Противостояние - Шалыгин Вячеслав Владимирович (бесплатные книги полный формат txt) 📗
Брат Рихтер встретился взглядом с Герасимом и отрицательно качнул головой. Тогда Герасим указал на ботов-часовых, а затем на ИПП. Рихтер снова мотнул головой.
Нет, стрелковое оружие для решения проблемы тоже не годилось. Стрелял импульсный пистолет-пулемет системы Карташова почти бесшумно, а вот когда выпущенная из него пуля пробивала металлическую цель, шума получалось, хоть отбавляй. К тому же поврежденный бот мог не выключиться сразу и подать сигнал опасности в эфир. В конце концов, обломки уничтоженной машины могли просто-напросто рухнуть вниз и привлечь внимание основной массы биомехов. Нет, как и в случае с часовыми-людьми, здесь требовалось действовать быстро, скрытно и наверняка.
Рихтер посмотрел на Галимова, затем обвел взглядом всех остальных. Идеи, похоже, родились только у Гелашвили и проводника. Сержант сунул руку в карман и вынул ее уже облаченной во «Фрич».
Что ж, этот вариант был приемлем. Бесшумно приблизиться сзади и ударить «Фричем» боту в спину, где под бронещитком у изделий обычно прятался блок связи и управления. Затем подхватить отключенную железку и оттащить от края провала. Неплохой вариант. Только в нем крылись две проблемы: как приблизиться настолько бесшумно и не излучая живое тепло (его боты улавливали за десять метров, несмотря на изолирующие костюмы спецназовцев), а еще – как одному удержать и бесшумно оттащить от края двухсоткилограммовую железяку?
Идея проводника была гораздо интереснее. Вернее, не сама идея, а инструмент, с помощью которого Щука собирался ее реализовать. Рихтер с самого начала подозревал, что капитан Галимов, будучи «сталкером Щукой», не тратил время понапрасну и пополнял свой штатный арсенал ценными подарками Зоны, но, если честно, шпион никак не ожидал, что в распоряжении проводника имеется такой редкий и дорогой артефакт, как «Плеть». На любом сталкерском рынке такая вещица стоила бешеных денег, а уж за пределами Зоны одна «Плеть» могла обеспечить пожизненное безбедное существование целой семье. Так что капитан Галимов мог считать себя очень состоятельным человеком.
Но капитана, похоже, стоимость «Плети» волновала гораздо меньше ее эффективности. Это Рихтер тоже вполне понимал. Что и говорить, в качестве оружия ближнего боя «Плеть» была практически идеальна.
Длинный гибкий хвост с небольшим шариком на конце мог вытягиваться метров на пятнадцать, и при определенной сноровке этим шариком можно было попасть в любую мишень, даже размером с муху. Когда «Плеть» работала по цели, она была абсолютно послушна хозяину. И производимый «плетью» эффект был тоже почти идеальным. Если не углубляться в теорию – артефакт на элементарном уровне останавливал все процессы в пораженных ударом «Плети» объектах. Именно останавливал процессы, будто бы погружая пораженную мишень в безвременье, а не разрушал связи между элементарными частицами. Получалось, что объект просто выпадал из времени, оставаясь при этом в нормальном пространстве.
Надолго ли выпадал и с какими последствиями – зависело от силы удара. Легкое прикосновение «Плетью» могло, допустим, на час слегка притормозить биологические процессы в живом организме, чем нередко пользовались лекари-бионики, когда оказать помощь в полевых условиях было нереально и требовалось доставить раненого в госпиталь. Удар средней силы полностью и навсегда выводил из строя биомеха класса «бот» или «раптор». Хлесткий, с оттягом удар мог остановить бронезавра. А точный, пронзающий цель, словно укол рапиры, «щелчок» парализовывал даже химеру. Собственно, против этих энергоботов другого средства защиты и не существовало, только «Плеть».
Вот такой замечательно полезный артефакт можно отыскать в укромных уголках Зоны. К чему тут ирония? Да к тому, что у «замечательного» артефакта, состоящего, казалось бы, из сплошных достоинств, имелся и существенный недостаток. «Плеть» не терпела долгого бездействия. Если хозяин не использовал ее с определенной периодичностью, не «обнулял» копящийся в ней заряд неведомой энергии, «Плеть» могла стать опасной для самого владельца.
«Избыточно заряженный» артефакт начинал подрагивать, извиваться и даже похлестывать все, что лежит поблизости. Как правило, ближе всего к «Плетям» лежали конечности и бока владельцев. Последствия зависели все от той же силы удара: минимум шок и ступор, максимум – кома и смерть. Частично эту проблему решали футляры, которые обычно обнаруживались в тех же тайниках, где и «Плети». В этих футлярах полагалось хранить артефакты как раз во избежание «самопоражения». Но все опять же зависело от уровня избыточного заряда «Плети». Если он был слишком высоким, футляры не спасали.
Капитан Галимов вынул «Плеть» из футляра и подал Гелашвили знак приготовиться. Сержант, в свою очередь, кивнул Касутину. Замысел военных был понятен. Гелашвили брал на себя часового справа (Касутин должен помочь сержанту бесшумно оттащить бота от края провала), а Щука в это же время собирался прокрасться в удобную точку, с которой «Плеть» сможет дотянуться до ботов, стоящих в середине и слева.
Возражений план ни у кого не вызвал, поэтому спецназовцы приступили к делу без промедления.
Сержант, демонстрируя кошачью грацию, пробрался между завалами и одним прыжком очутился за спиной у правого бота. Машина все-таки уловила движение в тылу, но развернуть корпус не успела. Окутанный «Фричем» тяжелый кулак сержанта врезался в корпус бота и «заморозил» его от башни до опорных конечностей. В ту же секунду дважды свистнула, рассекая воздух, «Плеть» Галимова.
В следующий миг сержант и Касутин подхватили тяжеленного «замороженного» бота под манипуляторы и поволокли подальше от края провала.
Парализованные «Плетью» часовые остались на месте, будто два окаменевших истукана. Не следовало опасаться, что они рухнут вниз, ведь эти два изделия не просто сломались, они еще и выпали из реального времени. Секунда, в которую был нанесен удар «Плетью», стала для них вечностью. То есть упасть они теоретически могли, только не сейчас, а через неопределенный, но достаточно длительный срок.
Галимов короткой отмашкой указал место, куда следует поставить «замороженного» бота. Не слишком далеко от провала, чтобы в случае чего изделия решили, что часовой покинул пост по техническим причинам и теперь отключен, поскольку занимается самодиагностикой.
Гелашвили и Касутин кое-как пристроили обесточенного болвана к одной из колонн, подпирающих третий уровень стоянки, и вернулись к группе.
Рихтер с облегчением выдохнул и вернулся к «прочим баранам», проверил, как дела у брата Герасима. Брат по Ордену лежал у края провала и во все глаза пялился вниз. Рихтер тоже заглянул в провал и понял, что зрелище действительно стоит того, чтобы смотреть широко раскрытыми глазами.
Пол грунтового уровня был проломлен в точности так же, как и второго – в диаметре обе дыры достигали трех сотен метров, – зато подвальный уровень уцелел. И вот на нем-то разворачивались все события.
Армия Трояна росла как на дрожжах. Причем складывалось впечатление, что на уникального стального генерала работают все мелкие изделия в окрестностях.
Сотни домовят и небольших скоргов сновали между стройными рядами готовых к походу ботов-андроидов, крабов, луноходов, носорогов, рапторов и железных тварей прочих (зачастую новых, пока незнакомых наблюдателям) видов. Мелкие железки то и дело куда-то исчезали, появлялись вновь и, появляясь, приводили с собой все новые крупные изделия. Маленькие рекрутеры работали без устали, и руины огромного ангара вскоре могли уже не вместить всю массу изделий, желающих присоединиться к войску Трояна.
Что и говорить, зрелище действительно впечатляло. Из хаотично мельтешащей массы изделий рождалось нечто вроде огромного железного чудовища: агрессивного, сильного, устрашающего своей огневой мощью и абсолютно послушного воле одного механического генерала – Трояна.
Нет, Рихтер и раньше видел, как работают изделия в составе подразделений. Взять хотя бы вчерашнюю заварушку в Припяти. Но еще никогда шпиону не доводилось видеть настолько разношерстного и в то же время настолько слаженного, или применительно к машинам вернее будет сказать – столь хорошо синхронизированного подразделения.
