Глаголь над Балтикой (СИ) - Колобов Андрей Николаевич (книги регистрация онлайн .txt) 📗
Николай ощутил радость, пополам с раздражением - он счастлив был видеть очаровательную незнакомку вновь, но совершенно не ожидал того, что девушка оденется как на праздник - сколь бы хорошо она не выглядела на поединке казака с князем, однако сейчас - много лучше. Кимоно (или как называется эта одежда у японок?) было выткано из очень дорогой материи, а сложнейшая прическа и вовсе казалась исключительным произведением искусства. Искусный макияж подчеркивал азиатскую красоту девушки. Так что мичман, мысленно открыв рот от восхищения, немедленно почувствовал себя гадким утенком - в этот раз, уже не ожидая встречи, он явился в тренировочном костюме, с боккэном под мышкой...
Впрочем, надо сказать, что большой разницы между его тренировочным и парадным костюмом не имелось - мундиры пошли на дно вместе с броненосцем, а одежда, в которой его выловили из моря, сильно пострадала и, конечно, никуда не годилась. Ну а японцы не слишком-то расщедрились на гардероб пленным офицерам - выданная ими одежда была вполне удобной, но, конечно, отнюдь не блистала изяществом вкуса.
- О, я вижу Вы, господин Маштаков, прихватили с собой меч. Неужели Вы не простили мне моей маленькой шалости и жаждете реванша?
- Ну что Вы, конечно же нет. Не скрою, я был бы счастлив тренировочному бою с Вами, хотя совершенно не пойму, вежливо ли мне говорить Вам об этом.
- А что тут может быть невежливого?
- Ну... у нас, в России, женщины обычно не занимаются фехтованием, а потому просить о даму о сабельном бое было бы странно и глупо. Как я вижу, в Японии - другие обычаи, Ваше умение сделало бы честь многим фехтовальщикам-мужчинам. Однако мне неизвестно, как в Вашей стране следует обращаться к женщине, владеющей искусством боя на мечах.
- С большой осторожностью, конечно... А то ведь можно совсем голову потерять - рассмеялась девушка и продолжила:
- Но я не хочу сегодня говорить о мечах. Давайте лучше поболтаем о пустяках!
- Как будет угодно очаровательной незнакомке - отвесил легкий поклон Николай.
Это было изумительное утро. Николай и его спутница медленно прогуливались по тропинкам сада и болтали обо всем и ни о чем одновременно. Хотя по большей части говорить приходилось именно Николаю - девушка изящно переводила темы, избегая расспросов о себе, но много интересовалась жизнью мичмана и обычаями в России. Николай рассказывал, шутя и дурачась. Он пытался хоть что-то узнать о своей собеседнице, но почти безуспешно. Единственно, что стало для него очевидно - девушка какое-то время провела в Европе, или же в местах, где много европейцев - ее английский был безупречен, а манеры - вполне светски. Но это и все, даже имя прекрасной собеседницы оставалось для Николая тайной. А вскоре первые лучи восходящего солнца осторожно коснулись ухоженной поросли сада, и они расстались. Но в этот раз ему удалось условиться о следующей встрече.
- Я смогу прийти послезавтра, в это же время, - сказала ему девушка на прощание.
Сказать, что Николай был заинтригован происходящим - означало не сказать ничего. Он был в совершеннейшем восторге от нового знакомства, его собеседница была весела и иронична, демонстрируя при этом недюжинный ум и удивляя Николая оригинальностью суждений. Нежелание его новой знакомой что-либо говорить о себе приняло характер милой игры, состязания умов. На прямые вопросы о себе девушка не отвечала, и задачей юноши было спрашивать так, чтобы заставить ее проговориться случайно. Или же спрашивать вроде бы и вовсе о другом, но получить ответ, который позволил бы что-то понять о прекрасной незнакомке. Видно было, что потуги Николая изрядно развлекают девушку.
Весь день он продумывал хитрые ходы и макиавеллевские вопросы, но... на следующей встрече совершенно не преуспел.
- Вы такой забавный, Николай - сказала ему перед расставанием таинственная прелестница:
- Вы пытаетесь узнать обо мне что-то. Но так... прямо! Надо мягче и тоньше. И дипломатичнее. Вы ведь в Японии, а в Японии вообще никогда нельзя доверять собственным глазам. Вам могут что-то показать, если Вы попросите. Но это никогда не будет тем, что Вы хотите увидеть. Это будет всего лишь тем, что Вам хотят показать, и только!
- Неужели у Вас все так запутано?
- О да, можно сказать и так. Мы, японцы, любим интригу. У вас, европейцев, считаются добродетелью честность и сила, направленная на доброе дело. А у нас перехитрить врага считается не меньшей доблестью, чем победить его в бою. Обман в Японии - не порок, а достойное средство достижения цели, поэтому умение вводить в заблуждение ценится высоко. Мы привыкли скрывать свои истинные мотивы и искать двойное, тройное дно во всяком поступке.
- Но как это возможно? - спросил Николай:
- Вот, к примеру, взять Ваше посещение поединка неделю тому назад. Вы пришли, чтобы взглянуть, как сражаются европейцы, Вам это интересно, потому что Вы сами фехтуете. Что же тут может быть непонятного, где тут второе дно?
- Мне? Европейское фехтование? Николай, ну неужели Вы всерьез полагаете что юная леди не найдет себе более интересного занятия, кроме как наблюдать за потеющими, машущими палками мужчинами?
- Но...
- А Вам не приходило в голову, что смотреть на поединки приходила вовсе не я?
- ???
- Но Вы же видели, что я была не одна
- Но Ваш слуга...
- А с чего Вы взяли, что это был мой слуга? А вдруг это - мой престарелый отец, мастер фехтования, не имеющий сыновей и оттого научивший меня всему, что знает сам?
Николай замер с открытым ртом.
- Постойте... но будь это Ваш отец, он бы...
- Что? Выглядел бы по-другому? А если ему хотелось сохранить инкогнито?
- Но что бы ему мешало тогда прийти одному?
- И все бы знали, что некий японец приходит смотреть на поединки. А так - ну кто обратит внимание на скромно одетого мужчину в летах, если рядом с ним - очаровательная юная девушка? Все будут смотреть на нее... а о мужчине вообще никто не вспомнит!
Николай совсем стушевался.
- Так...получается... Это был Ваш почтенный отец?!
- Кто же знает, о проницательный мичман? Уж точно не Вы - не так ли?
Тут девушка покинула Николая, свернув на узенькую тропку в зарослях кустов, исчезла, растворилась в едва дрожащей под легчайшим ветерком зелени. Замерла, потревоженная полой ее кимоно ветка, угас тихий смех, - Николай же оставался стоять, совершенно сбитый с толку.
Впрочем, следующая их встреча вышла и вовсе особенной.
Еще не дойдя до полянки, он заметил, как поверх высоких кустов взметнулось навершие клинка - все произошло так быстро, что глаз едва успел уловить движение. Николай скорее решил бы, что ему почудился этот стремительный, как бросок кобры, замах, но его слух уловил тот негромкий упругий шелест, что издает "лезвие" деревянного меча в руке настоящего мастера.
Неужто, кто-то из "фехтовального клуба" поднялся ни свет, ни заря? Или... Николай осторожно приблизился, и, привстав на цыпочки, заглянул поверх кустов. Оказалось - или.
Зрелище было... великолепным. Сегодня на девушке был какой-то другой наряд, совсем не похожий на то, что она носила до этого. Вместо длиннополого, с широкими рукавами кимоно, чем-то смахивающего на халат, но, тем не менее, отлично подчеркивающего обольстительную талию, на ней была широкая рубаха и нечто, изрядно напоминавшее широкую юбку. Все это сидело достаточно мешковато, скрывая соблазнительные линии женского тела, но в целом такой наряд куда более подходил физическим упражнениям.
На это стоило посмотреть, и Николай залюбовался точеной грации движений. Девушка то замирала на месте, как лань, заслышавшая подкрадывающегося к ней хищника, потом вдруг целеустремленно делала несколько плавных, стелящихся над землей шагов. В руках она сжимала боккэн, который сперва обманчиво замирал в изящных, но крепких ладонях, а затем вдруг, в неуловимый миг, обрушивался со страшной скоростью на воображаемого врага.
Точность и грация движений завораживали, это было сродни танцу - прекрасному и смертоносному... так могла бы играть пантера в своих родных джунглях, так двигался бы ирбис на заснеженных отрогах родных гор. Казалось, сама Япония обратила сейчас свой взор на Николая, явив квинтэссенцию себя, своей неведомой Европе культуры, во всей ее тысячелетней самобытности. И мичман замер, боясь нарушить удивительную гармонию этого места, любуясь во все глаза открывшимся ему зрелищем
