Бешеный прапорщик. Части 1-18 (СИ) - Зурков Дмитрий (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗
Но сюрпризы на этом не закончились, после упорного сопротивления команда, противостоящая Павловской, все же признала свое поражение. Площадка быстро очистилась от игроков и городошных аксессуаров, и на ней появилось несколько гармонистов и балалаечников под предводительством «зазывалы», который зычным голосом без труда перекрыл шум возбужденной толпы зрителей:
— Дамы и господа! С давних времен у нас на Руси народ любил на праздники кулачным боем тешится, силушку свою молодецкую показывать! Вот и мы предлагаем вам последовать примеру предков наших! Только не обессудьте, господа хорошие, правила наши от московских немного отличаться будут! Биться не доколе противник не побежит, а доколе из драки сам не выйдет по желанию, посторонних предметов в кулаке не таить, за шею не душить, в причинное место не ударять, руки-ноги не ломать, лежачего не бить!..
Музыкальная свита глашатая под аккомпанемент своих инструментов затянула задорную песню. Шаляпин, стоя рядом с Павловым, уже перестав удивляться чему-либо, вслушивался в незнакомую мелодию и старался запомнить слова…
… То не грозное небо хмурится,
То сверкают в степи клинки.
Это батюшки Ильи Муромца
Вышли биться ученики…
На площадке появилось полтора десятка «добрых молодцов», одетых в народном стиле — сапоги, шаровары, косоворотки, подпоясанные кушаками. Музыканты заиграли простенькую ритмичную мелодию частушек, под которую вышедшие начали приплясывать, раскинув руки наподобие крыльев и кружа, как аисты над лугом. Не прошло и минуты, как двое танцоров якобы случайно сталкиваются плечами, и затевается поединок, неопытному взгляду со стороны кажущийся простой дракой. Пример оказался заразительным, и в мгновение ока вся площадка превратилась в «поле битвы». Немногочисленные знатоки, следившие за понравившимися им парами бойцов, затерялись в толпе зевак, азартно радующихся бесплатному зрелищу.
— Простите, Бога ради, любезный Федор Иванович, я скоро вернусь. — Скороговоркой извинился Павлов и, нетерпеливо потеснив стоящих впереди зрителей, как пловец в реку, бросился в самую гущу бойцов. Раздающий направо и налево тяжеловесные плюхи, Шаляпину он казался седатым медведем, отбивающимся от своры охотничьих лаек. Сделав «круг почета», академик кричит что-то слышное из-за шума толпы только бойцам вокруг него и возвращается обратно.
— Ну, канальи!.. Ну, я вам устрою взбучку!.. Предупреждал же Петра Всеславовича, что собираюсь поучаствовать!.. — Павлов с какой-то радостной злостью пояснил собеседнику. — Устроили спектакль, понимаете ли! И мне только легкие шлепки прилетают, и я никого как следует зацепить не могу!..
— Ну, Иван Петрович, простите великодушно, но Вы уже далеко не мальчик. — Шаляпин, как мог, пытался успокоить академика. — В Ваши-то годы… Да и с Вашим положением…
— Эх, Федор Иванович, запомните, человеку столько лет, на сколько он себя чувствует… Ладно, не будем об этом. Вон, там недалеко семейство Филатовых обретается, пойдемте к ним…
— … Смотри, Сань, как он его! — Матвей, чуть ли не приплясывая от азарта, дергает друга за рукав. — Подсел под удар, правой — носопырку, левой — колено подбил. Прямо, как мы на тренировках!
— Помнишь, Моть, Денис Анатольевич про две силы объяснял. — Сашка отвечает менторским тоном. — Вот и живой пример. Одна сила — от себя, другая — к себе. Правильно, дядь Сём?
— Правильно, смотрите и запоминайте, пострелята…
— Да чё тут правильно-то! Чё мальцам головы морочишь, старый? — Стоявший рядом ражий детина, одетый по последней моде городских окраин, влезает без спроса в разговор, распространяя вокруг густой пивной аромат. — Слышь, щеглы, тута главное — сила в руках. Во, как у меня…
Новый собеседник сжимает кулак размеров с пивную кружку и показывает окружающим.
— Я вот у себя в деревне парням с одного удара все зубы выбивал. А сильному — и уважение обчее, и девки любят тож… Да не зыркай на меня глазом, слышь? — «Герой» замечает пристальный взгляд Семена и переключается на него. — А то пошли на круг, повеселимся… А, да ты калечный… Дык я тож левой бить не буду…
Положение спасает появление Александра Михайловича в компании с каким-то дородным седобородым дядькой, по одежде похожим на приказчика.
— Что тут происходит? Вы кто, любезный? — Вопрос из-за временного онемения детины повисает в воздухе, поэтому Филатов обращается к своему спутнику. — Прохор Иванович, это — ваш?
— Прощеньица просим, Александр Иваныч, мой придурок, прости меня, Господи, грешного. Не извольте сумлеваться, щас всё поправим. Иди-ка сюда, голубь милай…
Отойдя на пару метров в сторону, старик меняет ласковый тон на злющее шипение:
— Ты што творишь, сучонок? Ты хоть знаешь, с кем лаяться принялся? Эта ж Ево благородия главного инжанера стройки семейка!.. Да под ним работавши озолотиться можно, а ты, телок мокрохвостый, мне всё портишь! Я тебя, паскудника, для этого из твоих Малых Гавнищ в Первопрестольную вытащил?.. Ты, червяк навозный, хоть знаешь, што эта за мужик однорукий? Кресты и медальки евонные видал? Я тут к свояку на неделе заезжал, он тута в охране служит. Так ентый однорукий их иногда бою учит. И са своей культяпкой двоих-троих укладывает не запыхавшись. А ешо свояк говорил, што у него германцев на счету забольше сотни будет. И добрую половину он своими ручками, да ножиком порешил… А ну-ка, гаденыш, дыхни-ка… Ты окромя пивка ешо и чекушку вылакал?.. Вопчем так, коль Ево благородие тебя са стройки не погонит, неделю ток за харчи две нормы работать будешь. А таперь изыди с глаз моих. А коль чё сотворишь ешо, не посмотрю, што жёнкин сродственник, сдам в участок. А то, коль местные прознают, навряд ли и до участка доберёшься, тута в охране, почитай все фронтовики служат, и за своего любого на куски порвут.
Окончательно этот инцидент был позабыт, когда к семейному кружку Филатовых и Прозоровых подошли Павлов и Шаляпин. Многие особы женского пола, стоявшие поблизости, явно почувствовали прилив ревности, ибо Федор Иванович вежливо раскланялся с обоими инженерами и почтительно приложился к ручкам их жен. Единственное, что немного успокаивало женскую часть общества, — это присутствие Павлова. Раз рядом их неугомонный академик, то это общение носит, скорее всего, деловой характер.
Иван Петрович по очереди представил Шаляпину оба семейства, не забыв и Семена, назвав последнего своим личным тренером, напрямую обратился к женщинам:
— Милые дамы, мы с Федором Ивановичем обращаемся к Вам с нижайшей просьбой. Ваш зять Денис Анатольевич, убывая в очередную командировку, предупредил меня, что у Вас, Полина Артемьевна, хранятся тексты песен и романсов, которые он надиктовал. Заручившись его предварительным согласием, я вчера ознакомил Федора Ивановича с одной из них, а именно — с «Орлом шестого легиона». Скажу прямо, она вызвала у нашего уважаемого маэстро живейший отклик, и он…
На этом месте Шаляпин не выдержал и вмешался в разговор:
— Уважаемый Иван Петрович несколько преуменьшает, то впечатление, которое произвела эта песня. Это сенсация, нет, это — бомба, которая взорвет весь наш музыкальный мир, который давно начал зарастать тиной и ряской, как стоячий пруд. Да и поэты нынешние — зажрались, право слово. Привыкли, канальи, за Пушкина прятаться…
На этом месте Шаляпин криво улыбнулся и саркастически процитировал:
Не для житейского волненья,
Не для корысти, не для битв,
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв…
И при том, что ни слово, — все высокий штиль о судьбах России, о ее неразумном народе… Как Вы там давеча говорили, Иван Петрович —
Утром мажу бутерброд —
