Бешеный прапорщик. Части 1-20 (СИ) - Зурков Дмитрий (книги регистрация онлайн TXT) 📗
— Петр Всеславович, просто примите его, как некую данность, не просчитываемую традиционными методами.
— Да я бы — с удовольствием, если бы он просто мимо проходил. — Воронцов перестает создавать бурю в стакане чая и начинает пальцами выстукивать по столу Егерский марш. — Так — нет, он же хочет с Иваном Петровичем пообщаться. И я не могу уверить себя, что все пройдет гладко!..
— Павлов уже знает? О том, что с ним хотят познакомиться, и человек этот не совсем понятный?
— Да, он в курсе. Более того, сам ждет встречи. Но вот как обеспечить безопасность, думать мне…
— Петр Всеславович, давайте сделаем обязательным условием встречи наше с Вами присутствие. В случае чего, сможем вмешаться. — Надо как-то успокоить подполковника. Хотя в злой умысел деда Мартьяна слабо верится, да и Ивану Петровичу я рассказал абсолютно всё, что знал и думал про лесного доктора.
— … Хорошо, у меня будет еще время подумать… Теперь — что касаемо Вас, господин капитан, — объявился человек, искавший встречи с Вами. Явился в батальон, оставил свою визитку и записку, где его найти.
— И кто же это такой любопытный нашелся? — Вроде, никому своих координат не оставлял, на рюмку чая не звал.
— Чиновник по особым поручениям Московского дворцового ведомства Сергей Петрович Бартенев. Ведает надзором за архитектурными строениями в Московском Кремле.
— Интересно, что этому господину от меня потребовалось? Никогда не пересекался, вроде, с дворцовым ведомством.
— А вот, Денис Анатольевич, и зря. — Воронцов загадочно улыбается. — У меня есть некоторые основания считать, что знакомство будет для Вас приятным, но пусть, всё же, Сергей Петрович сам введет Вас в курс дела…
— Петр Всеславович, ну нет у меня сейчас времени на всякие мелочи! Только вернулся, опять в дорогу собираться! А тут еще чиновники всякие…
— Обещаю, Денис Анатольевич, мелочи будут довольно приятными. — Подполковник продолжает интригу. — Тем более, что главноуправляющий Собственной Его Императорской Канцелярией обер-гофмейстер Танеев и министр императорского двора граф Фредерикс вряд ли попадают под определение «всякие чиновники»… Всё, больше — ни слова об этом! В качестве компенсации готов поведать интереснейшую историю о спасении флагмана Черноморского флота…
Опаньки!.. Тайна «Императрицы Марии»?!.. Ну-ка, ну-ка, вот с этого самого места поподробнее, пожалуйста!..
— Петр Всеславович, я весь — внимание!
— Ну-с, начну с того, что как только линкор «Императрица Мария» стал на ремонт, то оказался в поле зрения как Севастопольского жандармского отделения, так и недавно созданной контрразведки Черноморского флота, начальники которых после прочтения некоторых секретных документов, подписанных и графом Татищевым, и адмиралом Григоровичем, решили больше не конкурировать и объединили свои усилия. Плюс к этому воспоминания Федора Артуровича, обладающего прямо-таки феноменальной памятью и давшего нам главных фигурантов — Воронова, Назарина и Городысского… Вам эти фамилии неизвестны? Начну с конца. Старший офицер линкора капитан второго ранга Городысский, имеющий довольно тесные связи с моими коллегами из Севастополя. Надеялся, и теперь небезосновательно, что это поможет его карьере. Судовой электрик Назарин и старший комендор Воронов — двое членов экипажа «Императрицы»…
Так вот, кавторанг Городысский неоднократно докладывал, что к вышеупомянутому унтеру Воронову у некоторых офицеров корабля особое отношение, и что они, будучи на вахте, частенько ведут с ним длинные, душевные разговоры. Не чурается этого и сам адмирал Колчак, обычно нижних чинов вовсе не замечающий. Это — первая пикантная странность.
Далее тот же Городысский выясняет, что Воронов и Назарин, оказывается, земляки, родом из села Беляевка Одесской губернии. Но электрик почему-то не признал комендора в лицо, хотя должен был. А когда доложил об этом начальству, был вызван к старшему офицеру линкора князю Руссову и тот пообещал за слишком длинный язык списать Назарина на «собачку»… Это…
— Знаю, знаю, Петр Всеславович. Маленький номерной миноносец, обычно используемый на побегушках. А вот у Вас откуда такое знание флотского жаргона? Ездили в Севастополь?
— Ездил, но позже. А жаргон — из протоколов допросов и объяснительных… Так вот, Назарину пообещали заткнуть его в такую дыру, где он пожалеет о своей болтливости. Это — вторая пикантная странность. Позже с электриком поработали люди из контрразведки, он им еще раз всё подробно рассказал и даже нарисовал, как мог, карту своей Беляевки, пометив при этом дом Воронова. Оперативники побывали там, тихонько порасспрашивали людей и выяснилось, что унтер-офицер Воронов действительно призвался на службу, но был направлен на Балтику. Оттуда же пришло последнее его письмо, изъятое и подшитое в материалах дела. Но никто из родни и не знал, что он сейчас в Севастополе.
Ну, а дальше, — прикинули варианты и в один из вечеров, когда экипаж был отпущен на берег, возле какого-то кабака к старшему комендору со товарищи пехотные унтера-сверхсрочники прицепились, желая оспорить право завладеть благосклонностью легкодоступных портовых «марусек». Началась драка, к матросам подоспело подкрепление, к пехоте — тоже. И, пока они с помощью кулаков выясняли, кто из них более достоин женской ласки, оглушенный Воронов был уже далеко и с нашим эскортом.
— И где бедняга сейчас?
— Вы не поверите, Денис Анатольевич, — подполковник довольно улыбается. — В десяти минутах ходьбы отсюда.
— Мама дорогая! Вот это — да!..
— Но сразу хочу предупредить, что визиты к нему запрещены, особенно для Вас. Возможно, придется его и отпускать когда-нибудь, не нужно, чтобы он связывал Вашу персону с этим местом.
— Хорошо, его раскрутили по полной? Всё рассказал?
— Пока — нет, крепким орешком оказался. Делает оловянные глаза и играет в несознанку. Мол, ваши высокоблагородия ошиблись и не за того меня принимают.
— Так, может быть, его ко мне в батальон на пару дней? Пообщаемся, посоветуемся, как сделать так, чтобы всем было хорошо…
— Экий Вы кровожадный, Денис Анатольевич. — Воронцов шутливо грозит мне пальцем. — Во-первых, в данном случае это неприемлемо по причинам политическим, возможно, придется его отпускать. А во-вторых, нам не столько нужно его официальное признание, сколько возможность получить всю информацию, которой он владеет, в том числе и по другим агентам. А так — улик против него вполне достаточно. Ни сельчане, ни родня его не признали, свой дом в Беляевке описать не смог, а самое главное, на линкоре нашли тот самый сундучок, о котором поделился воспоминаниями из вашего будущего Федор Артурович.
— Простите, что за сундучок? — Что-то это всё стало напоминать мне сказку о Кощее.
— Во время подъема «Императрицы» в каком-то загашнике рядом с погребами второй башни нашли матросский сундучок с очень необычным содержимым. Свечки, сапожный инструмент и две пары ботинок, подметки которых изготовлены из полос артиллерийского пороха. Так вот на всем этом барахле обнаружились отпечатки пальцев нашего комендора.
— Насколько я понимаю, артпорох не взрывается, а горит, соответственно, эти ботиночки хотели использовать для поджига, например, зарядов главного калибра. — Пытаюсь развить логическую цепочку.
— Да, причем, для этого необязательно даже иметь спички, достаточно сильно пошаркать подошвами по палубе. Что, кстати, полностью исключает версию случайного ремонта обуви таким материалом. И захочешь, быстро не выпрыгнешь, пятки обуглятся, пока расшнуровывать будешь… А время пока терпит, до середины декабря еще далеко. — Петр Всеславович, многозначительно улыбаясь, смотрит на меня. Ага, можно подумать, я не помню всех наших разговоров, в частности, о том, что неплохо было бы и с Григорием Ефимовичем разобраться, и его убивцев за интимные места с поличным схватить.
— Насколько я помню, там тоже рыжие и хитрые англицкие ушки торчать должны. Только вот не в курсе, что решили насчет цесаревича, кто его потом лечить будет? — Только произношу, и меня осеняет сумасшедшая идея… Которую Воронцов вполне отчетливо читает на моем лице.
