Правила игры - Аренев Владимир (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
– Но еще вчера в точно таком же случае господин повествователь не «временил». А юноша в очках ведь не внимал ему, так что…
– Что мне в вас нравится, так это ваши умозаключения, – заметил журналист. – Я тоже подумал о чем-то подобном и решил даже навестить «очкарика», дабы уточнить кое-какие детали.
– Ну и каковы результаты?
– Никаких, – развел руками Данкэн. И разумеется, замолчал, давая мне возможность спросить. Я спросил.
– Почему?
– Потому что еще не ходил к нему, – объяснил журналист. – Позавтракаю – пойду.
– С собой не приглашаете? – Мне почему-то казалось, что ответ я и так знаю.
– Нет. – Тон Данкэна стал серьезнее. – Потому как мне одному мальчик, может быть, и расскажет, что с ним случилось, а нам обоим – вряд ли. – Он развел руками: – Не обессудьте…
– Ничего, найду чем заняться, – отмахнулся я. – Завтраком, например.
– Достойное занятие, – согласился журналист. – Ну что же, приятного аппетита, а я побегу.
– Удачи.
Он благодарно кивнул и ушел. Я остался один. Итак, сегодня у меня есть в распоряжении целый день. Остается только решить, на что его потратить. Я задумался.
Разумеется, можно было бы начать претворять в жизнь тот план, который родился у меня после внезапного отъезда толстухи. И случай вроде бы подходящий, и обстановка располагает. Только уйти – никак. Летать я пока не научился, так что остается лишь ожидать своей очереди и уповать, чтобы, когда она наступит, я получил подобную способность.
Кстати, об очередях… Вчера, как мне кажется, был очкарик, но кто сегодня? Вернее – со вчера до нынешнего, еще не наступившего вечера. Но – кто? Явно не Карна – ее черед еще не наступил (если, конечно, я прав и таланты у нас появляются по очереди). Значит, остаются четверо: Чрагэн, генерал в отставке или кто-то из Валхирров. Поскольку таланты – по моим предположениям – могут появляться лишь у тех, кто внимает, слуги и сам Мугид в расчет не принимаются. Хотя что касается Мугида… У него и так талантов предостаточно.
Итак, кто же?
Да, а ведь совсем не обязательно, чтобы талант проявился. Если, скажем, господин Валхирр получит на сутки возможность исцелять, это еще не значит, что он тут же обнаружит в себе сей дар. Пресветлые вон иногда долго искали свою сверхспособность, а ведь они знали о ее существовании. Никто же из четверых внимающих не знает. Так что…
Начать, что ли, с библиотеки? Почитаю «Феномен Пресветлых», а в крайнем случае – если в библиотеке обнаружится господин Чрагэн – осторожно прощупаю почву и исключу одного «подозреваемого». Или убежусь (убедюсъ?) в его «вине».
Решено!
В Большой зал вошла чета Валхирров. Выглядели они как-то непривычно, но в чем дело, я понял лишь спустя долгую тягостную минуту. Зато когда понял…
Необъяснимым, невозможным образом господин и госпожа Валхирр стали походить друг на друга больше, чем двое близнецов. Нет, разумеется, то, что называется внешними половыми признаками… с этим было все в порядке, особенно у госпожи; но вот лица – тут да!… Одинаковые чувства отражались в них, как в двух зеркалах, обращенных друг к другу.
Кажется, я догадываюсь, кто в очередной раз стал «счастливым обладателем» дара ашэдгунских Богов.
Поздоровавшись со мной, Валхирры принялись за завтрак.
Господин Валхирр осторожно, с благоговением, положил своей супруге несколько ложек салата, два кусочка мяса и налил в высокий тонкий бокал темного вина. Затем принялся есть, не глядя на жену, но всякое ощущение отражалось на их лицах почти одновременно. Почти. У госпожи на несколько секунд раньше, чем у ее супруга.
Мясо, которое подали сегодня к столу, было жестковатым, и поэтому, когда одно из волокон застряло в зубах у госпожи Валхирр, я не особенно удивился, что оба лица – и мужчины и женщины – скривились и даже руки их потянулись ко ртам с одинаковым рвением. Только господин Валхирр сумел остановить себя; впрочем, мучительное выражение не покидало его лица до тех пор, пока супруга не извлекла ненавистную нить.
Наверное, я наблюдал за ними слишком пристально – господин Валхирр удивленно взглянул на меня:
– Что-то не так, господин Нулкэр? Я смущенно покачал головой:
– Простите, пожалуйста. Все в порядке. Валхирр тоже смутился, даже покраснел:
– Да-да, это вы меня простите, – и тут же, без видимого перехода, блаженно откинулся на спинку кресла. Жена его в это время с удовольствием потягивала вино из бокала.
Если Мугид знает – а думаю, он знает – обо всем, что происходит в «Башне», становится понятным, почему он отменил сегодня повествование. Такая восприимчивость Валхирра к чужим эмоциям очень опасна – прежде всего для самого Валхирра. Пойду-ка я отсюда. Бедняге с лихвой хватает эмоций собственной жены.
Я пожелал им приятного аппетита и вышел. Ну что же, в библиотеку?
Но прежде, чем заняться изучением «Феномена Пресветлых», я решил зайти к Карне. Ее болезнь неприятно удивила меня – и в этом можно было признаться хотя бы самому себе. Что же, доброе слово и участие всегда приятны тем, кому нездоровится. Вот только нужно отыскать слугу, чтобы выяснить, где расположена ее комната.
Вообще за все то время, пока я находился в гостинице, сталкиваться с прислугой мне приходилось довольно часто, но, где именно они живут, я так и не выяснил. Слуги появлялись тогда, когда в них возникала необходимость, – словно знали об этом заранее. А как только эта необходимость исчезала, исчезали и они, безмолвно и таинственно, полностью соответствуя духу гостиницы.
Ну что же, раз они появляются при первой в них необходимости, то должны появиться и сейчас.
Конечно, ничего подобного не произошло.
Хорошо, где могут находиться комнаты для слуг? Скорее всего на первом этаже. Отлично, спустимся на первый этаж!
На первом этаже все оставалось без изменений: псевдофакелы, псевдооружие и псевдогобелены. И входная дверь, за которой почти ощутимо давяще нависала рухнувшая глыба.
Итак, за которым из гобеленов скрывается вход в служебные помещения? Наверное, рядом с комнаткой для повествований? Или нет? Но почему бы мне не начать поиски именно оттуда?
Я приподнял за край тот из гобеленов, что еще в первый же день привлек мое внимание. «Охота на оленя». На оле…
Не может быть!
Но это был он – мой олень, тот самый, который своим криком поднял меня с постели и заставил стремглав нестись на помощь. В его тело впились стрелы, кровь капала на траву, а сзади неслась охота, бешеная и неукротимая.
Невероятное совпадение?
Я рассмеялся сухим трескучим смехом. В этом месте не место для совпадений – да простят меня мертвые Боги за невольный каламбур. Итак, в ту ночь один из нас оживил оленя, но оставил в гобелене всех остальных «действующих лиц». Нужно будет поговорить с «очкариком». Мне продолжает казаться, что это его рук (ну, не совсем рук, скорее – воображения) дело.
Но раз уж совпадения, то совпадения по полной программе, разве не так?
Я приподнял краешек гобелена и ничуть не удивился, когда обнаружил там дверь. Самую обыкновенную дверь, с металлическими петлями, с поворачивающейся ручкой и с небольшой замочной скважиной – все как положено.
Привыкший к тому, что раз уж я отыскиваю дверь с замком, то она непременно оказывается открытой, я нажал на ручку и… Ну да, дверь открылась.
За ней не было ни темного коридора, ни комнаты с электрофакелами – ничего подобного. Только черная шелковая в, занавеска – на весь дверной проем – чуть покачивалась из-за сквозняка, который я вызвал тем, что открыл дверь.
Я хотел было приподнять и занавеску, чтобы взглянуть за нее, но неуклюже пошевелился, споткнулся о порог и шагнул вперед. На одно-единственное мгновение мне показалось, что я окунулся во что-то невидимо-тягучее, но это длилось так недолго, что лишь позднее, анализируя свои ощущения в тот момент, я вспомнил об этой незримой тягучести. А тогда…
Комната была небольшой и создавала впечатление нежилой. И это при том, что имелись здесь и кровать (правда, очень узкая, без матраса, аккуратно накрытая сверху покрывалом), и письменный стол со стулом, и несколько полок с книгами. Стол стоял под небольшим стрельчатым окном, там же, под окном, стоял и высокий человек, повернувшись спиной ко мне и двери, через которую я вошел. Человек разговаривал, «прижимая к уху массивную черную трубку. От этой трубки тянулся крученый провод – прямо к ящику, который располагался на письменной столе. Вот такая картина.
