тринадцать, что-то резонировало в его сознании) и первая, которая функционировала в таком полном объеме. Он рейдировал на планетных базах пять раз. Исследовал подземную, подледную, подводную и две орбитальные базы. Остальные зоны Древних, которые он исследовал, были в дальнем космическом пространстве. И почти все они находились около двойных звезд различного вида.
Сейчас он двигался к зоне Древних, расположившейся у двойной звездной системы с черной дырой в паре. В Ордене чтимых считали, что вероятность нахождения здесь базы Древних была исчезающе мала. Однако база здесь была и функционировала.
421-ый подумал, что эти высокоученные мудрилы окончательно свернули себе извилины. Этими своими: не может быть, так как не может быть никогда.
Конечно такой звездной системы, учитывая расстояния между звездами, вообще не может быть. В принципе. А это означает только то, что именно тороид удерживает систему в динамическом равновесии. Сумасшествие.
Не зря их экспедиция была засекречена даже от высшего иерархического звена Ордена. Так как сам Высокочтимый резонно подозревал, что среди его помощников были осведомители служб безопасности Содружества или мощных корпораций. И те и другие обладали огромным влиянием в Содружестве.
Номерные поисковики конечно — рабы, но воображения, знаний и опыта им было не занимать. Все участвовавшие в данной экспедиции цифровики понимали, что для них этот рейс — рейс в один конец.
В экспедиции участвовали только сверхопытные (не менее 8 зон) цифровики. У всех срок функционирования был более десяти лет. Кроме того, возглавлял их 121-ый — личный смотритель Высокочтимого. О старейшине цифровиков ходили легенды, считалось, что он участвовал в рейдах на более чем полсотни зон. И просуществовал, невообразимый для клонов срок — 57 лет. 421-ый работал с ним в подводной зоне Древних на планете Зифари и был обязан ему существованием. Именно в этой зоне он обнаружил свой утаённый артефакт. А когда извлекал его из футляра, то попал под импульс мощного изначального излучение сработавших охранных устройств. Чтимые не знали, что он утаил артефакт, а вот 121-ый мог догадаться об этом. Ведь именно старейшина их клана вытащил его на поверхность Океана планеты, потеряв при этом руку. Ну руку то ему восстановили, а вот как он спасал 421-го, живая легенда цифровиков не вспомнил даже медкапсуле. Такая потеря памяти в принципе вероятна, но… очень сомнительна.
421-ый подумал: «Какие же все-таки Древние — звездные Гиганты. Равные самим силам природы. Интересно, как искин тороида прореагирует на мощные расщепляющиеся материалы находящиеся у меня. Вполне вероятно что меня атакуют на подлёте. Мой скафандр, конечно защищен максимально возможно, но вряд ли этого достаточно против мощи Древних».
— К охраняемой зоне приближается чужой объект, с одним разумным. Все устройства пассивны, программируемых устройств нет, — пришло сообщение от искина координирующего работу наружных сканеров.
— Принято, — пришло подтверждение от Главного Искина базы Галактического портала Древних, который вот уже 100 стандартных планетарных циклов (цикл — год) находился в режиме бодрствования. За пределами охраняемой зоны находился чужой объект, космический корабль Выродившихся, примитивная техника. Но как говорил создатель Искина, его Отец: «Для самой сложной техники, нет ничего опасней примитивной дубины».
И опыт более чем длительного функционирования Искина (около тридцати тысяч циклов) это подтверждал.
— На объекте обнаружены ядерные расщепляющиеся материалы большой мощности в количестве опасном для штатного функционирования оборудования портала, — пришло новое сообщение.
— Режим максимальной защиты. Активировать нейтринный пульсар на два импульса и по готовности облучить чужие объекты, мощностью в один и сто стормов, — командовал Главный Искин.
— Выполнено, — доложил искин оборонительного комплекса базы. — Теперь в скафандре и корабле останутся только конструкционные материалы, но вот живые существа прекратят функционирование.
— Они нам не нужны ни живые, ни мертвые. Но все же, младший, проконтролируй объекты.
— Выполняю. Обнаружены два разумных существа с летально поврежденным биоресурсом. У первого объекта обнаружен портальный ключ-активатор, у второго имплант жизни Отцов. Оба устройства задействовали режим записи полной ментокопии личности. На первом объекте обнаружена метка Древних в 11 единиц сродства. У второго объекта почти 750 единиц сродства. Это прямой потомок Отцов.
— Принял.
Теперь сработка режима ментозаписи была предельно ясна. Геном Древних, восстанавливающийся даже в клонах и метка (количество латентных генов Древних у человека) Древних — активировали процесс ментокопирования личности предусмотренный в случае смерти. Сейчас для нас главное восстановить функции наследника Отцов в максимально возможном объеме. А уже он будет решать, что делать с ментокопией выродившегося.
Ну что же, до тороида осталось менее двух сотых периода и сейчас все будет ясно. «На всю оставшуюся жизнь…». Вседержатель и откуда последнее время все это лезет в голову. Ну вот и дождался — пассивный детектор фиксирует нарастающие нейтринное излучение. Это издец…
Активировалась закладка цепочки мыслеобразов, заложенная в сознание реципиента спецом Ордена Риноко — 10 лет функционирования, 13-я зона Древних, слово на родном языке, артефакт Древних. И импульс (слепок) ментокопии личности сформировался в полном объеме. Как с земной памятью, так и памятью цифровика. Это общее сознание было записано артефактом Древних и наступило Ничто.
Это уже во второй раз, успел подумать Алексей Ильич.
Глава 2 Отрочество. Город Южно-Сахалинск. 1961 год
Вот и в нашей размеренной жизни наступило время перемен и события понеслись галопом.
Сначала денежная реформа января 1961 года заставила задуматься сахалинцев. Ранее они получали тысячи, а после реформы стали получать сотни рублей. И хотя цены тоже снизились в десять раз, осадочек остался. Мысли о том, что всех денег не заработаешь, а жизнь проходит и деньги уходят — витала в воздухе.
Батя, будучи апологетом бухгалтерского учета, относился к вложениям и прибыли со свойственной финансистам серьезностью. И поэтому решил «отбить» регулярно возимые деликатесы в Москву. Которые заочники Дальнего Востока распределяли, от сессии к сессии, среди профессорско-преподавательского состава Плехановки.
Уже весной 1961 года отец решил, что нужно приобщаться к мудрому и вечному — к науке. Он «организовал» себе аспирантуру и комнату в малосемейке общежития Московского института народного хозяйства им. Г.В. Плеханова. Мозгов для учебы у него всегда хватало. Что подтверждала и мама, когда находила его заначки от премий: «Лопух лопухом, но хитрый.» Хотя нужно отметить, что приятелям он не задумываясь отдавал тщательно лелеемую заначку в долгосрочный долг. Часто растягиваемый на годы.
Меня решили оставить на попечение Евгеши и Семеныча, учитывая, что я заканчивал 8-ой класс. Ведь вчетвером в одной комнате было совсем не комфортно. Хотя, в то время, в этом не было ничего особенного. А так как нет ничего более постоянного, чем временное — я остался на Сахалине еще на три года.
Как-то, будучи в депо у Семеныча, я увидел как работает токарь на токарно-винторезном станке ДИП — 200 и был заворожен выверенной моторикой движений мастера, льющейся стружкой и мощным гулом хорошо отрегулированного механизма. Песня. А где-то на краю сознания мелькало видение, как я стою у станка и вытачиваю… оружейный ствол. Все-таки первая любовь, это навсегда.
