Мир, после вируса. Прорываясь на Юг (СИ) - Птица Алексей (читаем книги txt) 📗
Всё что могло гореть внутри — всё горело, всё что, не могло гореть — горело тоже. Церковь полыхала, стремясь выжечь из себя затаившуюся скверну, через огонь идя в новый мир и без сожаления сжигая старый, а потом рухнула, погребая всё под собой, но, давая возможность построить на старом месте, что-то новое и не менее светлое, чем была и она.
Всего этого Филатов уже не видел, он лежал на коленях Веры и слёзы, которые текли по ею лицу, непрерывно капали на него, но он в своём беспамятстве этого не ощущал.
Подошедшие монахи, споро подняли его, взяв под руки и колени, понесли к броневику, загрузили его в него, а потом, они разделились. Часть монахов, отправились с ранеными в лечебницу, с ними же отправились и найденные живыми: — отец Евпатий и отец Афанасий, другие занялись очищением дальше, собирая и уничтожая раненых и мёртвых монстров.
Глава 16 Саранск. (Не каждому дано!)
Филатов, очнулся к вечеру. Голова нещадно болела, во рту царила сушь египетская, а всё тело, как будто истоптали миллионом копыт. Память, вернулась почти сразу, добавив ещё порцию боли. Радости не было, была, чисто физическая усталость и понимание, что тебя использовали в очередной раз, но обстоятельства диктовали, только такое решение проблемы и он её решил.
Он лежал на диване, в старой жилой келье, сбоку и в углу, мерцал тусклый свет лампадки, отчего в помещении чувствовался запах горящего масла, но он не напрягал, а скорее успокаивал, облегчая головную боль и душевные терзания.
— Окончен бой и снова в бой, не прекращающийся снова,
— И только боль и только боль, нам предстоит её, познать сначала! Мысли в больной голове, роились жирными жужжащими мухами, складываясь в рифмованные строчки.
В самом деле, зачем себя жалеть, если сам вызвался сражаться и смог победить. Но проблемы были впереди и что ожидать от жизни и от монахов, ему лично было неизвестно. Он никогда, особо не страдал подозрительностью, но жизнь, снова и снова, показывала свою изнанку и нехорошую человеческую природу. Верь людям, не верь, но каждый пытается использовать другого в своих целях.
Просто удивительно, что находятся такие, как он, что имеют какие-то моральные принципы, за что всегда и страдают и долго не живут. С остальных вся цивилизованность, порядочность и доброта, слетает, как шелуха, когда они попадают в трудные обстоятельства
Несправедливости в мире много, — мало справедливых людей в нём! Невыгодно быть справедливым и честным, за это наказывают все остальные, такие люди мешают, стоят на пути страстей и развлечений. И от них избавляются в первую очередь.
Так он, занимался самобичеванием ещё долго, пока не забылся тревожным сном, смотря на мерцающий слабый огонёк лампадки. Проснулся он, уже утром. Оглядевшись, увидел, что ночью, с него сняли бронежилет и отстегнули щитки с ног и рук, а его шлем, был расколот и лежал недалеко от него. Он встал и взял его в руки.
Мощного удара о монастырскую стену, шлем не выдержал и раскололся на три части, покрывшись густой сетью трещин, он уже и так, был покусан хищником и повторного издевательства, к сожалению не выдержал.
Нужно было искать другой шлем, хоть какой. Сама кожа хищника отлично держала удар: — пули, ножа, огня и прочего, но от энергии удара, не могла спасти, вся сила пули передавалась через неё сразу на тело, поэтому ему и нужен был другой шлем, — хоть мотоциклетный, хоть велосипедный, лишь бы спасал от динамического удара.
С бронежилетом и щитками всё было проще, там все титановые пластины были заменены жестяными, обшитые с одной стороны поролоном, а с другой кожей хищника, что максимально его облегчало, с сохранением его свойств.
Да и вид у него был непритязательный и потрёпанный, что избавляло от зависти и желания его отобрать, а то и снять с уже мёртвого тела. Заново одевшись и подхватив разбитый шлем, он вышел из кельи, заодно нащупывая на поясе свою саблю.
Оружие, у него не отобрали, пистолет был на месте, остальное оставалось в броневике и он начал искать кого-нибудь из хозяев. Хозяева, нашлись быстро, и вскоре очередной монах привёл его к настоятелю, перед этим приведя в монастырскую столовую и накормив, чем Бог послал.
На сытый желудок и разговор пошёл легче и окружающая атмосфера, смягчилась. Настоятель встретил его стоя и подойдя, пожал его руку, своими двумя и осенив крестом, — сказав фразу — "Спаси тебя Господи". Жестом, показав присаживаться, он подошёл к своему столу и тоже присел.
— Сын мой, ты оказал неоценимую услугу Церкви и всему городу, избавив нас от порождений ада, и получишь достойную награду и помощь в своих странствиях.
— Но я, хотел тебе предложить другое… У Церкви нет своих воинов и каждый, кто смог помочь нам, находится на особом счету. Не хочешь ли ты стать паладином или воином Церкви?
Филатов, ожидал, что-то подобное, но всё равно, оказался к этому не готов. Перспективы в этом предложении были, но неясные, а он был связан обещаниями, как с Юрганом, так и перед собой с Хатабом.
— Мне нужно искать свою семью и семьи моих товарищей. Покуда я не смогу их найти, я не смогу стать и паладином и кем-либо другим. У меня есть цель, и я двигаюсь к ней. Если цель исчезнет, я вспомню о вашем предложении, если останусь в живых.
— Что ж, твоя цель, мне понятна, и я не могу её у тебя отнять. Вы можете оставаться у нас, сколько считаете нужным, мы будем только рады. Особенно, если вы передумаете. Саранск, город небольшой и каждый воин у него на счёту, особенно такие воины, — подчеркнул он.
— Возьми свою плату! — и он выложил на стол десять двойных пистолей с гербом Саранска, указанной 999 пробой и надписью по кругу — САРАНСК.
— Оба твоих товарища, получили по пять обычных пистолей. Их вклад в победу, был минимален и не достоин такой награды, как твой. К тому же, тот из вас, что вообще не участвовал в битве и так неплохо стал зарабатывать, модернизируя всё оружие, что ему приносят в мастерскую.
— И последнее! Покопавшись в столе, он вытащил крохотный золотой медальончик в виде знака зодиака, на тонюсенькой короткой цепочке.
— Возьми, вот это и спрячь у своего сердца. Это медальон маленькой девочки, погибшей в бою, её звали — Любовь. Она защищала семью, хотя ей не было и семи лет. Бог наградил её даром воды, из которой она могла делать оружие. Она сражалась до конца и её душой напитана эта капелька золота. Береги её и не продавай никогда, даже если от этого зависит твоя жизнь. Он поможет тебе в последнюю минуту и она, завещала его отдать, воину, кто поможет Церкви и спасёт людей. Бери, он твой.
Филатов протянул свою руку и взял невесомую капельку, словно светящуюся изнутри, сложил цепочку и положил всё в нагрудный карман своей майки.
— Я больше, не держу тебя и ты волен идти, куда захочешь. Мы не сможем тебя проводить, но с тобой хотел поговорить, спасённый тобою отец Евпатий — ризничий монастыря. Это наш духовный дар тебе и надежда, что ты ещё не потерян для церкви.
Филатов посмотрел на настоятеля и склонив голову, приложил руку к своему сердцу ощутив под пальцами, крохотный бугорок, после чего вышел из кельи.
На выходе из кельи, он увидел высокого монаха с пронзительными голубыми глазами, которого он спас в битве.
— Мир тебе, воин, что не убоялся пойти в неравную битву. Не уделишь ли ты спасённому тобою, толику времени. Видит Бог, ты не пожалеешь об этом.
Филатов, приложил руку к сердцу, слегка наклонив голову и пошёл вслед за монахом, уверенно ориентировавшемся в коридорах монастырских помещений.
Войдя в неприметную келью, они расположились напротив друг друга и монах начал свой рассказ.
Рассказ монаха.
— Слышал ли ты о библиотеке Ивана Грозного.
— Да.
— Похвально, что ты не закостенел в мраке бездуховности и безразличия. Так вот, эту библиотеку привезла с собой в качестве приданного жена Ивана третьего, мать Василия третьего — отца Ивана Грозного. Василию третьему был выписан учёный монах — Максим Грек, который и создал, пресловутую библиотеку, собрав вместе книжные шедевры и древние свитки вместе. В дальнейшем библиотека была утеряна.
