Химеры (СИ) - Стригин Андрей Николаевич (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
Ясно слышится шум водопада, в воздухе витает водяная пыль, ноги сами ведут туда, но под теми нависшими скалами, логово хищника. На низкорослых деревцах отдыхают стервятники, безобразные голые шеи вызывают омерзение. В округе разбросаны кости животных, многие уже выбелены солнцем, а есть ещё с сырыми сухожилиями и запах, мягко сказать, не эстетичный. На почве виднеются широченные отпечатки зверя, на коре деревьев свисают клоки спутанной шерсти. Впереди логово людоеда, дрожь пронзает тело, но двигаюсь дальше. Стараюсь прижиматься к скалам, в надежде, если что, забиться в щель.
Серые, покрытые лишайниками, валуны разбросаны по всей округе. Скалы нависают над головой. Растения интересные — корявые, но довольно высокие изогнутые деревья все в розовых цветах, густая растительность похожа на пампасную траву, окружает их как ковёр. В щелях, между камней, сочится влага, а разноцветные ящерки шныряют то там, то здесь, пытаясь поймать шикарных бабочек, которые порхают над бесчисленными ручейками, лужицами и не знают, что за ними ведётся беспощадная охота.
Если б не медведь ходил бы сейчас с открытым ртом от восхищения, но цветочное благоухание густо смешивается с гнусным запахом разложения — вот бы всё вычистить и жить здесь.
Запах медведя преследует всюду, в любой момент ожидаю, вот из того нагромождения обломков скал появится злобная морда хищника, но я словно лунатик, мелкими шагами продвигаюсь вперёд. Взгляд рыскает по сторонам, в хаосе скал узнаю развалины древнего города. Внимательно осматриваюсь и анализирую, неожиданно передо мной открывается потрясающая картина — не природные скалы высятся вокруг, а когда-то обтёсанные блоки, острые грани хорошо прослеживаются, хотя основательно изъедены временем. Относительно их, камни Трилитона и глыба Южного камня в храме Юпитера, покажутся галькой на детском пляже. Что за боги высекали и когда? Очевидно не один десяток тысяч лет.
Теперь я определённо вижу древнейшие строения — мегалитические блоки организуют правильную архитектуру, узнаю в них когда-то величественные здания, стелы, памятники, даже фонтан. По невероятному стечению обстоятельств из него и теперь вылетают струи воды. Я потрясён, дух захватывает от былого величия. Что это за цивилизация, способная создать подобное?
Иду вдоль стены сложенной из тесно подогнанных друг другу блоков. На ней возвышаются каменные глыбы, очертаниями напоминают неведомых зверей. Да это же динозавры! У меня глаза округляются в удивлении. Неужели, жившие здесь люди, встречались с этими монстрами?
Словно турист брожу по древним улицам, сворачиваю в переулки. Всюду встречаюсь с глубокой древностью. Рот не закрывается от восхищения, о людоеде вообще не вспоминаю. Всё забыл! Я потрясён, с трепетом ощупываю потемневшие камни, я мечтаю что-то найти, увидеть нечто удивительное.
Вскоре ноги приводят к двум массивным блокам — ворота Титанов, как сразу я их окрестил. Они возвышаются в высоту метров на тридцать, а своды поддерживают базальтовые колоны. Ворота ведут вглубь горы, где рокочет водопад, веет холодом и сыростью, тьма пугает, останавливаюсь не в силах сделать шаг.
Низкое, утробное рычание застаёт врасплох, очень медленно поворачиваюсь, во рту мгновенно пересыхает, лоб в лоб встречаюсь с медведем — это настоящее чудовище, намного выше меня выше. Животный ужас охватывает меня, ноги становятся ватными, если арктодус решит мне отгрызть голову, я даже этого не замечу, в самых кошмарных снах подобное не снилось, мозг отключается, ползёт апатия, но всё длится мгновенье. В глубине сознания вспыхивает упрямая злая искорка, кровь по артериям расплавляется и как сталь в мартеновской печи и течёт по потокам, становится жарко, мир меняется, всё замедляется, сила бугрится в мышцах, я вспоминаю наставления моего друга Аскольда: «Если стрелять сбоку, надо чётко попасть в основание уха или же между ним и глазом, а если бьешь спереди, то прямо в глаз или между ними, если в угон — в соединение затылка с шеей, но чтобы стрела не проскользнула по холке».
Наблюдаю, как невероятно медленно, в оскале, открывается пасть, как поднимается, во взмахе, тяжёлая лапа со страшными когтями. Вот она движется к лицу, но я легко ухожу в сторону, натягиваю лук. В изнеможении скрипит толстое дерево, ещё чуть-чуть и лопнет тисовый лук, я жалею его и отпускаю стрелу, взглядом провожаю полёт. Стрела легко пронзает глаз чудовища и, медленно вгрызается в глазницу, с хрустом раздвигает сочленение из косточек и решительно входит в мозг — миллиметр в сторону и зверь лишился б только глаза, а я жизни, но это тот, единственный случай из миллиона, когда неслыханно везёт дилетанту, словно кто-то направил мою руку.
Как в замедленных съёмках медведь вздымается на дыбы. В это мгновенье выпускаю ещё одну стрелу, она впивается в грудь, затем выпускаю другую, наверное — с десяток. Все они застревают в арктодусе как в подушечке для иголок, но лишь самая первая была смертельной. Медведь заваливается на спину, взгляд единственного глаза становится беспомощным, он впервые столкнулся с такой болью. Гигант падает на землю, груда камней взметнулась в разные стороны, в последних конвульсиях он раскрошил лежащие рядом осколки каменных глыб и затихает умиротворённый во внезапной смерти и дух его воспарил в медвежью страну… если такая есть.
Мир блекнет, принимает прежние очертания, вновь слышу шум водопада и своё дыхание. С удивлением смотрю на поверженного гиганта, не могу поверить и оценить случившееся.
В смущении прихожу в лагерь, мне крайне неудобно за то, что оборвал надежды товарищей на схватку со зверем, все их приготовления оказались напрасными. Я их прекрасно понимаю, как тяжело осознавать мужчинам, что цель, к которой они тщательно готовились, завершилась несколько иным образом.
В лагере тихо, на дереве посапывают охотники, князь Аскольд закончил выделку шкуры, развесил сушиться. Семён с Игорьком затеяли весёлую игру, мальчуган изображает из себя ужасного волка, а великовозрастный увалень — толстую свинью — получается весело, невольно улыбаюсь. Подходит Аскольд, внимательно смотрит на меня, от его взгляда не ускользает то, что стрел в моём колчане почти не осталось.
— Хорошо поохотился? — осторожно начинает он.
Краснею, в великом смущении опускаю глаза: — Так, прогулялся… случайно оказался у пещер — там древний город, случайно столкнулся с медведем и случайно убил его, — говорю я чистую правду.
У Аскольда поехали в сторону глаза: — Что вы, простите… случайно сделали?
— Того… медведя завалил, — я заикаюсь и краснею.
— Медведя завалил?!
— Он лежит у ворот, а внутри горы, водопад.
Князь садится на землю: — И на хрен мы столько людей гнали, пошёл бы сам.
— Да говорю же, случайно! — раскаяние едва не вызывает слёзы.
— Никита, ты чудовище, — серьёзно изрекает Аскольд, — как хорошо, что ты мой друг.
Он смеётся, но в глазах жёсткость, бородка по-боевому топорщится в разные стороны.
Семён слышит, о чём мы говорим, мигом оказывается рядом.
— Не шутка? — спрашивает он и улыбается как ясно солнышко. — Здорово, теперь можно и по домам!
Аскольд с недоумением смотрит на Семёна: — Ты, кажется, не понял, он в одиночку убил зверя больше тонны весом, это нонсенс! — и оборачивается ко мне: — Каким образом тебе удалось, ведь это не реально!
— Почему же, ты сам мне объяснил куда стрелять, — мне и лестно и непривычно от такого внимания всегда невозмутимого Аскольда.
— Неужели запомнил? — он задумчиво пригладил бородку. — Но, одно дело знать куда стрелять, а на практике этого не бывает, при такой массе зверя, отклонение в миллиметр, одно и тоже, что ты промазал. Ты куда стрелял?
— В глаз.
— Место уязвимое, но здесь нужна исключительная точность, — Аскольд смотрит на меня как на сверхъестественное существо, я даже ёжусь под его взглядом, типичный аспид, какое правильное прозвище.
— Шкуру надо снять, — я выдыхаю из себя воздух и внезапно вспоминаю зверя во всей красе, его рёв и слюнявую пасть, мне становится дурно, и едва удерживаюсь на ногах.
