Последний рубеж (СИ) - Шерола Дикон (читать книги онлайн бесплатно полностью без txt) 📗
— Мог бы и не говорить, — пробормотал он, после чего невольно обернулся на Фостера. Этот тип будто нарочно маячил где-то поблизости, и сейчас при виде его смеющейся морды, Вайнштейн почувствовал себя еще хуже. Наемник откровенно ржал над «своевременным» изобретением ученого, отчего Альберту остро захотелось проверить свой яд на практике, причем далеко не на «костяном».
— Когда ты перестанешь на него вестись, он от тебя отстанет, — с улыбкой заметила Воронцова, тоже обернувшись на Эрика. — Дима говорит, что в общение наедине он вполне сносный.
— Сносный? Я — уважаемый врач, и не подписывался сражаться с этим шутом! — сердито выплюнул Вайнштейн. — Не для того я получал несколько высших образований, чтобы терпеть ухмылки со стороны какого-то… Ай, черт с ним!
Желая отвлечься, Альберт снова посмотрел на трибуну и, к своему удивлению, обнаружил, что Александр уже ушел. Погруженный в свои эмоции врач толком не услышал, как глава совета объявил имя нового выступающего, причем настолько неожиданного, что на площади разом воцарилась напряженная тишина. Перед народом стоял никто иной, как Дмитрий Лесков.
Что-что, а выступления Димы всегда сопровождались острыми эмоциями и нелестными комментариями, поэтому видеть его сейчас в роли оратора было особенно странно. К тому же Лесков сам не раз признавался, что ненавидит говорить на публику, отчего его желание высказаться озадачивало еще больше. Альберт буквально кожей чувствовал, как изменилась энергетика в зале, становясь колючей и настороженной. Десятки глаз устремились на молодого мужчину, неспешно подошедшему к трибуне и оглядевшему зал. Он казался удивительно спокойным, почти равнодушным, и, Альберту невольно вспомнился другой полукровка, который вел себя схожим образом. Вайнштейн увидел в нем Бранна Киву.
Тем временем Лесков дождался, когда стихнет последний шепот, после чего уверенно обратился к присутствующим:
— Как бывший «процветающий» я советую не слишком радоваться временному затишью. Скорее всего, Золотой Континент просто меняет свою стратегию: быть может, желает заменить устаревшие модели роботов на более новые. Например, на те, что я видел в Вашингтоне. Небольшие, юркие, и далеко не такие уязвимые, как прежние…
В толпе пронесся ропот, и Дмитрию пришлось замолчать до тех пор, пока все снова не затихнут. Он не собирался перекрикивать толпу, и подобное поведение заставляло с ним считаться. В глазах людей он больше не был тем «демоном», которым его назначили в первые месяцы войны. Но и любви, которая была у Алексея Ермакова, Лескову все еще не досталось. Несмотря на его последние заслуги, он все еще был спонсором самого страшного преступления перед человечеством.
— Я не советую вам радоваться затишью слишком сильно, — повторил Лесков, ровно и безэмоционально, словно констатируя факт. — Но и не советую впадать в апатию. Шансов выжить в этой войне у нас немного, но они есть. И даже сейчас, пока мы находимся в этом подземелье, жизнь продолжается. Пускай и не такая, как прежде, однако мы еще способны мыслить, надеяться и, главное, чувствовать. Быть может, куда острее, чем прежде. Ведь… Когда еще так сильно хочется жить, если не на самом краю?
На миг Лесков замолчал, словно желал в последний раз обдумать свои слова. Он понимал, что его последние фразы озадачили присутствующих, а точнее, они испытывали настороженность — все, даже его друзья, как будто чувствовали какой-то подвох. При этой мысли губы Лескова тронула тень улыбки, и он продолжил:
— Лично я буду цепляться за привычную мне жизнь до конца. Поздравлять друзей с днем рождения, праздновать Рождество, говорить своей женщине, что люблю ее…
Дмитрий задержал взгляд на удивленной Эрике, после чего добавил:
— И сегодня я хочу сделать ей предложение выйти за меня замуж. Эрика Воронцова, я прошу тебя стать моей женой.
Эти слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Дмитрий чувствовал, как на него смотрят его ошарашенные друзья. Карие глаза Ромы расширились от изумления, после чего он что-то быстро прошептал стоявшему подле него Ивану. Бехтерев не ответил: казалось, он вообще не услышал обращенного к нему вопроса: «Ты знал???» Конечно же, не знал. У Лескова уже давно выработалась привычка сообщать о своих свадьбах-помолвках-нужное подчеркнуть именно в день торжества. Нет, Иван был в курсе, что Димка спит с Воронцовой, тот сам ему в этом признался, но чтобы жениться… Да еще и объявлять об этом на всю станцию?
Что касается Альберта, то он перевел вопрошающий взгляд на Эрику, мол, это было запланировано? Заявление Лескова немало удивило его, но в то же время и обрадовало. Сплетни в адрес Воронцовой доносились и до него, поэтому врач оценил поступок Дмитрия не иначе как попытку защитить свою женщину от нападок. Но было в этом что-то еще. Энергетика Лескова была теплой, что указывало на его искренность, а вот Эрика была потрясена не меньше самого врача. Она замерла на месте, словно громом пораженная, и только тихий шепот Вайнштейна несколько отрезвил ее.
— Неплохо бы что-то ему ответить, — с улыбкой подсказал врач.
«Ответить…» — пронеслось в голове девушки. Вот только все слова разом куда- то разбежались, словно тараканы, на которых направили луч света. Сегодня на собрании Эрика была готова услышать что угодно, но только не предложение выйти замуж. Теперь ей стало понятно, что означала эта покладистая задумчивость в голосе Лескова: как скажешь, милая, я не буду разговаривать с твоим отцом, просто объявлю на всю станцию, что женюсь на его дочери, и гори оно всё синим пламенем!
Тем временем Дима внимательно смотрел на Эрику, терпеливо дожидаясь ее реакции, а вместе с его взглядом на девушку устремились десятки других. Перешегтываясь, люди оборачивались на нее, все еще не понимая, как воспринимать услышанное. Шла война, и с одной стороны, это предложение жениться звучало, как вызов — люди оплакивают мертвых, а эти жениться собрались. Но с другой стороны, жизнь действительно продолжалась. И Дмитрий был далеко не единственным, кто чувствовал себя похожим образом. Среди солдат были парни, которые тоже хотели жениться на своих девушках, зная, что завтрашний день может уже не наступить.
Под всеобщим вниманием Эрика сделала первый шаг к трибуне, и губы Лескова тронула едва заметная улыбка. Его взгляд придал ей решимости, и растерянность наконец отступила. Ее сменила волна жаркого опьяняющего счастья, граничащего чуть ли не со злорадством: люди, считавшие ее одноразовой потаскушкой, наконец заткнутся. Диме не нужно было доказывать ей свои чувства этим дурацким предложением — Эрика относилась к тем женщинам, кто приравнивал свадьбу к похсду в домоуправление. Но своим поступком он буквально защитил ее от злых сплетен. И в первую очередь от той боли, которую причинил ей собственный отец. Она знала, что Полковник находится где-то на площади и сейчас смотрит на нее вместе с остальными.
На негнущихся ногах Воронцова поднялась на трибуну. Впервые она так нервничала, защищая докторскую, но те эмоции были несравнимы с нынешними. Поначалу девушка хотела обратиться к толпе, мол, я согласна, но от волнения слова застряли где-то в горле. Сердце словно увеличилось вдвое и теперь бешено колотилось в груди. Эрика бросила лихорадочный взгляд на микрофон, а затем молча обняла Диму за шею и прижалась губами к его губам.
— Нежданчик! Реально нежданчик! — шепотом вырвалось у Георгия, который наконец обрел дар речи, и, желая хоть как-то выплеснуть свои эмоции, от души пихнул Рому локтем в бок. — Че он, на эту стервозину реально запал?
Не верил в происходящее и Полковник. Он и его сын, Юрий, смотрели на целующуюся пару, испытывая и досаду, и шок одновременно. Для Николая Степановича увиденное было подобно плевку в лицо.
Да, с одной стороны Лесков публично заявил о серьезности своих отношений к Эрике, но Полковник воспринимал это не иначе как вызов. Как еще одну попытку Дмитрия поглумиться над ним, используя его дочь. До этой минуты Николай Степанович был уверен, что Эрика все же одумается и бросит этого недочеловека, но вместо этого она публично сосется с ним, имитируя подобие свадьбы.
