Сны Великого князя. Дилогия (СИ) - Матвеенко Андрей (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
Было у монарха, строгого ревнителя семейных ценностей, и еще одно (безоговорочное!) требование к дяде, при условии выполнения которого он соглашался лицезреть великого князя, хотя бы и ограниченно, в числе своих соратников - его внебрачная пассия госпожа Кузнецова должна была удалиться из стольного града Санкт-Петербурга (к примеру, в столь милый сердцам этой пары Крым), да и сам дядя должен был вести себя скромнее и хотя бы не бравировать направо и налево своей любовной связью на стороне, если уж не в силах вовсе от нее отказаться.
Нельзя сказать, что это последнее условие пришлось великому князю по душе - при его-то изрядно вспыльчивом характере чудом было уже то, что он смог спокойно его выслушать. Однако с необходимостью его выполнения Константин Николаевич, руководствуясь не сердцем, но умом и прекрасно понимая, сколь тонка грань, отделяющая с таким трудом завоеванное им благорасположение императора от возможности утраты даже этого минимального влияния на происходящие в стране процессы, в конечном итоге вынужден был согласиться. Еще более, нежели самого князя, требование царя огорчило милую Анечку, вынужденную покинуть лишь недавно перестроенный по ее вкусам особняк на Английском проспекте Санкт-Петербурга*. Впрочем, страстных чувств к Анне Васильевне князь отнюдь не растерял и в дальнейшем старался выбираться к своей, как нынче принято говорить, "гражданской" жене во всякое мало-мальски свободное время, что хотя бы отчасти скрашивало ее пребывание вдалеке и от столичной жизни, и от любимого человека.
*Справочно:
У Константина Николаевича и Анны Васильевны действительно был собственный дом в Петербурге по адресу Английский проспект, 18, который был куплен на имя госпожи Кузнецовой в 1876 году и в этом же году был перестроен сообразно пожеланиям его новых владельцев. А Крым Анна Васильевна и вправду избирала местом своего постоянного жительства, правда, произошло это в нашей истории лишь после смерти весной 1886 году как раз в петербургском доме двух ее сыновей - Льва и Измаила.
В результате декабрьское заседание Кабинета министров, на котором был подвергнут резкой критике прежний либеральный курс российских властей, и опубликование царем 8 января 1880 года манифеста "О незыблемости самодержавия", к удивлению и разочарованию многих, не стали поводом для полного отлучения Константина Николаевича от государственных дел. Но робкие и не очень попытки различных персон окончательно устранить князя от деятельности на благо державы успеха не возымели - Александр III славился твердостью своих принципов и единожды принятые и полагаемые им как верные решения менять не привык. А родной брат императора великий князь Алексей Александрович, которого все, зная о его крепкой дружбе с государем, дружно прочили на роль нового главы Морского ведомства, но который, справедливости ради скажем, не готов был для этого переступить через "политический труп" своего дяди*, получил в итоге пост одного из членов Государственного совета.
*Справочно:
Как сказано все у того же Ю.Л.Коршунова в книге "Генерал-адмиралы Российского Императорского флота" на странице 270, Алексей Александрович "был поражен" решением императора о его назначении и даже упрашивал брата не делать соответствующего распоряжения, или же, если решение брата неизменно, по крайней мере соблюсти в отношении своего дяди все необходимые формы приличия. И первые два месяца, пока Константин Николаевич не убедился, что ему не выиграть в этой схватке, и не сдался, Алексей Александрович соглашался заведовать флотом лишь временно.
3. Новые решения для старых проблем
А для великого князя тем временем настали горячие деньки - проработка будущей кораблестроительной программы отнимала все силы и его, и его подчиненных, ибо ошибок в положении князя допускать было никак невозможно. Константин Николаевич и без всяких видений был осведомлен об имеющихся проблемах в военно-морских делах, которые, вкупе с пассивной ролью флота в недавней русско-турецкой войне, еще при старом императоре вызвали критику действий Морского ведомства. Это и ограниченность бюджетного финансирования, отпускаемого на укрепление военно-морской мощи страны, с проистекающей из нее всемерной экономией средств на строительстве каждого корабля, выливающейся зачастую в их меньшие размеры и пониженные боевые качества в сравнении с зарубежными аналогами. И практически непременная перегрузка кораблей, возникавшая как из-за ошибок в подсчете нагрузки на проектной стадии, так и из-за непрерывных "улучшений" и "дополнений" проектов непосредственно в процессе строительства при отсутствии на таковые хоть какого-то запаса водоизмещения. И - last, but not least* - крайне усложненные взаимоотношения всех структурных подразделений ведомства в итоге проведенных в нем к тому времени внутренних реорганизаций, провоцирующие ставший уже традиционным для российской кораблестроительной промышленности долгострой и фактически лишающие флот планового пополнения корабельным составом (к примеру, строившиеся с 1869-1871 годов броненосец "Петр Великий" и броненосные фрегаты к войне 1877-1878 годов так и не были полностью готовы).
*Справочно:
Последнее по счету, но не по важности (англ. яз.).
Посему требовалось решать вопросы, касающиеся не только потребного количества вымпелов на том или ином море, но и в целом должной организации работы пока еще подотчетной князю структуры. И эта вторая задача была в общем-то поважнее первой.
Организационные меры по устранению недостатков в работе Морского ведомства, предложенные в итоге великим князем, были вполне разумны и наиболее отвечали изменившимся условиям, в которых предстояло действовать Константину Николаевичу, хотя и расходились, в общем-то, с его прежними воззрениями. У князя уже не было возможности "размывать" компетенцию ведомства среди широкого круга единомышленников, наиболее сведущих в конкретных вопросах и достаточно свободных в высказывании собственных мнений - новый император не жаловал подобный стиль работы. Посему, будучи, как любой разумный руководитель, заинтересованным в эффективной деятельности возглавляемой им структуры, великий князь был вынужден прибегнуть к централизации функций и соответствующему ограничению числа лиц, ответственных за их реализацию.
Так, определение генеральной линии развития флота и выработку технического облика его новых боевых единиц Константин Николаевич предложил полностью передать в ведение Морского технического комитета (МТК). Решение же всех практических вопросов, связанных с изысканием средств и заключением договоров на строительство, вооружение и снабжение кораблей, а также с созданием береговой инфраструктуры для их базирования предполагалось сосредоточить в новой структуре - Комитете кораблестроения и снабжения (ККиС). ККиС и МТК были номинально равны по статусу, однако при этом в "кораблестроительной" части именно МТК должен был решать, сколько и каких кораблей заказывать - за ККиС оставались лишь выбор заводов-контрагентов и юридическое оформление соответствующих контрактов. Также именно на МТК было предложено в полной мере возложить функции "технического" надзора за процессом строительства, предполагавшего даже право отмены решений ККиС, которые могли вызвать нежелательные задержки в изготовлении кораблей или привести к внесению в их конструкцию в ходе постройки не предусмотренных проектом изменений. При этом обжаловать действия МТК в случае несогласия с ними представители ККиС могли управляющему Морским министерством, а если и у него не находили поддержки, то последней инстанцией в их спорах с МТК должен был выступать сам генерал-адмирал как глава Морского ведомства.*
