Умри красиво - Тармашев Сергей Сергеевич (читаем книги txt) 📗
— Мы немедленно разберемся с этим, — зло заявил Прокопенко, засовывая письмо Володиной в свой портфель. — Не понимаю, что вас так обрадовало? Угроза общему делу, к которому вы имеете непосредственное отношение? Кто ещё знает о содержимом этого конверта?
— Вам виднее, Максим Анатольевич! — развел руками Абрамов. — Ведь доставка, насколько я понимаю, осуществлялась по вашим каналам! Ко мне в руки конверт попал в запечатанном виде. Соответственно, кроме меня его никто не читал. Но в целях предотвращения форс-мажора вроде неожиданной утраты документа и тому подобное я сделал электронную копию, которая хранится на секретном сервере в одной из нейтральных стран.
Понятно, мрачно скривился Прокопенко. Стало быть, Хейфец уже в курсе. Абрамов пытается услужить и нашим и вашим, и при этом гарантировать себе протекцию обеих сторон. Это не новость и вряд ли удивит Лозинского. Все деньги, зарабатываемые Советом Директоров как на бюджете и РАО, так и дивиденды от «Экстраойла», находятся на счетах заграничных банков. Как и деньги фонда «Неравнодушные». То есть фактически эти средства лежат на счетах структур, аффилированных или прямо принадлежащих людям лорда Брильденберга. И Лозинский, заключая подобное соглашение со своими сверхвлиятельными заморскими родственниками, не мог не отдавать себе отчета о последствиях. Но новая блестящая схема освоения бюджета через оппозиционный благотворительный фонд была выстроена им именно так, а не иначе, а это значит, что у вице-премьера существует своя стратегия взаимодействия с Брильденбергом, и информация из письма сама по себе ничего не изменит. Чего не скажешь о самом факте существования письма, которое, несомненно, будет использовано в качестве компромата при первой же необходимости. И как только это чертово письмо проглядели все сразу? И люди Белова, и Рашпиля, и их компаньоны в Москве? Имрана Руслановича ждёт пренеприятнейший разговор с последствиями!
— Это очень предусмотрительно с вашей стороны! — наигранно похвалил правозащитника чиновник. Пусть поломает голову над скрытым смыслом этой похвалы. — С важными документами и свидетелями постоянно случается что-либо непредвиденное, в результате чего они могут исчезнуть. Хорошо, что копию можно снять, по крайней мере, с документа. Это всё, о чем вы хотели сообщить?
— Всё, — подтвердил Абрамов, и в его взгляде мелькнула настороженность. Прокопенко внутренне осклабился. Просчитываешь, насколько стал незаменим, и могут ли тебя убрать в крайнем случае? Молодец, понял намек правильно! Конечно, это была отсебятина, таких полномочий у него нет, это прерогатива Белова, но лишний раз уколоть мерзкого выскочку не помешает, очень уж это приятно! Тем временем правозащитник продолжил: — Надеюсь, вы примите обещанные меры оперативно, иначе никто не знает, куда столь колоритные почтальоны отнесут такое письмо в следующий раз!
— Следующего раза не будет! — заверил его Прокопенко. — В этом я вам ручаюсь! А теперь, если у вас всё, предлагаю перейти к цифрам. Времени у меня немного, и я им более чем дорожу!
Рутинное обсуждение удалось закончить спустя четыре часа, в течение которых в приемной дважды лопались лампы и один раз задымил кулер в прихожей. Можно сказать, что сегодня Полтергейста не было, в прошлый визит адвокатской конторе досталось несравнимо сильнее. Сам Прокопенко почувствовал себя спокойно только оказавшись в своем спецавтобусе. Первым делом он отправил срочного курьера доставить письмо Володиной в Москву, после чего улегся спать. Вселяться в отель под утро означало привлечь внимание, так что он переночует здесь. Это даже безопаснее для его здоровья, причем намного. Прежде чем выключить свет, он улегся на кровать повышенной безопасности и коснулся экранированной кнопки переговорного устройства, вызывая помощника.
— Слушаю вас, Максим Анатольевич! — отозвался тот. — Всё готово к отъезду! Куда едем?
— В Сен-Тропе! — велел было Прокопенко, но тут же передумал: — Хотя нет. В Канны! И соблюдайте скоростной режим, я никуда не тороплюсь! Мы должны быть там к двум часам дня. Разбудите меня в двенадцать! Завтрак в полпервого, в час я должен вести переговоры с Москвой.
К моменту его доклада Лозинский с Беловым будут в курсе содержания письма Володиной, и взбучка ему обеспечена. Но на этот счет у него уже возник план: Прокопенко предложит начальству воспользоваться удачно представившейся возможностью и выслать Володиной правильный ответ. Надо выманить её и этот ОСОП на контакт и одним ударом уничтожить застарелую проблему. От наказания данное предложение вряд ли спасет полностью, но суровой каре Прокопенко точно не подвергнут. Правда, в качестве подтверждения доставки Володина требует опубликовать её письмо на интернет-ресурсах «Неравнодушных», но это уже дело людей генерала Белова, они разберутся.
Чиновник злобно скривился. Надо было сломать эту стерву прямо тогда, в подвале для рабов! Не давать ей время на размышление, а заставить сделать выбор немедленно! Что бы она ни выбрала, его устраивал любой вариант. Ну, ничего. У него ещё есть шансы добраться до неё. И если это удастся, он растопчет эту стервозную потаскушку с огромным наслаждением! Пока же необходимо отдохнуть, наверняка Лозинский вернет его в Москву очень быстро, и много времени провести на Французской Ривьере не получится. Поэтому нужно максимально приятно использовать то, что есть в его распоряжении, и завтра он этим займется. Лазурный берег ждёт! Прокопенко довольно улыбнулся, застегнул на себе ремни страховочной аварийной системы и выключил свет.
«— … поймите меня правильно, Екатерина Игоревна, — звучащий из диктофона голос Волконского нёс в себе извиняющиеся интонации. — Мы ни в коем случае не ставим под сомнение искренность ваших друзей, но до сих пор нам так и не удалось повторить ни один из предложенных ими экспериментов. Так называемые вакуумные пары просто отключаются с началом Выброса, и никакого расслоения не происходит. Мои сотрудники тщательно воспроизвели всё описанное оборудование и воссоздали все требуемые условия, я лично контролировал процесс подготовки от и до! Но система не запускается! Мы потерпели неудачу уже дважды, сейчас ждем следующего Выброса, но вряд ли что-либо изменится. Где-то допущена ошибка, либо на нашей стороне, либо на вашей, в процессе записи данных. Я очень прошу ваших друзей всё тщательно проверить! Вот, возьмите, это внешний жесткий диск. На нём скрупулезно зафиксированы все наши действия, возможно, вы сможете найти ошибку…»
Кварц выключил диктофон и привычно обвел взглядом собравшихся на камбузе людей.
— Вот так, — подытожил он. — ЦИАП не может воспроизвести расслоение «Икса». Вакуумники у них отключаются, «Шестое Чувство» с Выбросом не взаимодействует, залитая в экспериментальную ёмкость нефть плевать хотела на возложенные на неё ожидания.
— Ну… — Медведь нерешительно потер рукой подбородок. — Может, действительно на флешку не всё записалось? Мы её в какой-то лабе нашли в своё время, вдруг она поврежденная была?
— Нет, флешка исправна, — произнесла профессор Николаева. — Более того, я проверила все записанные на неё данные. Они также в порядке, не потеряно ни одного байта информации.
— А я изучил то, что представил ЦИАП на своём жестком диске, — присоединился к ней Степанов. — И вынужден констатировать, что не нашел никаких ошибок в их работе. Сотрудники Волконского действуют медленно, сказывается отсутствие опыта, но правильно. Они нигде и ни разу не отклонились от наших инструкций. Иными словами, они делают всё так, как делаем мы, и я не знаю, почему в их исполнении эксперимент не запускается. Единственной более-менее разумной гипотезой, которая напрашивается в данной ситуации сама собой, является влияние на запуск эксперимента особенностей Желтой Зоны.
— Хочешь сказать, что у вас всё получается, потому что мы в Желтой, а их неудачи из-за того, что они в Зеленой? — уточнил Медведь. — Там вакуумные пары не заработают?
— Сами по себе они там прекрасно работают, — ответила за доцента профессор. — Мы ведь начинали эксперименты именно в Зеленой. Но вот возможен ли процесс расслоения нефти «Тип X» в условиях Зеленой Зоны, мы никогда не и проверяли, не было необходимости. Теперь она возникла.
