Физрук (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич (читать книги .txt) 📗
Федор порывался развести огонь, но его не допустили из-за требований безопасности, и хозяин дома взялся за это сам. Я просто сидел в шезлонге, пил холодное пиво, наблюдал за такой привычной и такой, казалось бы, неуместной во времена апокалипсиса суетой. О прокачке, квестах и прочих неприятных вещах мы, по общему молчаливому согласию, решили сегодня не разговаривать. Ну, пока относительно трезвые, конечно, а дальше — как пойдет.
Ближе к четырем часам вечера, когда мясо уже было нанизано на шампуры, а мангал наполнился красными углями, я и заметил инверсионный след в небе.
Неизвестный летающий объект был маловат для самолета, не походил на него очертаниями, да и вообще, самолеты уже неделю, как не летают.
— Баллистическая ракета? — предположил Кабан, когда я обратил на НЛО всеобщее внимание.
— Супермен, — сказал я.
— Тони Старк, — сказал Федор.
— И куда только ПВО смотрит, ек-макарек, — высказался дед Егор.
— Да нет уже никакого ПВО, дед, — сказал Кабан. — Кстати, не знаю, что это за фигня, но она явно снижается.
— Не иначе, сюда летит, — выдал я самое мрачное из своих предчувствий, сунул ноги в ботинки и на всякий случай достал Клаву из инвентаря.
— Да кому мы нужны, — сказал Кабан, облачаясь в свою броню и беря в руки молот.
— Мальчики, вы серьезно? — спросила Оксана.
— Иди в дом, — сказал ей Кабан. Дед Егор клацнул затвором.
Если апокалипсис чему и научил нас за эти дни, то это было несколько нехитрых истин. Если видишь что-то необычное, не игнорируй это, вполне возможно, что оно пришло именно за тобой.
Ситуация в любой момент может стать еще хуже.
Все сюрпризы — неприятные.
Дна нет.
Непонятная летающая фигня снижалась, и стало ясно, что Федор оказался в своих предположениях ближе всех, потому что баллистической ракетой она точно не была, и плащ за его спиной не развевался, а трусов, надетых поверх трико, с такого расстояния все равно было не разглядеть.
Но это был, вне всякого сомнения, человек или что-то человекоподобное. Гуманоид был облачен в броню, издалека действительно похожую на костюм Железного человека, разве что чуть менее пафосно раскрашенный.
Летел он, действительно, к нам, но меня это уже не удивило. Что меня удивило, так это то, что на его счет не было никаких системных сообщений. Ни квестов, ни ивентов, ни прочей бодяги.
Хотя и на нежить этот парень тоже не тянул. разве что очень технически продвинутую нежить.
Он сел на лужайке типичным супергеройским приземлением, с падением на одно колено, резко выпрямился и небрежным жестом стащил с головы шлем, тут же сунув его себе под мышку.
Лицо у него было довольно смуглое, мужественное, со шрамом на подбородке, в общем, женщинам такие, как правило, нравятся. Волосы черные с едва пробивающейся сединой, подстрижены коротко.
— Добрый день, игроки, — сказал он на чистом русском языке.
— Он был добрый, — сказал Кабан, угрожающе перехватывая молот. — Пока ты не нарисовался. Ты кто такой вообще?
— Я — Соломон Рейн, — сказал пришелец с таким видом, будто это имя должно быть известно вообще всем.
— А, ну тогда другое дело, — сказал Кабан. — И какого черта ты делаешь на моей лужайке?
— Я тоже игрок, — сказал Соломон. — И я пришел сюда, потому что среди вас есть человек с очень редкими способностями. Я заберу его с собой и помогу ему стать могущественным, а потом вместе мы сокрушим врагов и его будет ждать великое будущее.
Забавно, но он не уточнил, каких именно врагов придется сокрушать. Что-то мне подсказывало, что это будут его враги, причем не какие-то абстрактные враги, а очень конкретные личности, о которых мы тут вообще ни сном, ни духом.
Тем не менее, Федор Сумкин погасил фаерболы в своих ладонях и, изобразив на лице гримасу мужественности, сделал шаг вперед.
— Что ж, я готов, — сказал он.
Соломон смерил его недоуменным взглядом.
— Среди вас, но не среди присутствующих на этой… лужайке, — сказал он. — Пусть те, кто скрываются в доме, тоже выйдут сюда.
— А то что? — спросил Кабан.
— А то я войду.
— Это будет не так просто, как ты думаешь, — сказал Кабан.
— Это будет гораздо легче, чем думаешь ты, — сказал Соломон. Он одарил Стаса долгим внимательным взглядом, а потом понимающе кивнул. — Родственники.
— Не суть, — сказал Кабан. — Никто не будем распоряжаться на моей земле.
— Я понимаю, что ваш мир попал в Систему совсем недавно, и вы еще не утратили иллюзию родственных связей, — сказал Соломон. — Но, как говорит один из ваших мертвых языков, хомо хомини люпус эст. Каждый сам за себя, и чем раньше вы это поймете, тем лучше.
— Тот язык не просто так вымер, — сказал Кабан.
— Дорога к личному могущество плохо совмещается с привязанностями, — сказал Соломон. — В Системе нет места ни для дружбы, ни для любви. Только деловое партнерство, которое, как правило, носит временный характер.
— Я с теми, кто мне не нравится, никаких дел не веду, — сказал Кабан.
— Так я и не к тебе, — резонно возразил Соломон.
— Ну так и пошел вон с моей лужайки.
Соломон сделал шаг вперед. Но не в сторону калитки, а по направлению к дому.
Кабан подскочил и ударил его молотом. Попытался ударить. Соломон с легкостью блокировал удар бронированной рукой, словно ему не боевым орудием попытались вломить, а прутиком погладили.
С ладоней Федора сорвались два фаерболла, которые расплескались по темной броне Соломона, не причинив ее владельцу никакого вреда. Дед Егор выпалил из винтовки, игрок даже не покачнулся и не посмотрел в его сторону.
К этому моменту я уже понимал, что дело наше гиблое но если друзья лезут в драку, ты, хочешь-не хочешь, а тоже должен вписаться.
Иначе что же ты за человек?
Увидев мою биту, Соломон только ухмыльнулся. Он не стал блокировать удар или уклоняться от него, явно полагаясь на свою броню.
В последний момент я успел нажать на камень, активирующий "призрачный клинок" и влепил пришельцу по ребрам.
Он охнул, роняя шлем. Полоска здоровья над его головой дернулась и просела. Немного, процентов на пять, не больше, но и это уже значило, что в принципе заковырять его можно.
Правда, он такой возможности не дал. Я едва успел отвести Клаву для нового замаха, как он пнул меня в грудь.
Бронированной, надо заметить, ногой.
Ощущения были такие, словно меня туда ударили боевым молотом Кабана, привязанным к его же "хаммеру". Я отлетел назад и плюхнулся на спину, перед глазами поплыл кровавый туман и я почувствовал, что вот-вот отключусь.
Уже почти без сознания, на одних только непонятно откуда взявшихся рефлексах, я выудил из инвентаря исцеляющее зелье и влил его в себя. На вкус оно "жигулевское" совсем не напоминало. Скорее, молочный коктейль напополам с уксусом.
Кровавый туман отступил, и я увидел, что Кабан тоже валяется на земле, метрах в пяти от своего молота, а Федор с дедом Егором медленно отступают к границам участка.
Соломон стоял на месте. Здоровье его уже было восстановлено до полного, он отшвырнул в сторону склянку, выполненную куда более изящно, чем моя.
— Я — Соломон Рейн, — повторил он. — Я вхожу в топ сто общего киллрейтинга Системы. Всей системы. Неужели вы думаете, что можете причинить мне хоть какой-нибудь вред? Неужели вы на самом деле думаете, что способны меня остановить?
— Ну, на одну бутылку мы тебя уже разорили, — сказал я.
Он посмотрел на меня. Такое впечатление, будто меня рентгеном просветили. Наверное, следователи НКВД такое же впечатление на своих собеседников производили.
Типа, вижу тебя насквозь и в грош тебя не ставлю. На меня с первого класса начальной школы так никто не смотрел.
Не то, чтобы наша классная руководительница какое-то отношение к НКВД имела…
Эта мысль оказалась тревожной. Не сама по себе, конечно, но она потянула из глубин подсознания какую-то другую мысль, а мозг упорно отказывался ее воспринимать. Ощущение было неприятное, как будто кто-то раскаленным гвоздем мне извилины распрямляет.
