Решающий бой (СИ) - Шу Алекс (книга жизни .txt) 📗
Светка всхлипнула, с ужасом глядя на прапорщика. Я успокаивающе погладил её по руке.
— Слушай, ну хоть развяжи нас. Что мы сделаем? У твоих бойцов стволы. Если я дернусь, моментально дырок понаделают. Считай это моим последним желанием. Или боишься, что я твоих задохликов уложу моментально?
— Что ты сказал? — в глазах молодого сверкнуло бешенство, — Задохликов? Я тебя уже спать отправлял с одного удара. Могу ещё раз повторить.
— Сеит, не надо, — попробовал урезонить его пожилой, — Ты же видишь, он тебя провоцирует.
— Молчи, Шаназар, — молодой туркмен злобно посмотрел на меня, — Развяжи его, мы сейчас посмотрим кто кого.
Пожилой вопросительно взглянул на прапорщика.
— Последним желанием, говоришь? — задумчиво протянул толстый. — А почему бы и нет? Почувствуй себя свободным, хоть ненадолго. Когда Ашир приедет, мы тебя снова стреножим как барана. Походи, разомнись перед пытками, наслаждайся этими последними мгновениями, когда ещё можешь свободно шевелить руками и ногами. Чем свежее будешь, тем ярче мучения.
Прапорщик улыбнулся, и кивнул старшему. Затем достал из-за пояса «стечкин». Не торопясь вытащил глушитель, накрутил его на пистолет и направил на меня. Второй ствол в руках у пожилого, тоже смотрел мне в лицо.
Сеит вручил свой «ТТ» товарищу, достал из ножен, висевших на поясе большой тесак и за пару минут избавил меня от веревок.
— А её? — спросил я, указывая на Свету, — Или девчонки боишься?
— Развязывай, — приказал полный, — Пусть тоже подвигается напоследок. Никуда они не денутся. Мы даже их валить не будем. Колени прострелим, если дернутся и всё.
Молодой злобно свернул глазами, но исполнил просьбу.
— Вот и отлично, — поворачиваюсь к Сеиту, — Так чего ты хотел? Подраться?
Фух. Резкое движение ноги молодого я даже уловить не успел. Только волну воздуха почувствовал, и ощутил, как нога выстрелила в нескольких сантиметрах у лица и замерла в высшей точке. Ребро стопы смотрело мне в лицо. Будущий противник, как каменная статуя, стоял на опорной ноге, презрительно улыбаясь.
— Сеита каратэ очень большой мастер учил из Японии, Кейташи Акияма, — гордо поведал Шаназар, — его вместе с другими пленными после войны на стройки пригнали. В Союзе он влюбился в нашу Гузель и остался. А потом молодые к её родным в Туркмению переехали. Акияма старую окинавскую школу кумитэ практиковал. Четвертый дан. Его вся Япония знала до войны. Кейташи непобедимым был. В кумитэ всех рвал в клочья. Головы разбивал, кости ломал. Когда тут начал жить, женился на Гузель, а Сеит её племянник. Его с шести лет тренировали как настоящего самурая и каратэку. У тебя нет ни одного шанса, сопляк.
— Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, — философски замечаю я, растирая запястья. На самом деле демонстрация меня очень впечатлила. Скорость у парня очень высокая. Движения быстрые и плавные как у кошки, удары отточенные. И меня он легко вырубил, хотя я был настороже и предчувствовал возможность подвоха.
— Ну, ну, — развеселился пожилой туркмен, — Давай, попробуй его побить.
Сеит отпрыгнул от меня, вручил тесак в ножнах напарнику, и замер, сжав ладони в кулаки и подняв их к лицу.
Я глубоко вдохнул, входя в боевой транс. Ощущения стали ярче и объемнее. Кровь побежала по жилам быстрее, а тело расслабилось, готовое взорваться резкими ударами в любую секунду
— Готов? — спросил молодой туркмен.
— Да, — коротко ответил я, невольно поморщился, от очередного приступа мигрени, и заставил себя сконцентрироваться на предстоящем бое.
— Киай, — пронзительный вопль разорвал подвальную тишину. Сеит быстро переместился, подскакивая. Резко взлетела нога, пробивая молниеносный круговой удар с доворотом корпуса. Если бы он попал, уложил бы меня наповал. Я успел уклониться, лишь потому, что атаку туркмен начал с дальней дистанции. Сам быстро, на подскоке, сократил расстояние и выбросил прямой правой. Он был отбит жестким блоком, разбившем руку, а второй «ввинчивающий» удар кулаком влетел в солнечное сплетение на вдохе.
Я скрутился, как проколотый шарик из которого выпустили воздух. А Сеит с коротким вскриком всадил ребром ладони по боковой поверхности шеи, поражая сонную артерию.
В глазах помутилось, тело повело в сторону, и я упал лицом вперед, успев автоматически выставить ладони.
— Не бейте его, — закричала Светка, — перестаньте.
Сеит небрежным движением ладони отбросил кинувшуюся ко мне девушку. Света стукнулась о стену и медленно съехала вниз, с ненавистью смотря на парня.
— Не трогай её, сволочь, — прошипел я, стараясь подняться. Меня шатало в стороны. Чтобы устоять, оперся руками о стену, — дай мне минуту, и начнем второй раунд.
— Слабак, — презрительно бросил каратист. — Никакого второго раунда. Ты проиграл бой.
Его рука ухватила меня за волосы, улыбающееся лицо Сеита приблизилось.
— Через несколько часов, наступит утро. Скоро Егорович уедет по делам, а мы снова спустимся к тебе в гости, — прошептал он. — Развлечемся немного с твоей подружкой. Начальник в принципе не против. Можешь даже пожаловаться ему, вместе посмеемся. У тебя хорошая девочка, сочная, фигуристая. Она все равно отсюда уже не выйдет. Так пусть напоследок доставит удовольствие. Мне будет приятно иметь девку во всех позах. А ты, ни на что не способное ничтожество, будешь это смотреть. Подумай об этом, Ожидание — самая худшая кара.
Молодой довольно хохотнул, разжал ладонь, толчком отбросив мою голову, и выпрямился.
Я находился в состоянии грогги и сначала не понял, что говорит Сеит. И только когда довольные бандиты пробежали по ступенькам наверх, держа меня под прицелом, и закрыли люк, осознал смысл слов.
14 ноября 1978 года. 17 часов
Когда затрезвонил звонок, Клавдия Михайловна ставила чайник на плиту. Старушка подрагивающими руками прикрутила газ и медленно, шаркая обутыми в тапочки ногами, пошла к входной двери.
— Кто там? — дребезжащим голосом спросила она.
— Баба Клава, откройте, это я Слава, недавно к вам заходил. Мы с товарищами из милиции пришли к вам поговорить, о том, что вы мне рассказали.
— А Славик, помню, помню, сейчас открою.
Пожилая женщина медленно отстегнула дверную цепочку, повернула морщинистыми высохшими лапками рычажок замка. Стальной язычок, щелкнув, вышел из паза. Баба Клава открыла дверь и в коридор ввалились трое мужчин. Невысокий шустрый Славик, выросший на её глазах, паренёк в темно-синей куртке, с порога показавший удостоверение работника милиции, и высокий, плечистый и уверенный в себе мужчина.
— Баба Клава, это Артём — лейтенант милиции, удостоверение он тебе уже показал, и Игорь Семенович Зорин — мой начальник, — представил вошедших Слава. — Расскажи им, пожалуйста, то, что мне говорила.
— Проходите на кухню, — предложила старушка, — там пообщаемся.
Гости расселись на деревянных табуретках.
— Может, чайку? — предложила хозяйка.
— Спасибо, не надо. Мы ненадолго, — отказался Зорин, — Повторите, пожалуйста, ваш рассказ Вячеславу.
— А что тут рассказывать? — развела руками старушка. — На улице бываю редко, только по необходимости. Трудновато мне уже подниматься по ступенькам. Телевизор смотреть постоянно скучно. Вот и сижу я вечерами у окна, смотрю на улицу, наблюдаю, как жизнь течет, за людьми приглядываю. Какое-никакое, но все же развлечение в мои годы.
— Бабуль, ты о главном давай расскажи. Предисловие необязательно, — попросил Слава.
— Цыц, Славка! Раскомандовался тут, паразит, — возмутилась баба Клава, — Я всё по делу говорю. Будешь бузотерить, вообще ничего не скажу.
Бабка обиженно нахохлилась и замолчала.
— Клавдия Михайловна, простите его ради бога, молодой, горячий, глупый, — Зорин обжег злым взглядом потупившегося Славу. — Продолжайте, пожалуйста.
— А я чего, я ничего, — моментально подобрела старушка, — Я ж к хорошим людям со всем вежеством. Так вот, сижу я вчера вечером у окошка, смотрю на улицу. А в арку паренек с девушкой заходят. Молодые красивые, идут под ручку лица счастливые, видно, что влюбленные. А потом ещё двое. Я, честно говоря, не заметила, как они появились, увидела только, как в арку зашли. Смуглые такие, на цыган похожи. Это меня заинтересовало. Что они, думаю, в нашем городе делают? Никак украсть что-то собрались? А через минуту один из них выходит и рукой машет. И машина к арке подъезжает, а эти двое быстро выносят парня и девушку. На плечах их тащат, словно игрушки какие. И в машину укладывают. Я в милицию позвонить хотела, так у меня молоко начало бежать и каша подгорала. Пока возилась, забыла, память уже не та, что в молодости. Когда вспомнила, поздно уже было, засыпала. Решила позвонить завтра с утречка. Только собралась, уже трубку взяла, Славка забегает. Начал расспрашивать, не видела ли чего подозрительного, ну я ему и рассказала. Так он попросил, пока никуда не звонить, сказал, что сам милицию приведет. Вот и всё.
