«Давай полетим к звездам!» - Чебаненко Сергей (читаем книги .txt) 📗
- Федя, ты знаешь, что Лянгузова опустили в подвал?
- Так ему и надо, балбесу. Говорил же, не пиши так длинно, срежут и заподвалят. Так нет, мы же великие! Строчит и строчит...
- Марина Павловна, в отделе у Зипуненко полоса горит. Может, че-нить подкинем из наших загашников?
- Отдай им кусок Вайнштейна. Только самое вкусное попридержи, нам еще субботний выпуск ваять...
- Сергеич, ты уже слышал новость? Кривунову опять недотравили.
- Вот воплей будет, Димка! Может, давай рассыплем Шарафутдин-заде? А всю площадь в сегодняшнем номере отдадим Надьке?
- Люсь, а твоему Вадику Михайлов опять хвост подрезал...
- Вот же скотина. Опять денег не заплатят. Маш, стрельни пятерку до получки...
Если случайный посетитель пройдет по нашему этажу, прислушиваясь к раздающимся из кабинетов голосам “живого радио”, у него есть все шансы к концу длинного коридора постепенно сойти с ума. Или, в лучшем случае, прийти к заключению, что нелегкая занесла его в тайный приказ каких-нибудь особо зверствующих садистов, изощренно дотравливающих друг друга, запирающих товарищей в мрачных подвалах и режущих слишком длинные “хвосты” у своих же коллег.
Однако мы вовсе не подпольное объединение мастеров заплечных дел. Напротив, мы весьма респектабельное и широко известное в нашей стране и во всем мире учреждение -общественно-политическая газета “Советские Известия”. Та самая, главным редактором в которой работает Алексей Аджубеев - очень талантливый журналист, умный руководитель и просто хороший человек. Ну, и к тому же еще муж дочери Первого секретаря ЦК КПСС Никиты Сергеевича Хрущева.
Дверь в кабинет Инги тоже оказалась приоткрыта. Я негромко пробарабанил пальцами по деревянному косяку и заглянул внутрь. Рабочее место моего Солнышка пустовало, а за столом напротив перед небольшим зеркальцем приводила в порядок лицо Зинаида Петровна, Ингина соседка по кабинету, наш корректор.
- Здравствуйте, Зинаида Петровна! - Губы сами собой растянулись в вежливой улыбке. - А где?...
Я мотнул подбородком в сторону Ингиного стола.
- Послали в горисполком твою любовь, Март, - Зинаида Петровна на секунду оторвалась от созерцания припудренного носа. - Раньше перерыва вряд ли вернется...
- Ясненько, - я поблагодарил ее кивком и ретировался в коридор. Жаль, что Инги нет. Чаевничать теперь придется самому или в компании с Мишкой Соколовым.
Мишка Соколов уже пребывал в нашем общем кабинете. Михаил - человек семейный, серьезный. Живет по очень строгому распорядку дня, - не чета таким холостым разгильдяям, как я. Появляется в редакции ровно без десяти девять. Можно даже часы сверять.
Сейчас Соколов стоял у распахнутого настежь огромного окна и поочередно выжимал руками пудовую гирю. Спортсмен, однако. Чемпион редакции по гиревому спорту.
- А, явился, - Мишка недовольно покосился в мою сторону, перевел взгляд на круглые часы на стене. - Время опоздания - шесть минут.
- Творческий человек никогда не опаздывает, -немедленно парировал я, - он задерживается в творческой командировке.
- Творец, - скептически рыкнул Мишка и с шутливой презрительностью припечатал:
- Властитель дум барышень старшего школьного возраста и сопливых студенток!
В “советско-известинской” редакции Мишка специализируется на освещении вопросов вузовской науки, а я - уже третий год “сижу” на молодежных проблемах. Поэтому, хотя мне в нынешнем году стукнуло двадцать пять, многие в нашей редакции считают, что ветер школьных мечтаний и студенческих грез еще не полностью выветрился из моей головы. А посему я должен хорошо разбираться в моральных и нравственных проблемах молодой поросли строителей коммунизма. И, следовательно, являюсь экспертом по делам молодежи во всех вопросах, связанных с взаимоотношениями старшего и юного поколений.
Я раскорякой развесил на вешалке мокрый плащ. Раскрыл зонт на просушку и поставил его в углу комнаты. Включил в сеть электрический чайник, который скромно примостился на журнальном столике между моим и Мишкиным письменными столами. Достал из шкафчика банку с растворимым индийским кофе и синюю чашку.
- Кофеек пить собираешься? - С заметной язвинкой в голосе поинтересовался Соколов, в очередной раз поднимая над головой пуд чугуна. - А вот и не выйдет!
Мишка - отчаянный противник потребления кофе. Кофе, -он где-то вычитал, - пить очень вредно. Этот, по его выражению, “буржуазный напиток” плохо сказывается на здоровье советского человека, способствует повышению давления и возникновению гастрита. Сам Соколов пьет исключительно фруктовые соки отечественного производства - попеременно томатный и яблочный: единственные, которыми нас балует столовая нашего славного учреждения.
- Это почему же? - Я подозрительно покосился в сторону Мишки. - Что, в нашей редакции уже запретили пить кофе?
- К сожалению, пока нет, - пропыхтел Соколов, в очередной раз превозмогая козни гравитации. - Просто тебя просил зайти шеф!
- Меня? Шеф? - Я удивленно округлил глаза. Аджубеев редко вызывает к себе кого-то персонально. Общение с главным редактором мы чаще всего ведем на редакционных планерках в понедельник утром. Там нам раздают сладкие пирожки за заслуги перед отечественной журналистикой и вставляют пистоны за дела, порочащие славное имя нашей газеты. Персональный вызов к шефу - это, как правило, к внеплановой командировке в какой-нибудь Урюпинск, за полярный круг или вообще к черту на кулички.
- Тебя, тебя, - с нескрываемым злорадством подтвердил Мишка. - Шеф лично звонил и просил зайти, как только ты соизволишь явиться на работу!
- Злодей ты, Мишка, - я показал ему кулак. - Не мог сразу сказать!
- Просто не хотел тебя лишать удовольствия подержать в руках банку с кофе! - садистски ухмыльнулся Соколов.
Я взял со стола блокнот для записей и авторучку и вышел в коридор. Обмен новостями уже закончился, и наш редакционный народец занялся кто чем: кто чаевничал, кто тихо сплетничал с соседями, а кто и строчил очередной журналистский шедевр. Из дальнего конца коридора были слышны стрекочущие пулеметные очереди пишущих машинок: в бой с рукописными текстами вступили девушки из машбюро.
Кабинет нашего главреда располагался на втором этаже. В приемной никого из посетителей и сотрудников еще не было, а секретарь Аджубеева Елена Львовна маялась за обширным рабочим столом, полируя пилочкой ногти и одновременно рассматривая какой-то цветной иллюстрированный журнал.
- Ты куда собрался, Луганцев? - недовольным тоном осведомилась она, не отрывая взгляда от журнала. Ушами видит, что ли?
- Шеф вызывает, - я кивнул в сторону аджубеевского кабинета. - Лично позвонил и попросил немедленно зайти.
- Сам позвонил? - недовольно буркнула Елена Львовна. Она уже давно привыкла быть голосом нашего главного редактора и очень не любит, когда Аджубеев по телефону общается с сотрудниками газеты напрямую. - Ну, иди, иди...
Елена Львовна - женщина совершенно невзрачной внешности и неопределенного возраста, но с выдающейся грудью. Нет, дело вовсе не в том, что грудь ее имеет какие-то рекордные показатели по части красоты или размеров. Просто я уже не однажды видел, как она своими телесами намертво закрывала двери в кабинет шефа от очень уж назойливых посетителей. Хотите - верьте, хотите - нет, но в боевом состоянии грудь Елены Львовны увеличивалась в объеме примерно в три раза. Мы - я и Мишка Соколов - уже не единожды обсуждали этот физиологический феномен и пришли к твердому убеждению, что в момент защиты двери уважаемого начальника его секретарша испытывает острое половое возбуждение. Как растолковал мне Мишка, этот факт с совершенно неожиданной стороны косвенно подтверждал учение известного западного психоаналитика Зигмунда Фрейда.
На секунду остановился у зеркала на стене. Поправил галстук, смахнул соринку с левого рукава пиджака. Постарался взглянуть на себя взглядом “человека со стороны” - обычный журналистский прием. Почти два метра роста. Худощав, но жилист. Светло-карие глаза. Русые волосы с - как выражается Инга - “намеком на легкую кучерявость”. Прямой с небольшой горбинкой нос, тонкие губы и острый подбородок.
