Пир потаенный - Фармер Филип Хосе (книги без сокращений txt) 📗
– Две тысячи лет прошло с тех пор, когда мы в последний раз проводили подобную церемонию, – снова заговорила Аи-не-на.
Она подала знак человеку с маской барана на голове. Он казался худым до истощения, с черной бородой на лице и изогнутым, подобно кривой турецкой сабле, носом. Во времена моего глашатайства я слышал от него анекдоты по поводу Цезаря Августа, Тиберия и Ирода Антипы.
– В те времена, Грандрит, остров ваших предков был заселен пиктами и бретонцами. Англы, ваши предки, еще жили в стране, которую сейчас называют Дания. А что касается Америки, доктор Калибан, то никто еще не знал о ее существовании, кроме нас, Девяти, и наших служителей. Мы предотвратили намерения финикийцев, римлян и сарацин отправиться в плавание в просторы Атлантики, где они могли открыть этот материк. Мы сделали все, чтобы провалить экспедицию викингов к ее берегам, создав условия, чтобы их первые поселения на побережье зачахли сами по себе. В то время мы думали над проектом создания могущественной Чероки – Ирокезской империи. Тогда европейские первооткрыватели столкнулись бы лицом к лицу с великой нацией, уже знакомой с огнестрельным оружием и лошадьми. Но, подумав, мы решили все же не вмешиваться в естественный ход истории.
Я все это говорю вам потому, что в то время, когда в последний раз за столом освободилось вакантное место после смерти Тритджаза…
Мне показалось, что я узнаю слово, которое должно было означать «третий» на древнегерманском.
– …еще не существовали ни англичане, ни американцы в виде тех народов, которыми мы их знаем теперь. Но времена меняются, даже для нас. А мы-то уж видели рождение и смерть стольких языков и стольких наций!
Она подняла палец к Глашатаю. Тот приказал мне встать справа, рядом с морщинистым, коренастым негром с маской гиены, а Калибану отвел место слева, рядом с человеком, носящим маску барана. После этого Глашатай вновь стукнул посохом об пол и приступил к выкрикиванию имен по списку.
Далее церемония потекла, как обычно, как все, в которых я участвовал в качестве очередного «блюда», или как те, которыми я сам руководил, исполняя обязанности Глашатая. За исключением нескольких деталей: в прошлом Аи-не-на всегда первой приносила себя в жертву в качестве «блюда»; и в этот раз мы с Калибаном участвовали в обеде в качестве почетных гостей.
Аи-не-на взяла в руку мошонку высокого усатого мужчины, явившегося по вызову Глашатая, и сделала сбоку ее глубокий надрез своим кремниевым ножом с длинным узким лезвием. Мужчина смотрел, что она делает, и не отвел глаз даже тогда, когда розоватый шарик, похожий на небольшое яйцо, выкатился из мошонки на стол. Его смуглая кожа побледнела, затем стала серого цвета. Все тело покрылось обильным потом. Мужчина изо всех сил вцепился в край стола, будто желая, чтобы столешница стола навсегда запечатлела отпечатки его пальцев.
Я уже однажды видел, как он проходил подобное испытание, когда я был Глашатаем, поэтому не думал, что он ослабнет и рухнет с высоты трибуны в ледяную воду озера. Я видел людей, теряющих в этой ситуации сознание. Никто не имел права прийти к ним на помощь. Обычно вода приводила их в чувство, и они вновь поднимались вверх, несмотря на всю боль и слабость, которые испытывали в тот момент. Лишь несколько человек не смогли или не захотели вновь подняться к столу. Их уводили стражники, и после этого я больше никогда не слышал о них.
Истоки этого варварского ритуала восходили к временам палеолита, за триста тысяч лет до нашей эры. Он был древним уже в то время, когда Аи-не-на только родилась.
Старуха подобрала яичко, понюхала его и положила перед собой на столе. Глашатай приблизился к жертве и смазал свежую рану мазью, которую зачерпнул из небольшого бокала. Аи-нс-на протянула каменный кубок Глашатаю. Тот передал его мужчине, который большим глотком выпил жидкость, содержащуюся в нем. Своим вкусом эта жидкость мне всегда сильно напоминала крепкий медовый напиток, хотя это был совсем не мед. Через несколько минут боль должна была полностью исчезнуть. А через месяц, при условии, что жертводаритель будет хорошо отдыхать и питаться, недостающее яичко вновь восстановится. Так как эликсир дарил не только продленную молодость, не только защищал от всевозможных болезней, но и наделял клетки организма способностью к быстрой регенерации.
Аи-не-на разделила шарик на двенадцать равных долек. Глашатай взял и поднес нам с Калибаном по одной такой дольке. Одна из них была брошена в воду, другую положили на стол перед пустым креслом. Каждый из Девяти взял по кусочку и проглотил. Я пожевал свой и проглотил его с наслаждением, достойным деликатеса, так как тестикулы являются одной из немногих частей человеческого тела, которые стоит есть.
Когда Глашатай подал знак, усатый мужчина повернулся и, подойдя к краю платформы, стал медленно спускаться вниз. Было видно, что боль еще не полностью отпустила его. Следующая жертва появилась перед столом еще раньше, чем он успел пересечь воды ледяного озера.
Глава XXVI
Мне достаточно было чуть-чуть повернуть голову, чтобы видеть Калибана, стоящего на противоположном конце воображаемого диаметра стола, почти напротив меня. Его лицо в данный момент было спокойно и невозмутимо, лишенное всякого выражения. Я не смог прочесть на нем ни единого признака, говорящего об отвращении, которое вполне естественно было ожидать со стороны столь цивилизованного человека. Или он настолько хорошо научился контролировать свои эмоции, что вполне совпадало с тем, что оба его старых приятеля и Клара говорили о нем, или ему действительно было все до фени. Я думаю, может быть, он, как и я, наслаждался вкусом этого лакомого кусочка.
Я чувствовал себя несколько разочарованным. Я бы предпочел увидеть его смущенным, а, может, даже уронившим себя в глазах Девяти тошнотой и рвотой, или другими аналогичными проявлениями отвращения.
Второй жертвой была очень красивая мулатка. У нее были черные курчавые волосы, постриженные по африканской моде, кожа того же теплого шоколадного оттенка, как глаза антилопы. Ее же собственные глаза удивительно контрастировали с цветом ее кожи своим бледно-голубым, почти прозрачным оттенком. Это была жена Глашатая, которая исчезла одновременно с ним во время взрыва их яхты. Я хорошо знал ее, так как мы часто встречались с ней во время предшествующих церемоний. Она много раз спала со мной и мой язык помнил малейшие изгибы ее великолепного тела.
Думаю, что Аи-не-на знала об этом. Создавалось впечатление, что она знает о нас все, как Бог, которому все известно о его созданиях. Таким образом, Аи-не-на вправе была предполагать, что у меня не возникнет никакого внутреннего протеста против исполнения ритуала с этой женщиной. Другое дело Калибан. Он был американец, белый, родившийся в состоятельной семье в 1903 году. Поэтому было вполне возможно ожидать с его стороны реакций, обычных для людей его круга по отношению к цветным. Может быть, именно поэтому Аи-не-на сделала знак Мире направиться к Доку. Но если Калибан и испытывал что-то, он оставил это в себе, не позволив дрогнуть ни единой черточке своего бесстрастного лица.
Он протянул руку Мире и помог ей подняться на стол, подняв ее столь легко, будто она весила не более чем шарик для пинг-понга. Женщина легла на спину. Он взял ее ноги и положил себе на плечи. После этого надолго застыл, спрятав лицо в густом жестком хохолке, так хорошо мне знакомом, прижавшись к горячей влажной щели, источающей терпкий возбуждающий медвяный запах.
Мира пыталась продемонстрировать, как ей приятно. Она извивалась всем телом, заламывала руки и громко стонала, но я не сомневался, что просто играет на публику. Мира должна была чувствовать себя слишком напряженной, чтобы у нес действительно все пошло как надо. Я знал только одну женщину, способную добиться оргазма в условиях подобного ритуала: это была графиня Клара. Финальный акт заставил бы ее страдать не менее, чем и всех остальных, но она умела жить настоящим моментом, на что способно не так уж много людей.
