Бешеный прапорщик. Части 1-20 (СИ) - Зурков Дмитрий (книги регистрация онлайн TXT) 📗
— Да, но вчера…
Академик, видно устыдившись срыва на повышенный тон, сбавляет обороты и пытается отшутиться:
— Вчера, господин капитан, Вы были в таком взвинченном состоянии, что в медкорпусе, наверное, все микробы сразу передохли от страха. И, подозреваю, что если бы Вас не пустили в палату, к утру от Института остались бы одни руины, а мне бы этого не хотелось. В общем, — двадцать минут в день, марлевая повязка, халат и бахилы обязательны!..
— Денис Анатольевич, послушайтесь Ивана Петровича. — Доселе молчавший Келлер встает на сторону академика. — Вспомните наше время, и задайтесь вопросом — почему из роддома выписывают только через неделю, как думаете? Я хоть и далек от медицины, но думаю, что для адаптации ребенка к окружающей среде.
— … Ладно, ваша взяла… — Придется, к сожалению, пока довольствоваться малым.
Павлов тем временем продолжает, победно улыбаясь:
— Вот и ладненько, договорились. Съездите в свой батальон, отпразднуйте событие. Всё необходимое для этого, между прочим, уже собрано и загружено в автомобиль. Который дожидается Вас у подъезда. Двух дней, надеюсь, Вам хватит, чтобы придти в себя?
— А послезавтра ждем Вас обратно. Необходимо начинать работать с гауптманом фон Штайнбергом. И тут уже Вам карты в руки. — Подхватывает Федор Артурович, но, видя мое судорожное движение к двери, заканчивает цитатой из анекдота. — Что, даже чаю не попьете?
— Простите великодушно, но — нет, спешу.
— Погодите минуту, господин торопыга. — Иван Петрович берет трубку телефона, крутит ручку вызова. — Соедините с доктором Голубевым… Доброго утра, Михаил Николаевич. Как там наши барышни? Дарья Александровна проснулась?.. Хорошо. А малышка как?.. Тоже в порядке?.. Замечательно. Михаил Николаевич, очень скоро к Вам прибежит один неугомонный молодой папаша, пустите его на ненадолго… Да, с правилами я его ознакомил… Да, жду Вас к двенадцати… Вот теперь можете бежать, господин капитан.
Возле самой двери вспоминаю о тещином поручении и оборачиваюсь, притормаживая:
— Да, чуть не забыл! Иван Петрович, подскажите, здесь где-нибудь можно найти няньку?
— Ну вот, теперь слышу слова не мальчика, но мужа. — Павлов довольно ворчит в ответ. — Нашли уже. Как будете в нормальном состоянии, зайдите к ротмистру Воронцову, он Вам всё разъяснит.
— Злые вы, уйду я от вас. — В подражание Келлеру цитирую анекдот, чтобы, всё-таки, оставить последнее слово за собой…
До медкорпуса домчался за минуту, перед палатой под присмотром бдительной сиделки Филипповны, способной двумя словами поставить по стойке «смирно» любого, невзирая на чины и звания, посетителя, но и умевшей в одно мгновение по-настоящему преображаться в добрую бабушку, изображаю старое доброе «Плащ в рукава, чулки, перчатки одеть», в смысле молниеносно напяливаю на себя медицинский халат и бахилы, марлевая повязка довершает карнавальный костюм санитара-маньяка из психушки, тихонько открываю дверь, стараясь не скрипнуть. Дашенька, несмотря на бледность и круги под глазами, выглядит лучше. «Надзирательница» понимает брошенный на нее очень красноречивый взгляд и оставляет нас вдвоем. Сажусь на табуретку рядом с кроватью, стягиваю уже успевший надоесть намордник и тихонько чмокаю любимую в щеку.
— Здравствуй, маленькая! Как ты себя чувствуешь?
— Вполне сносно. А маленькая — в соседней комнате. — Пытается пошутить моя ненаглядная. — С четверть часа назад покормила, теперь она спит.
— Нет, со вчерашнего дня у меня теперь две маленьких рыженьких девчонки. И обеих я очень люблю. — В доказательство еще раз целую жену, но уже по-взрослому.
— … Я уже не девчонка, как ты вульгарно выражаешься, а молодая мамочка… — Даше понадобилось некоторое время, чтобы отдышаться после столь пылкого проявления чувств.
— Простите, мадам, но даже через сто двадцать лет Вы будете для меня маленькой рыжеволосой девчонкой. И попрошу не спорить с главой семьи, сударыня!
— Господи, как же давно я не слышала твоей болтовни, шут ты мой гороховый! Всё, давай поговорим серьезно…
— Давай. Всё, что я знаю и думаю — младенца нельзя туго пеленать и сегодняшние соски — сплошной яд. Свинец и еще куча всякой гадости.
— Знаю я, знаю, Иван Петрович сказал. И пообещал соску из натурального каучука. Я о другом хотела спросить…
— Предвосхищая вопрос, докладываю: прачка найдена, нянька — тоже, завтра буду с ней знакомиться. За кроваткой и комодом еду сегодня в батальон… Вроде — всё.
— Не угадал! Я хотела обсудить с тобой, как назовем нашу дочь. До сих пор мы этот вопрос не затрагивали, считается, что это — плохая примета. Я догадываюсь, что ты уже подобрал имя для… мальчика. Но вот так получилось… — Моя ненаглядная виновато улыбается.
— Даша, мальчик это, или девочка, не так уж и важно. Главное — это наш ребенок, твой и мой. — Говорю чистую правду, несмотря на то, что в душе есть некоторое сожаление. Большей частью основанное, как я понимаю, на идиотских предрассудках. — Готов целиком и полностью принять твой вариант. Тем более, что есть имена, подходящие и тем, и тем.
— Нет, милый, не всё так просто. Коль ты еще не знаешь, ребенку дают имя при крещении в честь определенного святого, который считается после этого его небесным покровителем…
— Знаю, знаю! И про ангела-хранителя, и про всё остальное!..
— Денис, не перебивай, мне немножко трудно говорить… Так вот, крестят младенца примерно через неделю после рождения. Мы с мамой смотрели в святцах, двадцать второго августа как раз память преподобной Марии Константинопольской… Как ты смотришь на то, чтобы назвать дочку Машей?
— Маша… Машенька… Машуля… Мария Денисовна… А что, звучит красиво… Согласен. Но вот когда родится сын…
— Раньше, чем через три-четыре года даже и не заикайся!.. Ты и не представляешь, каково это!.. Хотя вам, мужчинам, не понять… Дай мне договорить, несносный! Нужно еще подумать, кто будет крестными. Если бы всё происходило в Гомеле… — Моя любимая морщится, вспоминая, очевидно, скоропалительный отъезд и события, тому предшествовавшие, и переходит на шепот. — … Денис, скажи мне честно… Ты как-то причастен к тому, что Гучков… Что его убили…
— Да. И принимал в этом самое непосредственное участие. — Также шепотом отвечаю чистую правду. — Я рассказывал тебе о его роли в развале страны. Конечно, с ним можно было бы обойтись как-то иначе, выжать всю информацию о заговоре, например, но, решив использовать в своих грязных играх тебя и… Машеньку, он тут же подписал себе смертный приговор. Который и был приведен в исполнение.
Даша довольно долго смотрит на меня пристальным взглядом, затем выдает свой вердикт:
— Ладно, это ваши мужские дела. Но я надеюсь, ты уверен, что поступаешь правильно… Так что же нам делать с крестными?
— Я думаю, Келлер мне не откажет, но вот с крестной матерью — затык.
— А почему не Иван Петрович?
— Господин академик иногда бывает чокнутым профессором и большим занудой. Да и витает по большей части в высоких научных материях, не опускаясь до простых смертных.
— По моему, ты несправедлив. Он для нас уже очень многое сделал. Да, и мама как-то туманно намекнула, что он пообещал помочь и с крестинами.
— Ага, сбреет бороду, переоденется в женское платье и станет крестной матерью.
— Ну тебя, болтун! Нет, я серьезно, у нас же тут никаких знакомых…
Разговор прерывается стуком в дверь и появлением сиделки, которая дает понять, что аудиенция окончена в виду необходимости проведения процедур. Так что, единственное, что мне остается, — в режиме абсолютной тишины через приоткрытую дверь в соседнюю комнату полюбоваться на дочку. Мария Денисовна упоенно занимается одним из трех доступных в ее возрасте увлечений, в смысле — спать, есть и… время от времени практически изучать физиологию внутренних органов. Ручки, ножки, губки, носик живут пока что своей отдельной жизнью, еле заметно шевелясь во сне… Интересно, ей уже что-нибудь снится, или нет?.. Минуту наблюдаю за детенышем, потом закрываю дверь, из-за медички, уже разложившей на столике какие-то ватно-марлевые прибамбасы, посылаю Дашеньке воздушный поцелуй, прощаясь до завтра, и бегу дальше по делам…
