Форпост Земля (СИ) - Корсак Дмитрий (список книг .TXT) 📗
Мои размышления прервал возмущенный возглас Вилейкиной «ну вот опять!». Похоже, и этот дух невысокого мнения о вопрошающих, подумал я, замечая, как Рубинчик подозрительно уставилась на меня.
— Дух, тебя кто-нибудь раздражает в этой комнате? — спросила Люська, не отводя от меня пристального взгляда.
Видимо, планшетка устремилась в сторону «да», потому что Люсьен грозно рявкнула:
— А ну мотай отсюда!
Я был абсолютно уверен, что раздражаю духа совсем не я, — на меня-то доска не обзывалась, но спорить не хотелось. Лучше просто уйти. Я молча встал и направился к двери.
В гостиной по-прежнему гремела музыка, неутомимые девчонки все так же прыгали, а на диване все также сражались с инопланетными захватчиками. И я здесь был лишним. Я сунулся на кухню, где Живоглядова со Смоловым уплетали купленное мной мороженое, но встретившись взглядом с их вытянувшимися лицами, быстро ретировался.
— Зачем ты его позвала? — послышался из кухни голос Смолова. — Раньше его Ларка с собой таскала, а сейчас-то зачем?
— Мороженого захотелось. Больше ни до кого не дозвонилась.
Вот так вот. Ладно Живоглядова — с ней мы никогда особо не ладили, но Смолова я считал своим другом.
Глава 2
Дела сердечные
…Я смотрел на Лару. Вот уже целую неделю почти на каждом уроке я разглядывал бывшую подругу. Со своей новой парты я видел рассыпанные по плечам русые волосы и спадающий на лоб локон, когда Лара склонялась над тетрадью. Если меня попросить описать Лару, я не смогу это сделать. Она просто Лара, прекрасная и удивительная. Вся, целиком. Других — легко. К примеру, Верку Живоглядовову, занявшую мое место за партой, я опишу легко, начиная от маленьких хитрых глазок неопределенного цвета и прыща на подбородке и заканчивая скверным характером сплетницы и интриганши.
Тем временем Лара повернулась к Верке и что-то спросила. Затем задумалась, откинувшись на спинку стула. Теперь грызет карандаш. Видимо, не очень-то получается у нее с контрольной. Да, физика никогда не давалась Ларе. Уж кому как не мне это знать — весь прошлый год, что мы просидели за одной партой, я помогал ей с задачами.
Почему она отвернулась от меня? Ведь я ни на что не претендовал, кроме дружбы.
Вместо формул перед моими глазами вновь встали события того злополучного вечера недельной давности. Если бы я тогда обуздал свое нетерпение, то, возможно, все осталось бы по-прежнему. Но я не сдержался.
Заканчивались летние каникулы. Сейчас уже не помню, кто сообщил мне, что Лара вернулась в город. Я позвонил ей, но она не ответила. Несмотря на молчание, я все равно с улыбкой счастливого идиота на лице помчался к ее дому. На что я рассчитывал? Не знаю. Мне просто очень хотелось ее видеть.
И я увидел. Лара — повзрослевшая и неуловимо другая — стояла с подругами возле своего подъезда и улыбалась. Но, увы, не мне, а незнакомому парню на мотоцикле.
— Лара!
Она оглянулась и, моментально изменившись в лице, отвернулась.
— Ты не вовремя, — пробормотала она, порываясь отойти в сторону.
— Привет! — раздалось рядом. Сколько же уверенного превосходства прозвучало в голосе мотоциклиста!
Он бегло мазнул по мне безразличным взгляд — и мысли не допускал, что я могу оказаться соперником.
— Уходи, — прошипела Лара. — У меня сейчас нет времени.
И все это глядя мимо… вернее, сквозь меня.
Лара попыталась отойти в сторону.
— Подожди… — крикнул я ей в спину. — А как же?..
Я все еще не верил, что вот так просто можно зачеркнуть два года дружбы.
И вот тут она резко развернулась ко мне.
— Оставь меня в покое! Неужели я не ясно выразилась? Я-не-хо-чу-те-бя-ви-деть.
Можно ли убить словом? Наверное, можно. Не знаю. Зато я знаю, что можно убить вот этими несколькими словами, сказанными по слогам с такой ненавистью, будто бы на моем месте был ее самый злейший враг.
Я не помнил, что тогда ответил ей. Не помнил, как оказался дома… Не помнил, что делал дальше. Наверное, просто лег и заснул, чтобы забыть этот кошмар, вычеркнуть его из своей жизни. Но я ничего не забыл.
На мое счастье никто не лез ко мне в душу, никто не доставал своей жалостью. Мама уходила на работу, когда я еще спал. А когда она возвращалась домой, я снова спал. «Опять всю ночь в Интернете сидел», — ворчала она, когда мы изредка сталкивалась возле холодильника. Я что-то бубнил в ответ или просто молча делал бутерброд и отправлялся обратно к себе «в нору» зализывать душевные раны с помощью шутеров. Я тогда только и делал, что палил из автомата по ботам, устраивая геноцид целым расам. Мама провожала меня укоризненным взглядом и сокрушенно качала головой, но с наставлениями не лезла. Это я так думаю, что взгляд был укоризненным, потому что никогда не оборачивался.
На линейке Первого сентября я стоял как во сне. Кому-то я улыбался, вернее, просто раздвигал губы, что-то отвечал, когда мне задавали вопросы. Наверное, даже осмысленно, потому что никто ничего не заподозрил. Хотя, возможно, одноклассникам не было никакого дела до моих переживаний. А виновница моих страданий делала вид, что я не существую…
— Нечаев!
Окрик классухи оторвал меня от разглядывания Лариного профиля.
— Ты чем занят? Контрольную решать собираешься? Половина урока прошла, а ты даже условия задачи не записал!
Я хотел ответить, что мне и двадцати минут хватит, но Ирина Михайловна меня опередила. Она уже поравнялась с Ларой.
— Чернецкая, и у тебя чистый лист? Двойку захотела? Нечаев от тебя пересел в этом году и правильно сделал — сколько можно за тебя контрольные писать. Устал человек.
— Она сама от него отсела! — выкрикнула Живоглядова.
— Чтобы двойки получать? От тебя-то подсказок не дождешься.
— Она отсела потому… — начала Веерка, но тут же, получив тычок в бок от Лары, замолчала.
— А что это ты там прячешь? — подозрительно спросила физичка Лару. — Телефон? Давай-ка его сюда.
Лара нехотя протянула смартфон.
— Алик, дорогой, — под хихиканье класса начала читать Ирина Михайловна, — реши пж… это, наверное, пожалуйста… мне контру. Какова сила тока в стальном проводнике… Хм… Двадцать пять минут прошло, а ответа нет. Может, задачи оказались сложноваты для Алика?
— Вряд ли, — авторитетно заявил Смолов. — Он в физмат лицее учится.
— Вот чел попал! — хохотнул Вовка Иванов. — Это я про Алика из лицея. Только я не понимаю, зачем было менять нашего Нечаева на какого-то там Алика? Наш Ромео тоже в проводниках сечет. Все-таки женщины — безмозглые существа…
Верка, привстав, швырнула в Вовчика учебник.
Иванов, лихо поймал книжку, сильно размахнулся и отправил ее по обратному адресу. Но что-то не рассчитал и попал в Лару. Та и без того с трудом сдерживала подступившие слезы, но тут не выдержала.
— Заткнись, урод! — выкрикнула она, подбегая в Вовчику, шутливо закрывшему голову руками.
Я пришел в себя, лишь оказавшись рядом с ним.
— Ну, ударь, — осклабился мне в лицо Вовчик. — Ударь! Слабак.
Лара смерила меня презрительным взглядом, бросила едва разжимая губы «тряпка» и уткнулась в широкое Веркино плечо. Может быть, на этом все бы и закончилось — бить Иванова я не хотел, да и не из-за чего было, но сзади кто-то сильно толкнул меня. Не устояв на ногах, я схватился за Вовкин пиджак и, увлекая его за собой, рухнул на пол. Сцепившись, мы выкатились к доске.
Кто-то азартно кричал, подбадривая нас. Ирина Михайловна требовала, чтобы мы разошлись по своим местам, и грозила походом к завучу. И вдруг все стихло.
Я не слышал, как, скрипнув, отворилась дверь. Но лишь прозвучавшее откуда-то сверху в гробовой тишине ледяное «так» привело меня в чувство. И не только меня. От этого «так» мы с Вовкой мгновенно разъяли объятия и вскочили на ноги — завуча Константина Яковлевича по прозвищу Коньяк в нашей школе боялись все. Поднять головы мы не смели, так и стояли, опустив шеи и изображая полное раскаяние. Однако, кара обрушилась не на нас, а на нашу учительницу.
