Псих. Дилогия (СИ) - Хожевец Ольга Аркадьевна (читать книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Дул ветер. С одежды, с волос стекала вода, будто слезы о моей незадавшейся жизни. Было холодно, мокро и очень-очень противно.
На берегу меня быстро и профессионально обыскали. Вовремя я избавился от симбионта - его бы непременно нашли. Полицейские, судя по всему, были злы и шутки шутить не намерены.
Закрутили за спину руки, защёлкнули наручники.
Повалили мордой в траву, от души поездили ногами по рёбрам.
- Эй, не бейте пацана! - возмутился кто-то, по-моему, летун.
- А кто его бьёт? - окрысился полицейский. - Сам упал. Не видишь, что ли? На ногах не стоит, с-сука.
Повернув голову, я успел увидеть, как вояка равнодушно пожимает плечами и отходит в сторону.
Народ продолжал прибывать - полиция в форме, полиция без формы, все пялились на меня с одинаково злым любопытством.
- Хлопцы, вы точно ту рыбку мне выловили? - с сомнением поинтересовался тип в гражданском. - Что-то хлипковат больно.
Отозвался летун - хмуро, будто нехотя:
- Я его тепловизором вёл. Запись есть.
- Мы возьмём запись.
Вояка снова пожал плечами.
Так вот как он меня выцелил. Тепловизор, черт! Ну, кто ж мог рассчитывать на такое.
"Гражданский" о чем-то ещё спросил летуна - вполголоса, я не расслышал, о чём.
- Мне откуда знать? - со злостью гаркнул военный. - Остановкой раньше сошли. Сбоит в городе тепловизор! За эту запись спасибо скажите, блин! Я что, обязан вам тут? Сами ловите преступничков ваших резвых!
Легавый перебил его раздражённо:
- Остынь, сами и возьмём.
Присел передо мной на корточки, за волосы оттянул вверх голову.
- Так это, значит, у нас тут пилот. Остальные где, а, сучонок? Где остальные, я тебя спрашиваю?!
Зубы громко клацнули, когда он отпустил мою голову так же резко, как и схватил.
Впору было благодарить летуна за вспыльчивость. Я знал теперь - ребята ушли. Хорошо. А то я уж было подумал...
- Ладно. Давайте-ка его в машину.
Колёсный фургон, закрытый, без окошек, внутри был разделён на две половины толстой стальной сеткой и отвратительно вонял какой-то дезинфекцией. Наверное, я непроизвольно поморщился, потому что один из рассевшихся напротив полицейских злобно поинтересовался:
- Не нравится, а?
Он толкнул локтём напарника.
- Слышь, ему запах не нравится.
- Ничо, теперь привыкнет, - флегматично отозвался тот.
- Этот-то привыкнет. Вот я какого хрена должен привыкать? Из-за таких вот ублюдков? Полжизни эту дрянь нюхать? Нет, вот ты мне скажи. Почему такой вот ублюдошный недоросток, едва от сиськи оторвавшийся, позволяет себе считать, что лично ему в этой жизни закон не писан? Что может просто брать, что хочет, и поплёвывать на остальных, и поганить всем жизнь? Ох, дали бы мне волю. Я б их к стенке ставил бы сразу, без долгих разговоров. И порядок, глядишь, настал бы наконец.
- Ой, уймись, - привычно отмахнулся напарник.
- Нет, ну в самом деле?
- Слушай, ты достал, - прочухался наконец второй. - Чего тебе неймётся? Может, завидно? Вот ты бы потянул ограбить казино? Нет, серьёзно? Может, всю жизнь мечтал, но боялся?
- Ну, ты... - побагровел первый.
И тут же заколотили в стенку со стороны кабины.
- Эй, там, сзади! - хрипло донеслось из вдруг ожившего и защёлкавшего переговорного устройства. - Разговорчики при задержанном!
Оба конвоира набычились и послушно замолчали.
***
Первый допрос с меня сняли в районном полицейском участке.
Допросная здесь была грязной и заплёванной, посередине - жёсткий алюминиевый стул, привинченный к полу; ближе к стене - большой стол, обтёрханный, в каких-то непонятного происхождения пятнах, и пара стульев - уже обычных. Линолеумный буро-коричневый пол выглядел как нарочитый намёк и будил мысли не самые приятные, а бледно-серые стены и такой же бледно-серый потолок вызывали отвращение своей безликостью. В целом помещение будто было призвано спровоцировать приступ клаустрофобии, несмотря на относительную просторность.
Я остался все в той же мокрой одежде и оттого, наверное, никак не мог согреться, хотя в комнате и было довольно тепло - по крайней мере, полицейские разделись до рубашек. Меня же била дрожь. Сидеть на алюминиевом стуле посреди помещения и дрожать перед этими самоуверенными и равнодушно-презрительными типами было мерзко и унизительно.
Выражение "сняли допрос" я позаимствовал у легавых, из их собственного сленга. А вообще-то, ничего они у меня не сняли, потому что я просто молчал. Я был слишком оглушён и ошеломлён всем происшедшим, чтобы нормально соображать. Обрывки бессвязных мыслей крутились в голове назойливой нудной каруселью; единственное, на что меня хватило - это додуматься, что если я в таком состоянии попытаюсь хоть на что-то ответить, хоть что-нибудь соврать, то неизбежно запутаюсь в собственном вранье, попадусь на самую элементарную удочку, непременно ляпну не то и вообще сделаю только хуже. Поэтому я тупо смотрел в пол, молчал и тоскливо ждал, когда полицейские наконец перейдут от угроз к делу.
Однако этого так и не произошло. У одного из легавых зазвонил мобильник; он начал ругаться с кем-то ещё в допросной, потом вышел за дверь и отсутствовал минут двадцать. А вскоре меня вывели, снова запихнули в такой же - или тот же, я не понял - вонючий фургон и опять куда-то повезли. Сопровождающие в фургоне были уже другие.
Новое место, где я очутился, поражало размахом, количеством разнообразных помещений и вообще больше напоминало приёмное отделение современной клиники, чем что-то полицейское. Поначалу это вогнало меня в близкое к шоку состояние - если такое ещё было возможно на тот момент; потом по кое-каким обмолвкам я понял, где оказался: в городской следственной тюрьме, официально именуемой следственно-процессуальным вспомогательным комплексом, а в народе называемой просто и коротко - Тихушка.
Встряска немного прочистила мне мозги; я решил, что поскольку пока меня не связали с той давней "психической" ориентировкой - а вряд ли полиция так уж активно ищет сбежавшего почти год назад из дому психа - то есть надежда, что и не свяжут; надо только постараться, чтобы следователи не слишком усердствовали в установлении моей личности. Поэтому очередному вежливому (здесь они все были на редкость вежливы, просто-таки задушевны) чиновнику в одной из комнаток я назвал выдуманное пять минут назад имя. Местом рождения указал Аресу, а на вопрос: "Где именно в Аресе?" - выразительно пожал плечами. Чиновник, будто и не ожидав другого, согласно кивнул, буркнул себе под нос одно короткое слово - "Нора".
