Бабье царство (СИ) - Осипов Игорь (читать книги бесплатно .txt) 📗
Мимо неё молча прошёл халумари. Он остановился у костра, подобрал с земли веточку, кинул в пламя. Потом с какой-то весёлой обречённостью поднял руку, а опустив громко сказал на своём языке нечто вроде: «А-а-апофик, авос пронесо».
— Катарина, — повернулся он к девушке. — Ты же училась не на простую воительницу. Как бы ты поступила, если бы тебе приказали перехватить послов?
— В одиночку или прайдом?
— Прайдом? — уточнил Юрий. — Прайд, это в смысле гордость?
— Нет. Это в значении малый отряд львиной гвардии. От трёх до семи воительниц.
— Ясно. Ну так как?
— Сперва узнали место. Назначили дозорную. Которая бы всегда следила за врагом. По темноте сделали бы обстрел из луков, арбалетов или аркебуз, ранив или убив как можно больших, потом бы отступили, если нет приказа убить немедля. Вылазкой можно узнать истинные силы врага. И раненые бы задержали поход.
— Ага. Разведка боем. Так же поступил и неприятель, — ухмыльнулся Юрий, а Катарина покачала головой. Она даже поморщилась от сравнения с этим отребьем. Как можно сравнивать львиную гвардию с разбойницами?
— Если бы напал прайд, мы были бы мертвы. Даже одной львицы хватило бы, — обиженно ответила девушка. — Попасть стрелой в глаз с сорока шагов для львицы легко. Две стрелы на удар сердца. За два удара сердца все мертвы.
— Темно, — пожал плечами халумари. Он иногда говорил умные вещи, а иногда такие глупости. Как ребёнок.
— Даже я вижу в темноте втрое лучше простой женщины. Истинной львице хватит ясного звёздного неба, чтоб попасть в силуэт человека на сотню шагов.
— А ты почему луком не пользуешься, если такая? — спросил он и назвал чудное слово «профи».
— Не люблю. Просто не люблю.
— Эта… юн спадин, а чё делать будем, если эта вдельно погоня? — спросила Урсула, поглядев на подошедшую к ним волшебницу. Та зевала, но очень внимательно слушала разговор.
— А что бы сделала львиная гвардия, если бы за ней шли? — с усмешкой спросил Юрий, поглядев на Катарину. — Или ты не гвардия?
— Я гвардия! — повысила голос девушка, а потом покраснела. Так стыдно попавшись в очередной раз в это самое «на слабо». — Гвардия бы сделала ловушку на преследователей. Костёр. Несколько чучел. А потом перебила бы нападавших, ударив со стороны.
— Бычка не спрячем и фургон. Эта… бычка прятыть перво дело, — наклонившись, подхватив двуручный меч и положив его на колени, сказала Урсула. — Если бычка ранить, мы не двинемся дальше. Я телегу не потащу. Опять же, подпалят фургон — мы считай не дошли.
— Тогда идём ночью, — предложил Юрий.
— Как ночью? — спросила Лукреция, глянув в лес. — Я не пойду ночью.
— Я за, — кивнула Урсула и кинула в огонь толстую ветку.
— Я тоже, — согласилась Катарина, — они либо готовят к рассвету повторное нападение. Либо засаду впереди. В любом случае мы испортим им задумку.
— Я не пойду ночью! — повысила голос Лукреция.
— Тихо ты, — выдавил из себя Юрий и приложил палец к губам. — Не кричи. Ты что, темноты боишься?
— И что? — огрызнулась волшебница, сложив руки на груди. В то время как Урсула несколько раз хрюкнула в ладонь, давя смех, заставив Лукрецию засопеть. — Сейчас голову раздавлю, — прорычала она, зло глядя на мечницу.
— Тётя Урсула — могила, — ответила женщина и снова зажала рот ладонью, но скорее, чтоб скрыть улыбку, чем от страха. Хотя смеяться ей опасно, волшебница в ярости действительно может убить наёмницу. Катарина тоже улыбнулась. Забавно, дева старшее её, а как маленькая девочка. Ладно бы одна. А здесь целый отряд. Чего бояться?
К магессе подошёл Юрий, его глаза на мгновение остановились на вырезе платья, заставив прилить кровь к лицу Катарины, а сердце нехорошо ёкнуть. Но халумари достал из кармана маленький волшебный огонёк и протянул Лукреции.
— Здесь жмёшь — горит. Ещё раз — гаснет. Но не надо без нужды зажигать, ночью издали видно.
Он вложил огонёк в руки магессы и снова задержал взгляд на вырезе платья.
Катарина прикусила губу и опустила глаза на свою грудь, которая была меньше, чем у волшебницы. Всем известно, что мужчины выберут ту, чья грудь больше. А у Лукреции и лицо ухоженное и без шрама. И вон какие глазищи.
Катарина отвернулась. Ей было обидно. Обидно до глубины души. Настолько, что она захотела по возвращению разорвать договор с полупризракми. Вот зачем ей это? Она и в другом месте деньги найдёт. И заколдованную заколку пасио́ну Юрий не для неё взял. Он уже тогда на сиськи этой магички заглядываться начал.
— Саскэ, — пробурчала храмовница, а потом добавила: — Я сейчас приду. Осмотрюсь.
Она направилась в сторону леса, а перешагнув пепельный круг, начала водить рукой и выкрикивать «Идемони», отчего эти никчёмные потеряйцы завопили и бросились в разные стороны.
— Прочь, твари! Прочь!
Девушка достала фальшион и начала рубить им попавшиеся на пути ветки. Будь проклята эта гвардия! Будь проклят тот зверь, что только мешает жить! Правильно делали раньше, что топили негодных! Зачем так жить?!
Кровь бурлила в жилах, и зверь рвался наружу. Хотелось задрать лицо к небу, распахнуть оскаленную пасть и зарычать на всю округу. Хотелось царапать древесную кору голыми пальцами, срывая в кровь ногти. Печать на коже пылала огнём, словно её только-только поставили калёным железом.
А потом пришли слёзы.
Катарина даже не сразу почувствовала чужие руки на своей талии. Хотя через кольчугу и поддоспешник сложно что-то почуять. Но это прикосновение обожгло её, заставив застыть, как вкопанную.
— Вот ты дура, — тихо произнёс Юрий и прислонился к спине лбом…
* * *
— Товарищ генерал, разрешите доложить?
Пётр Алексеевич оторвался от документов и поглядел на девушку лет двадцати пяти. Высокая, одетая в короткое дорожное платье и серый кевларовый поддоспешник поверх него, простёганный по местному обычаю наклонным квадратом, с натянутыми на ноги полосатыми чулками и обутая в высокие сапоги с подвёрнутыми голенищами она казалась местной. Даже в косах заплетены жетон — один с вычеканенным гербом войсковой разведки — летучая мышь на фоне глобуса, второй оформлен, как стилизованный погон для капитанского звания, продольная полоска и четыре звёздочки.
— Садись, Леночка, — ответил генерал и показал на стул.
Девушка села и заговорила.
— Товарищ генерал, мы нашли пропавшую топогеодезическую партию. Как и предполагали, их ограбили и взяли в плен. Жертва только одна. Разбойный отряд ликвидировали. Метки ночных охотниц по новому требованию на трупах оставили.
— Хорошо. Отдохните пока.
— Есть, товарищ генерал. Разрешите вопрос? — поправив лежащий на столе листок бумаги, — спросила девушка.
— Да.
— Когда уже наиграются с этими прогрессорами? Уже устали их из задницы вытаскивать. Почти всё, что может случиться, случается именно с ними. Топографы — просто исключение какое-то.
— Леночка, — вставая с места, протянул генерал, заговорив с девушкой, как с ребёнком, — во-первых, это общественное мнение. А во-вторых, ты слышала историю с лошадьми?
— Да. Это что-то триста лет назад. Типа проклятья, — улыбнулась разведчица.
— Нет. Это год назад. Притащили вратами десять коняшек, для экспериментов. А на следующую ночь нашли их в состоянии, словно они в авиакатастрофе побывали. Фарш по стенам. Погибли вместе с обслуживающим персоналом, и никто ничего не видел. И это на закрытой и строго охраняемой территории. Естественно, инциденту присвоен гриф совершенно секретно. А местные осведомители шепнули, что проклятье, о котором ты заикнулась, ещё не потеряло силу. Мы должны понять, с чем имеем дело, и добиться, чтобы нас ещё чем-нибудь не прокляли. Поэтому прогрессоры нам важны. И мы будем печатать глупые комиксы, продавать матрёшки, дарить шапки-ушанки, угощать картошкой на ярмарках и спонсировать приюты и лечебницы. А светлые халумари будут нести мир и дружбу в это средневековье. И именно поэтому, Лена, ты будешь лезть в самую задницу и вытаскивать их оттуда. Я доходчиво пояснил?
