Империя Дамеона - Быстров Андрей (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗

О, только бы они поверили! Только бы уцелеть, а там…

Секундная стрелка на часах Либецайта неумолимо сужала сектор жизни Кении Вестайна.

— Ну вот и все, — произнес Либецайт с оттенком разочарования. — Я думал, вы умнее, Вестайн. А вы, оказывается, не только предатель, но и дурак.

Он повернул ручку на блестящей панели. Сначала Кении почувствовал не боль, а нечто вроде щекотания, но напряжение нарастало, и вскоре Кении Вестайн бился в конвульсиях. Чтобы заглушить крики, ему заткнули рот.

Сколько продолжалось истязание, он не мог представить. Ему казалось — всегда, с рождения, никогда не было ничего другого, только эта боль, которая не просто наполнила его тело — которая СТАЛА его телом.

Либецайт сбросил напряжение тока, всмотрелся в побелевшее лицо Кении, покачал головой… И все началось снова, только хуже в тысячу раз. Вестайн физически ощущал, как распадается на молекулы его мозг, а молекулы в свою очередь распадались на атомы, кружившие в черном хороводе.

— Ну, теперь вы поняли? — спросил Либецайт, отключив ток. Кении с вытаращенными глазами тяжело дышал. — В случае нужды мы можем продолжать это часами. Когда устанем, нас сменят другие. А вам придется в конце концов назвать имя, но зачем мучить себя?

Он вытащил кляп изо рта Кении, с десяток секунд подождал ответа, не дождался, вернул кляп на место и вновь крутанул ручку.

Усиливая напряжение, Либецайт неотрывно следил за показаниями приборов. Красная черта на шкале означала предел сопротивляемости среднего человека, до нее Либецайт старался не доводить. Если организм Вестайна окажется слабее среднестатистического (установленного на примере десятков опытов!), все усилия пропадут впустую. Но и далеко от черты Либецайт стрелку не отклонял. Боль должна быть настоящей, каждый раз сильнее.

Несколько минут пытки превратили Кении Вестайна в полубезумную развалину. Либецайт выключил аппарат, вынул кляп:

— Так как его зовут, Кеннет?

Сознание Вестайна утопало во мраке, где сияли только два полюса. На одном — боль, на втором — два слова, волшебным образом избавляющие от боли: Мэтт Страттон. Почему-то эти слова нельзя было произносить вслух, но Кении не помнил почему. Что за нелепые запреты, ведь это магический пароль, ведущий к освобождению, в золотой рай…

— Мэтг Страттон, — прохрипел Кении, едва ворочая непослушным языком.

— Как? — наклонился к нему Либецайт.

— Мэтг Страттон!

— Теперь хорошо. Иди с миром… — Палец Либецайта потянулся к тумблеру.

— А если он лжет? — усомнился Питер. Либецайт резко повернулся к боевику, смерил его холодным взглядом с головы до ног:

— Он не лжет, — и перебросил тумблер.

Тело Кении Вестайна сотряслось, выгнулось дугой, на губах выступила пена. Он был мертв.

Когда автомобиль Либецайта и его свиты отъехал квартала на три, позади гулко ухнул взрыв, вызвавший пожар не только в квартире злополучного Кении Вестайна, но и во всем доме.

4

Корпункт «Икзэминер» занимал небольшую угловую комнату на четвертом этаже кишащего конторами здания, и Хойланд долго проискал его. Толкнув обитую кожзаменителем дверь с непрезентабельной табличкой, он вошел.

В комнате находился только Мэтт Страттон. Он сидел за компьютером и сосредоточенно тыкал пальцами в клавиши.

— Привет, Мэтт, — поздоровался Хойланд. — Чем это вы заняты?

— О, привет! — обрадованно воскликнул журналист. — Я здесь… Да так, это для статьи. Ничего для вас интересного. Хойланд подвинул стул и сел рядом.

— Значит, ничего сегодня не раздобыли?

— Нет, встреча с информатором не состоялась. Но пусть это вас не тревожит, скорее это хорошо, чем плохо. Значит, он достанет для меня что-то поважнее… Мы так и договаривались.

— Ваш информатор — это Кении Вестайн?

— Нет, он только вывел на человека… Послушайте, Джон, я сожалею, что напрасно оторвал вас от дел…

— Пустяки, Мэтт. Перед встречей с вами я закончил все срочное на сегодня.

— Да? Отлично. А я фактически закончил здесь… — Страттон выключил компьютер. — Как насчет пропустить по рюмочке?

Хойланд собрался было поискать предлог для отказа, но вдруг понял, что отказываться ему не хочется.

— Идет, — сказал он.

— В таком случае прошу в мой лимузин!

Широким жестом Страттон распахнул дверь.

Обещанный лимузин оказался «Ланчиа-Дельтой HF», сорок тысяч долларов… Страттон прочел эту сумму во взгляде Хойланда и не смог подавить усмешку.

— Я не толстосум, Джон. Эта машина и впрямь стоит дорого, новая… А я купил ее у знакомого, которому не терпелось от нее избавиться, намного дешевле. А это ваш «фольксваген» у подъезда?

— Мой.

— Что же делать? Не бросать же его здесь.

— Поедем на двух машинах, — проговорил Хойланд. — Назовите ресторан, и выберем дорогу покороче.

— Ресторан? — Журналист открыл дверцу «ланчии». — Э нет, сэр. Приглашаю вас к себе в гости.

— В знак особого доверия? — не удержался от иронии Хойланд.

— Нет, по соображениям экономии, — парировал Страттон.

Они засмеялись.

— А где вы живете? — Хойланд это знал, но ни к чему, чтобы и Страттон знал, что он знает.

— Далеко, в Джерси-Сити… Надеюсь, бензина хватит.

Страттон ехал впереди, показывая путь, Хойланд держался за ним вплотную. По скоростной автостраде дорога заняла не так много времени.

Крыша двухэтажного просторного дома Мэтта Страттона выглядывала из-за деревьев маленького сада на въезде в Джерси-Сити. Обе машины затормозили перед воротами, журналист вышел, чтобы открыть замок (дистанционных замков он не признавал, считая их ненадежными), и первым делом спросил Хойланда:

— Какой двигатель вы засунули в ни в чем не повинный фольксвагеновский корпус? Вас попросили протестировать новую разработку «Формулы-1»?

— Да нет, Мэтт, это мое персональное творчество. Я люблю возиться с машинами.

Хозяин и гость загнали автомобили в гараж, где хватало места для двух машин. Из гаража узкая дверь вела прямо в дом. Через кухню они прошли в гостиную, устланную упругим серым паласом и обставленную стильной, но не слишком дорогой мебелью. В доступной для обзора части арочного коридорчика виднелась еще одна приоткрытая дверь. За ней мерцал экран компьютера, и некто не видимый из гостиной самозабвенно палил из разнообразных типов оружия, изобретенных, по всей вероятности, в будущем.

— Ева! — крикнул Страттон.

В коридорчике показалась девчушка лет одиннадцати-двенадцати с коротко, по-мальчишечьи, подстриженными каштановыми волосами, большими синими глазами и вздернутым носиком. Она была одета в джинсовый комбинезон и сжимала в руке банку апельсинового сока.

— Ева, сколько часов ты просидела за компьютером?

— Недолго, папа. — Она задорно тряхнула головой, отчего ее прическа приобрела ежиный вид. — Часа три… Ну, пять…

— А сколько раз я тебе говорил: от компьютера лысеют?

— Ты же не полысел.

— Я работаю с ним по часу, и не каждый день!

— Да, но сколько лет! Вот и считай.

— Нет, вы послушайте! — возмутился журналист.

— Ну, папа… Сейчас самый интересный момент. Прилетают плохие парни, и я должна их…

— Понятно, встретить из всех калибров. Познакомься, Ева, это мой друг Джон.

— Друзья зовут меня Джеком, Ева, — мягко улыбнулся Хойланд.

Девочка подбежала к нему и протянула руку.

— О'кей! А я — Ева, я тоже буду звать тебя Джеком, если ты скажешь папе, чтобы он позволил мне расправиться с плохими парнями…

— Ну как, Мэтт? — Хойланд посмотрел на журналиста с лукавыми искорками в глазах. — По правде сказать, мне плохие парни тоже не по душе…

Мэтт Страттон сдался:

— Ладно… Но только полчаса, и за учебники!

— Спасибо, папа! — Ева чмокнула отца и умчалась в комнату, откуда незамедлительно донеслись завывания, по-пискивания и электронный грохот.

— Располагайтесь, Джек. Что будем пить? — Страттон подошел к бару, нажал потайную кнопку, и дверцы с хрустальным перезвоном разошлись. — Полагаю, «Баллан-тайн»?