Лоханка - Калашников Сергей Александрович (читать книги онлайн бесплатно серию книг .TXT) 📗
Добавить к этим словам было нечего, чуть не произнёс: «Хау, я всё сказал».
Видимо, моё «выступление» произвело на присутствующих хорошее впечатление – ведь я всех похвалил. Поэтому никто не попросил слова, только Кобыланды как-то встрепенулся, взглянул на председательствующего и…
– Да говори уж, – махнул рукой Жуков.
– Токарев больше половины деталей перевёл на штамповку, уменьшил темп стрельбы и убрал спусковой крючок одиночного выстрела, – протараторил мой друг чуть испуганно. – Есть у меня с собой – хочешь пострелять?
– Что же вы других не приглашаете, Кобыланды Кобыландыевич? Мы тут все люди военные, тоже интересуемся оружием… – произнёс Ворошилов. – А разговор, мне кажется, состоялся.
– Ага, – говорю. – Ты меня потом до вокзала подбросишь? Мне нужно домой поспешать твои «сараи» делать.
– Не извольте беспокоиться, цирик! – вмешался Георгий Константинович. – Доставят вас, куда положено. Ну, пошли, попробуем в деле ваше обозное стреляло.
Военные, когда речь заходит об оружии, обретают завидную непосредственность.
Шеренга Кобыландыевцев с ППТэхами произвела на меня хорошее впечатление. Начну описывать этих архаровцев снизу. Ботинки с обмотками. Обмотки эти все изгвазданы – покрыты дурацкого вида пятнами явно вручную. Любые оттенки зелёного с вкраплениями других грязных цветов вроде серого, коричневого… я почему на обмотках заостряю внимание – потому, что вся амуниция выглядит подобным образом. И не говорите мне о текстильной промышленности – тут и настой травяной зелени, и йод, и зелёнка и морилка и рука вдохновенного малювника, водившая кистью. Впрочем, вещи явно не раз стирали, отчего результат заметно побледнел.
Мешковатые штаны с пузырями на коленях. Фартучек, знакомый мне по встрече на Дальнем Востоке, превратился в толстого брезента жилет. Под ним что-то из плотного серого войлока – осень у нас, уже холодно – и рукава суконные, как у шинели. В сумме это напоминает куртку, поскольку заканчивается там, где начинаются ноги. Жилет обшит накладными карманами. Плоскими для магазинов и округлыми с виду явно для гранат первого калибра. Но ракетниц ни у кого нет. Вместо них под дырявым кожухом стволов автоматов приделаны трубочки – явно подствольники.
– Миша поработал вместе с Фёдором Васильевичем. Вишь, прям заодно с кожухом и штампуется, а потом – точечная сварка по шаблону, – объяснил Кобыланды. – Гранату тоже немного переделали – взрыватель теперь контактный, унифицированный с боеприпасом станкача. И система инициации выстрела такая же.
– Это вы что, сами целые стрелковые системы на вооружение принимаете? – подошедший незнакомец просто весь светится звёздами в петлицах.
– Для обозников, – ухмыляется мой товарищ, произнося ставшую привычной отмазку.
Пока бойцы инструктируют военачальников и конструкторов бронетанковой техники в части обращения с «обозным стрелялом», я произвожу несколько выстрелов. И одиночных, поскольку палец на спусковом крючке успевает «отсечь» продолжение очереди, и пяток очередей выпускаю по мишеням. А хорошо. Не водит, и отдача милостивая. Для полноты ощущений требую гранату – а тоже ничего. Не сорокамиллиметровка, конечно, но бахает громко. Зато выстрел ею звучит невыразительно – хлопок.
Извлекаю рожок, патрон из ствола и приступаю к разборке – интересно ведь, как его чистить. Да вполне себе удобно. Детали достаточно крупные. А за моей спиной открылась натуральная пальба, и голос Кобыланды в коротком промежутке между очередями звучит гордо:
– Замучаетесь вы, Климент Ефремович, ствол ему расплавлять. Над этим хорошо поработато, – друг мой, когда волнуется, всё ещё способен неправильно употребить иное слово.
Пока высшие командиры наслаждаются новым оружием, продолжаю разглядывать «Кобыландыевцев». Во всю спину жилета – накладной карман, в котором лежит что-то мягкое.
– Плащ- накидка, – отвечает на мой вопрос боец.
– А-а… – угасаю я. Это для меня не диковинка – видывал я их.
– Покажи – требует Ворошилов, отчаявшийся добиться заклинивания автомата.
Парень быстренько вытаскивает из кармана на спине кусок ткани и просовывает голову в дырку посреди него. А поверх буденовки натягивает капюшон жилета:
– Чтобы казённое имущество не мокло в случае дождя, – ухмыляюсь я при виде скорости с которой всё это проделано. Не понял, как он столь быстро вытащил плащ-палатку из-за спины. Неудобно же руку назад заворачивать!
– Мазила, – неожиданно слышу я знакомый голос. Вроде другому адресовано определение, а только Жуков мне ни капельки не нравится. Может, с моего времени впечатление осталось – уж больно нехорошо о нем отзывались в некоторых книжках. А я вот своими глазами вижу, что резок он, но энергичен и упорен. Наверно – это разные стороны одного свойства – решительности. Как без неё на войне? Зато глупым его никто не называл, ни те, кому он нравился, ни те, кто на него злобствовал. Получается – умный и решительный. Если от командира в годину испытаний кому-то требуется что-то ещё, так пусть сам попробует, потому что эти два качества обычно в человеке конфликтуют – трудно им ужиться в одном сознании. Ум больше располагает к осторожности. Мне кажется.
Глава 10. Меня понесло
Не скажу, чтобы дома меня ждала такая уж большая куча дел. Сараи мы под стодвадцатимиллиметровый миномёт переделали быстро и даже отправили их под Ленинград в октябре – я торопился, потому что помнил – война будет «зимняя». Точную же дату её начала мне никто не сообщал.
Все эти шестиметровые вездеходы мы обшили изнутри берёзовыми досками – дюймовкой – хоть немного добавилось теплоизоляции – всяко не в жестяной будке на морозе, да и повышается шанс, что стенка задержит пулю. Обычай, «отделывать» деревом кабину у нас давний, ещё с грузинских событий. А в Петропавловке столярное дело традиционно в ходу, потому что места тут безлесные, но баржи, на которых транспортируют вверх по Волге соль, возвращаются обратно. Вот на них-то частенько и привозят бревна, которые идут или на дрова, или на постройки или на доски их распускают – делай, что хочешь. Есть даже артель, для которой я по-соседски сделал кое-какие приспособления, чтобы и паз выбрать, как у вагонки нашего времени, и фрезерные станочки и электролобзики – да тьму разного инструмента, с которым в своё время имел дело. Директор завода организовал в инструментальном цехе производственный участок – делает помаленьку товары народного потребления. Время ныне строгое, если по основной продукции плана не выполнил – партбилет на стол… если не чего похуже. Вот он и крутится, используя редкостную для нынешнего времени продукцию для обмена на нужные заводу комплектующие, материалы и оборудование.
Оборотные, так сказать, средства, натурального свойства. Хе-хе.
В общем, дюймовочку берёзовую мы изнутри нашили, хотя на массе это сказалось отрицательно. То есть положительно, потому что потяжелела машина, но сам этот факт, как всегда, вызвал в душе моей горечь.
А потом, когда новый вариант транспортёра встал на производство, мысли обратились в сторону боевых гусеничных машин. Очень уж тепло отзывались Кобыландыевцы о самоходном орудии. Том, с длинным стволом на пятиметровом шасси. Удобная оказалась в бою вещь, идущая, как мне растолковали, в рядах пехоты. Особенно – в наступлении. Бойцы и за бронёй могут укрыться, и цель для пушкарей разведать, да подсказать, куда орудие навести. Очень уж машина удобна тем, что легко с ней взаимодействовать – просто голосом на ходу перекрикиваются. Вот тут и заточился в моей душе неугомонный червячок сомнения – плавающая техника не может быть хорошо защищена, а характер её применения таков, что под огневое воздействие она попадает обязательно – вести стрельбу с закрытых позиций ей почти не приходится, да и не так уж высоко задирается у неё ствол – её удел – прямая наводка.
Ещё сильнее подстегнул меня приход на завод сразу двух мощных дизелей – удвоенных вариантов ранее использовавшихся нами стодвадцатипятисильников – двести пятьдесят лошадок. С припиской: «Для опытов». Подсуетился-таки Георгий Константинович. Вот тут и сели мы с Федотовым за расчёты, и сразу натолкнулись на такой огорчительный момент, что наша подвеска, получающуюся массу не держит – сталь, она не пушинка, а в толстых стенках её много. Это, несмотря на то, что конструировали мы не самый большой пятиметровый вариант. Обидно: движок везёт, а пружины проседают. Тут и вспомнил я про танк горьковчан. Тот, похожий на классический с сорокапяткой. У них наверняка есть готовые элементы подвески, способные нести получающуюся массу.
