Восемнадцать капсул красного цвета - Корн Владимир Алексеевич (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗

– И сколько с той поры прошло? От зимовья поди уже ничего и не осталось.

– Лет десять минуло. Ну да, точно десять. Меня в Раздольном взяли, влепили пятерик. Только откинулся, все и началось, тоже пять лет. Лучше б червонец втюхали, лишь бы ничего не произошло. – И Лажев в сердцах сплюнул.

– А что раньше молчал? – Вопрос Дениса прозвучал неожиданно зло.

Атас рывком сел:

– Слышь, Дёня, сколько раз я тебе говорил – не при делах я, божусь, сам знаешь на кого. А домишко еще век простоит: нижние венцы из лиственницы положены и срубили его не на болоте. Да и найти его трудно: тропочка неприметная, а вокруг болотина.

Глеб взглянул на них обоих. Такое впечатление, что еще пара слов, и они сцепятся.

«Знал бы, точно Лажева с собой не взял, – подумал он. – Не дай боже, влипнем во что-нибудь серьезное, и эта свара наружу вылезет в не самый подходящий момент».

– Веди, – коротко бросил он.

Два часа ходьбы – крюк небольшой, а ночевать под крышей – это не на открытом месте. Да и дождь, похоже, вскоре опять разойдется не на шутку. Не было с Викентьевым разговора, чтобы добраться как можно быстрее, он только об осторожности целых три раза повторил. Что для Петровича вообще нехарактерно.

– Ого, да тут целые хоромы! – высказал одобрение Семен, когда густой ельник расступился, под ногами перестало чавкать и впереди, между сосен, показалось зимовье.

Действительно, зимовьем строение назвать было трудно. Настоящий дом, сложенный из бревен почти в обхват толщиной. Навес перед входом, еще один у правой стены, где когда-то хранились дрова. И печная металлическая труба, явно не для буржуйки.

– Денис, Семен, проверьте. И не забудьте почистить внутри.

Даже отсюда было видно, что дверь подперта немалым камнем, но что там, внутри, не мог знать никто. Твари, они хитрые и способны на многое. Сколько раз Глебу приходилось удивляться их сообразительности, и не счесть.

Оба, и Войтов, и Поликарпов, держа оружие наготове, осторожно зашагали к дому, немного разойдясь в стороны, чтобы при нужде не помешать друг другу.

– Стоп, братва, не все так просто: прямой дорогой к дому не пройти, там топь. Хотя ты, Дёня, можешь шагать как шел, тебя не жалко. – И Атас ехидно хохотнул. – Давайте-ка я лучше первым.

И он, выставив вперед ствол своего куцего ружья, пошел куда-то в сторону.

– Денис, вернись, – окликнул Войтова Глеб, – хватит и двоих.

Он посмотрел на Полину с Молиновым. Эдуард положил руку на автомат, девушка улыбалась своим мыслям.

– Как ты? – поинтересовался он у нее. С виду-то как будто все нормально, но мало ли.

– Не волнуйтесь, Глеб, я девушка сильная, – улыбнулась в ответ Полина. – И стрелять умею. – Затем добавила: – А я о вас много слышала, представляете? И всегда хотела узнать, а это правда…

Он перебил ее:

– Позже поговорим, время еще будет.

Сейчас не до разговоров: Атас с Семеном приблизились вплотную к дому. Затем обошли его и показались с другой стороны. Было видно, как Лажев кивнул: открывай, – наведя ружье на дверь. Семен зашел сбоку, ногой катнул камень, отбрасывая его, рванул на себя дверь, тут же отскочив. Тишина. Вот они оба скрылись в доме. Несколько томительных мгновений, и из дверного проема показался Атас и махнул рукой: давайте к нам. После отошел в сторону, пропуская Семена. Тот, держа в руке радиоприемник, о чем-то спросил напарника, получил ответ, выраженный в виде взмаха руки, указывающей направление.

Туда Поликарпов и зашвырнул транзистор, далеко закинул, от души.

– Пойдемте. – И Глеб первым зашагал в сторону дома.

Глава 2

День второй

– Атас, а что это у тебя погоняло такое стремное? – лениво поинтересовался Денис Войтов. – Поди за твою шугливость? Кайся, пацаны твою натуру сразу просекли.

В печке весело трещали дрова, в доме было тепло, даже жарко, а на улице шел сильный дождь. Кирилл Лажев насупленно взглянул на него из-под кустистых бровей:

– Нормальная у меня бурка [8] была, стоящая, и сам я почти в авторитете считался. А это… Твари тогда стаей из оврага вынырнули и к нам. Ну я и заорал: «Атас!» С тех пор и прилепилось. Только не в тему базар ты развел, Дёня. Спи, пока возможность есть. Сколько раз можно повторять – не при делах.

– Может, и про то поклеп, как ты старушку в Мотыгино с топором грабить приходил? Тоже мне, Раскольников.

– Да не хотел я ее грабить, и даже пугать не хотел. Что пьяный был вдрабадан, это точно. Ну а участковый всю эту бодягу так развел, что загремел Киря на третью ходку.

Денис уже открыл рот сказать непременно что-то язвительное, когда в дом вошел Глеб. Он взглянул на насупленного Лажева, затем повернулся к Войтову:

– Денис, больше повторять не буду. Прибудем на место, хоть на ножах выходите. Ясно?

Тот кивнул.

– А я бы вышел, гаденыш, – зло прошептал Лажев. – Расписал бы, как Рублев Богородицу.

– Глеб, долго мы здесь пробудем?

– Завтра с утра дальше отправимся, Полина, к утру должно распогодиться. Отдыхай, сил набирайся, дорога будет трудной.

– Да я и так уже на полжизни вперед выспалась.

«Все мы выспались, – подумал Глеб. – Бывает же так: с одной стороны, такая погода нам в радость должна быть. Твари свой нюх потеряли. Ну а с другой… Болота вспухли, скользко, сыро, подумаешь – и вздрогнешь. По лесу пойдем – еще ничего. Но дальше поля начнутся, и пусть на них пять лет уже ничего не сеют, но дорога предстоит еще та».

Дом, довольно просторный, не был разделен перегородками. Печь, двухъярусные нары, числом четыре, посередине стол, умывальник в углу, и все.

Когда-то, скрываясь, Лажев оборудовал чердак таким образом, чтобы с него можно было отстреливаться на все стороны, вырезав несколько бойниц, ловко замаскированных в крытой рубероидом кровле. Заодно сделал и люк в потолке.

– Живым бы я ментам ни за что не дался, – делился он. – Или последний патрон себе, или в трясину прыгнул бы, куда Семен транзистор выбросил. – Затем, помолчав, добавил: – Кто же мог знать, что все мои войны детскими шуточками сейчас покажутся?

Дом, поставленный на островке посреди Тимошкинских болот, когда-то прикрывал лес. Затем болото раздалось вширь, деревья сгнили на корню, и теперь избу можно было разглядеть издалека. Но как временное убежище лучше и желать не следовало, тем более в такую сырую погоду. Люди большими отрядами сейчас не шастают. Ну а твари… Не такие уж они и неуязвимые, как поначалу о них думали. Правда, сам Чужинов после первой же встречи с ними только усмехался, когда слышал рассказы об их неуязвимости. С той поры он уже и со счета сбился.

– Глеб, а ты служил?

Тот кивнул: служил. Но не дослужил. Думал вообще всю свою жизнь с армией связать, не задалось.

– Я так и поняла: Викентьев о тебе очень уважительно отзывался.

«Еще бы ему не отозваться: сутки его на себе по зеленке пер. К тому же автомат тогда еще капитана Викентьева и свой ПКМ [9]. Думал, сдохну, настолько тяжело было».

Глеб уселся за стол и налил в алюминиевую кружку остывшего чая.

Полина заняла дальние от входа нары, оттуда ее голос и раздавался. Вернее, сам Глеб, осмотрев помещение, именно на них девушке и показал. Последнее место, куда твари, если им суждено в дом ворваться, доберутся. Да и люк на чердак рядом, на всякий случай открытый, хоть и сквозит. Скучно девочке, выспалась, теперь разговорами себя развлекает. Наверстывает все то время, что молчать приходилось, для женщины это трудно.

– А потом что делал? Учился?

Глеб кивнул снова: учился. Но не доучился.

– А уже затем?

Уже затем все и началось, когда для всех сразу жизнь прахом пошла.

– А правду говорят, что у тварей кровь ядовитая? Что если она внутрь человека попадет, то он непременно умрет?

– То, что ядовитая, правда. Насчет остального – как повезет.