Школяр (СИ) - Горъ Василий (электронная книга .TXT, .FB2) 📗
— А с чего мне о них заикаться? — непритворно удивился тот. — Насколько я знаю, вы объявили Дерябину войну и, вроде как, собираетесь доказать, что не в пример достойнее, умнее и сильнее. Вот и доказывайте. САМИ, а не за счет меня! Впрочем, одну его ошибку я все-таки озвучу:
— Лютобор Игоревич, на вашем месте я бы дрался не каждый день, а значительно реже: да, ваша глубокоуважаемая тетушка не жалеет средств на хороших целителей, но так называемое аурное ослабление, появляющееся после экстремальных исцелений серьезных травм, деньги не убирают…
…После завершения урока, подарившего мне очень много материала для раздумий, я взял из рук подсуетившейся Валентины питательный коктейль, быстренько уговорил, поблагодарил 'вернейшую помощницу за заботу и, выполняя настоятельное требование организма, отправился в туалет.
Пока шел по коридору, чувствовал себя кинозвездой — как минимум трое из пятерых лицеистов или лицеисток, попадавшихся на пути, узнавали меня в лицо и провожали взглядами. Будь последние хоть более-менее теплыми я, быть может, и порадовался, но абсолютное большинство представителей дворянского сословия видело во мне охамевшего выскочку и реагировало не самым приятным образом. Приходилось держать лицо и мысленно радоваться тому, что в этом нелегком деле я поднаторел еще во время жизни родовом поместье Рарогов.
Замятина привычно притормозила у последнего окна перед дверями со всем известными буквами и уставилась на улицу, по которой сильнейший ветер гонял облетевшую листву. Ну, а я прошел еще метров десять, свернул под фотоэлемент, шагнул в помещение, в котором, при желании, можно было поместить все наши покои в особняке батюшки, автоматически запечатлел в памяти количество «посетителей» и их взаимное расположение, послушался проснувшейся паранойи и направился не к писсуарам, а к дальней кабинке. Благо, над ручкой двери зеленело информационное «пятно», значит, она была свободна.
Не успел закрыться на замок, расстегнуть пиджак и потянуться к ремню, как перед глазами появилось сообщение «любимой тетушки», и я в него с удовольствием вчитался:
«Да, он хорош и как преподаватель, и как маг, и как боец. Но как человек, извини за прямоту, дерьмо. Но это — тема для довольно долгого и не очень приятного разговора, а в данный момент я расслабляюсь в сауне и не хочу ни расстраиваться, ни злиться. В общем, будем считать, что ваше знакомство прошло неплохо, и продолжим жить привычной жизнью. Кстати, приехать к трем я не смогу — в город за какой-то надобностью прилетел батюшка, и мне придется с ним пересечься. Тем не менее, к началу дуэли буду в зале, так что можешь на меня рассчитывать. На этом пока все. Люблю, целую и… горжусь!»
Последнее слово в заключении заставило улыбнуться: последние два дня Зыбина по какой-то причине так или иначе вворачивала еще чуть ли не в каждое сообщение, вероятнее всего, считая, что оно меня подбадривает.
Заставить себя отправить ей анимированное сердечко не смог и в этот раз, подсознательно ассоциируя его либо с матушкой, либо с будущей женой. Поэтому выбрал забавную движущуюся картинку, на которой мелкий, но мускулистый гномик волок роскошный букет в полтора раза выше себя,
потом спотыкался, падал на колено и, с трудом удержав равновесие, протягивал цветы очаровательной и грудастой гномихе. Пока тыкал в сенсор отправки, представлял реакцию Раисы Александровны на такой ответ. А потом услышал треск проламываемой дверцы, почувствовал сильнейший удар в спину и, чудом успев выставить руки перед собой, влетел в стену.
Шаг вправо сделал на одних рефлексах. В самом начале разворота краем глаза заметил подозрительное мерцание, приближающееся сзади, и начал приседать с одновременным отведением левой ноги назад и толчком правой руки в вертикальную «опору». Успел, можно сказать, впритык: короткий, тонкий, но вполне себе боевой ледяной шип мага в ранге новика второго-третьего уровня поцарапал кожу на виске, воткнулся в стену и рассыпался сверкающими осколками. А вот остановить разгоняющийся локоть я не успел, и он впоролся в ледяную броню, «порадовав» вспышкой боли. Впрочем, рука оказалась почти там, где требовалось, и я этим, конечно же, воспользовался — подбил вверх правую верхнюю конечность незнакомого парня года на два постарше, в которой, кстати, уже начал формироваться второй шип, самой обыкновенной подсечкой «стопа в стопу» выбил «переднюю» ногу и помог голове агрессора совместиться с ближним краем унитаза.
Как ни странно, броня выдержала, хоть и существенно ослабела, а унитаз — нет. Но останавливаться я не собирался, так что вбил голову старшеклассника в самый острый из торчащих осколков санитарно-технического приспособления для удаления продуктов дефекации и мочеиспускания. На всякий случай чуть довернув в горизонталь. И пусть за время этой возни заработал как минимум первую степень обморожения ладоней, зато мой «шип» пробил ледяную броню и обе щеки, походя вырвал несколько зубов и, что самое главное, до смерти напугал и этого урода, и его группу поддержки!
Мысль о том, что сообщение «любимой тетушки» прилетело очень уж вовремя и позволило встретить атаку с застегнутыми штанами, я задвинул куда подальше чуть ли не раньше, чем она появилась, придавил шею своей жертвы коленом, дабы не дергалась, с достоинством выпрямил спину и презрительно уставился на троицу ошарашенных аристократов:
— Интересно, а вы вообще понимаете смысл слова «благородный», или сословная спесь застит не только глаза, но и мозги? Нападать на учащегося заведомо младше себя, да еще со спины и в туалете — это не только подло, но и смешно: вы, по факту, признались САМИ СЕБЕ, что боитесь честной дуэли! Черт, я отказываюсь понимать, как вас приняли в лицей, созданный для воспитания символов все того же благородства, верности отчизне и так далее. Вы омерзительны, господа. И, окажись на вашем месте любой уважающий себя дворянин, покончил бы жизнь самоубийством, дабы не позорить своей низостью вереницу достойных предков!
— Ты-ты-ты… — заклинило рыжеволосого Огневика, с большим трудом оторвавшего взгляд от окровавленного осколка унитаза, торчащего из щеки друга.
— Мде… — поморщился я, сделал небольшую паузу и вздохнул: — Для начала не «ты», а «вы», ибо мы друг другу не представлены, далее… Хотя о чем это я? Эти знания — для истинно благородных…
— Убью!!! — взвыл он, рванулся ко мне с кулаками, окутавшимися жаром,
зевнул все ту же подсечку и с небольшой помощью с моей стороны воткнулся все в тот же сантехнический «шип»! Только не щекой, а серединой нижней челюсти!
— Определенно, у вас что-то с головой… — вырубив взвывшего парня ударом в затылок, буркнул я и уставился на двух оставшихся «героев»: — Поломать и вас, или вы все-таки задумаетесь о наиболее вероятных последствиях столь серьезного нарушения правил внутреннего распорядка нашего учебного заведения?
В этот момент в туалет ввалилось еще четверо лицеистов где-то на год постарше меня, растерянно изучили диспозицию и полюбопытствовали, что тут, собственно, произошло.
— Два этих патологических труса не нашли в себе даже толики мужества, чтобы вызвать меня, еще не инициировавшегося младшеклассника, на дуэль, так что подстерегли в туалете, выбили дверь кабинки, в которой я уединился, и попробовали ударить в спину… — объяснил я, намеренно выделив «жертв» в отдельную категорию. — Но что-то, как водится, пошло не так, и герои прилегли отдохнуть на пострадавший унитаз. А я расстроился. Ибо очередной раз разуверился в благородстве отдельных представителей благородного сословия!
Парнишка, задавший нам вопрос, пошел красными пятнами, но счел, что возражать мне в данный момент не стоит, ибо это автоматом причислит его к тем, кто уже потерял лицо. Вот и дистанцировался от обеих сторон конфликта, выдав фразу, которую можно было трактовать и так, и эдак:
