Вопрос веры (СИ) - Криптонов Василий (электронные книги без регистрации .TXT) 📗
- Или вам девушки не нравятся?
- Нравятся.
- Так в чем дело?
Я повернул голову к ней и, глядя в глаза, все объяснил, не прерываясь и не повышая голос:
- Дело в том, что я - человек, и у меня тоже есть какие-никакие извращенные чувства. Что бы там ни насочинял ваш блаженный Августин, я - человек, а не машина для совершения подвигов и оплодотворения страждущих. Считай меня наивным, но я хочу, чтобы мой первый сексуальный контакт был чем-то глубоко личным и исполненным нежных чувств, что, конечно, невозможно до тех пор, пока я не разберусь со своим эмоциональным двойником, но это - моя проблема, не забивай голову. В любом случае, у меня нет ни малейшего желания сокрушать членом моральные устои вашего общества, к чему я вплотную приблизился в первые же минуты нахождения здесь. И как ты обратилась ко мне?
- Я старалась попросить вежливо! - воскликнула девушка, прижав кулаки к груди.
Я поморщился.
- Видишь ли, ты просила, да, но просила без уважения. И речь не о выборе слов, а о том, что уважения нет внутри тебя. Ты посмотрела в зеркало, поправила прическу и прибежала просить об услуге, наградой за которую назначила свое тело. Посчитала, что это - все, о чем я мечтаю. В мыслях ты опустила меня до уровня животного, на инстинктах которого легко сыграть. Так вот, я - не животное. Моим телом управляет разум. И сейчас разум говорит мне, что если ты, пытаясь выбраться из этого дерьма, ведешь себя как шлюха, то, может, все в порядке? Может, ты на своем месте? И стоит ли заводить ребенка ради идиотского эксперимента, русской рулетки: примут - не примут?
Где-то в голове у девушки затрещали и рухнули под моим напором защитные барьеры, а из-за них показалось ее истинное лицо.
- Тоже мне, мальчик-колокольчик, - прошипела девушка, спрыгнув на пол. - Эта твоя сучка тебе и за сто лет не даст. Сдохнешь в триффидах, не познав женщину, как дурак.
- Не сдохну, - улыбнулся я ей, вынимая из кармана пригоршню семечек.
- Что, думаешь протолкаться к выходу? - фыркнула она. - Триффиды убивают мгновенно.
- Мы победим, - объяснил я. - Зови это верой. Слепой верой. Быть может, это - первая робкая эмоция, которую я смог себе позволить.
Я остался в одиночестве. Гордый, мрачный, несломленный, как Чайлд Гарольд. Только плаща недоставало. И - да, я сидел на броневике, щелкая семечки.
Послышались легкие шаги, и я поморщился. Надо сказать командиру, что я не хочу видеть никого. Хотя, с другой стороны, любопытно, что за историю выдаст следующая кандидатка.
Однако чутье меня подвело. К транспортеру, задрав голову, чтобы увидеть меня, и улыбаясь, вышел наш давешний черноволосый защитник. Я махнул ему рукой.
- Слышал ваш разговор, - сказал Черноволосый. - Признаться, думал, вы уступите. Не из-за трогательной истории про младенца, а из желания стать мужчиной.
- Мужчиной? - Я фыркнул, разбросав шелуху. - Знаете, вы случайно задели одну тоненькую струнку в моей душевной организации. Еще будучи ребенком, я пересмотрел огромное количество фильмов из архива. Там было много комедий, где молодые люди изо всех сил пытались "стать мужчинами" тем способом, о котором говорите вы. Все бы ничего, но потом в руки мне попалась книжка о пионерах-героях. Пацаны, которые на войне убивали фашистов, проявляя чудеса отваги. Володя Дубинин, Леня Голиков - те, кого помню. Им, так уж вышло, скорее всего, и поцелуя-то не досталось, не говоря уж о чем-то большем. И вдруг у меня будто сверкнуло в голове: так что же, эти ребята - всего лишь дети, а сытый безмозглый ублюдок, накачавший коктейлями первую попавшуюся самку, будет носить гордое имя мужчины? Что-то крепко не так с этим миром, если он живет по таким стандартам. Так что - нет, я не считаю, что лишился сейчас чего-то важного, кроме чисто физиологического опыта. Один из несомненных плюсов моей психической аномальности - полное отсутствие каких-либо комплексов.
Не знаю, чего это меня сегодня понесло речи толкать. Я даже не пытался накормить двойника, просто говорил и говорил, что в голову шло. Черноволосый, который кивал в такт размеренному ритму моих слов, улыбнулся снова.
- Я в вас не ошибся, - сказал он. - Думаю, не ошибся ни насчет одного из вас. Как бы вы ни старались выглядеть плохими ребятами, внутри вас горят какие-то волшебные искры, которые и помогут вам вернуть миру солнце.
- Вы правда в это верите? - вздохнул я, разгрызая следующую семечку.
- Я просто хочу перед смертью увидеть восходящее солнце, - сказал Черноволосый. - Зовите это верой. Слепой верой. Быть может, это - единственная эмоция, которую я могу себе позволить.
Я усмехнулся, узнав свои слова, но мое расположение к старцу только усилилось. Почувствовав это, он подошел ближе, прислонился плечом к корпусу бронетранспортера.
- Я считаю, что весь мир - огромная паутина, с какой стороны ни посмотри, - заговорил Черноволосый, задумчиво глядя в пустоту. - Та паутина, о которой говорю я - паутина веры. Каждая ее ниточка - чья-то вера. Кто из них прав, господин Риверос? Кто ошибается? История знает случаи, когда рвались самые толстые и надежные нити, а тончайшие, неразличимые глазом, выскальзывали из перепутья и свивались в вожделенный клубок. Иногда вам будет казаться, что вы запутались в этой паутине. Вокруг вас будут стоять люди, затягивая удавку. У вас потемнеет в глазах, и покажется так легко податься навстречу, ослабить это страшное давление, сдаться чужой вере... Но вы не поступите так, господин Риверос. Вы продолжите выпутывать свою нить, на другом конце которой - солнце.
Когда он ушел, я улегся на броне и закрыл глаза. На столике в комнате моего эмоционального двойника тикали часы: 10:07:17. Секунды шли в обратном направлении. Что я мог сделать? Ничего. Я заснул, положившись на судьбу, хотя вряд ли это можно было назвать сном. Я просто сидел рядом со своим двойником и смотрел на часы. Когда осталось восемь с половиной часов, кто-то там, извне, принялся меня будить.
Я открыл глаза и увидел грустную-грустную Веронику, сидящую рядом со мной. Она легонько тормошила меня за руку. Увидев, что я проснулся, отвела взгляд.
- Скажи, Николас... Хотел бы ты перед смертью заняться чем-то таким, чем никогда не пробовал? Прекрасным и захватывающим. Тем, о чем и не мечтал раньше?
- Конечно, - шепнул я, чувствуя, как сердце замирает. - Ты и я?
- Только ты и я, - еще тише отозвалась она, положив цевье автомата мне в руку. Мои пальцы, дрогнув, обхватили его, скользнули по пластику, пока еще холодному, но вот-вот готовому раскалиться.
Вероника вздрогнула от этого прикосновения и прикрыла глаза. Глубокий вдох... Она поднимает свой автомат, нежно вводит магазин в гнездо. Большой палец касается переключателя режима огня, и у меня сбивается дыхание.
Щелчок - и оружие в режиме автоматического огня. Сладкая дрожь пробегает по телу. Ощупью я нахожу такой же переключатель у себя и повторяю движение Вероники. "Да, вот так, - беззвучно шевелятся ее губы. - Еще разок..."
- Давай вместе... - Я не узнаю того хриплого шепота, что вырывается из меня. Сердце стучит все быстрее.
Вероника закусывает нижнюю губу, сдерживая стон, и кивает. Два глухих щелчка раздаются одновременно. Мы, как едино целое, дергаем затворы.
- Как же я этого ждала! - Вероника вскочила на ноги: глаза сверкают, руки страстно сжимают автомат. Только сейчас я заметил, что за спиной у нее висят еще два, один из которых она спешит передать мне. - Держи. Пошли готовить подсолнечное масло!
***
Поскольку нам вернули все наше оружие, конвой существенно увеличился. Теперь мы шагали по коридорам в окружении двух десятков солдат, ни на миг не выпускающих нас из прицелов.
- И как ты добилась, чтобы они тебя хотя бы выслушали? - недоумевал я, вспоминая прежние неудачные попытки Вероники общаться с солдатами.
- Женские штучки, - с неожиданным кокетством отозвалась Вероника. - Ну, знаешь, у каждой девушки есть какой-то секрет. Верно говорю, рыло? - прикрикнула она.
